— Плевать! Мы военная контрразведка, а не канцелярские крысы. Едем! Тут же рядом! — наседал Юрий.
— Ладно, — помявшись, согласился Кочубей.
Остащенко был прав. Это был тот самый случай, когда стоило обойти приказ. Информация Багратиона стоила того и не вызывала сомнений. Поступавшие от него ранее данные всегда носили конкретный характер и отличались особой остротой. На первый взгляд, невысокая должность в штабе второй пехотной бригады в Сенаки, не давала ему особых преимуществ перед другими агентами, но он, каким-то непостижимым образом исхитрялся получать такие материалы, которые напрямую докладывалась в Москву. Сегодня пробил час Багратиона — ему удалось добыть план военной операции Грузии против Абхазии. Две недели назад отрывочные сведения о нем просочились к временной оперативной группе Агольцева, но они носили общий характер. И вот, наконец, план оказался в руках Багратиона. Забыв про усталость, Кочубей, Остащенко, Кавказ и Омар ринулись к границе…
Багратион-Янус выключил телефон и бросил вопросительный взгляд на Ломинадзе. Тот показал большой палец и снял наушники. Разговор агента с Фантомом убедил его в том, что операция «Западня» будет доведена до конца. Русский, похоже, не заподозрил подвоха. Приманка с планом военной операции сработала. Несмотря на опасности и собачью погоду, Фантом ринулся на явку.
— Отличная работа, Вахтанг! Считай, остальные тридцать тысяч у тебя в кармане. Про меня не забудь! — довольно потирая руки, воскликнул Ломинадзе.
— Да, конечно, Каха. Лишь бы он пришел, — все еще сомневался в успехе Янус.
— Придет, куда денется! На такую наживку самый осторожный клюнет, — рассеял его сомнения Ломинадзе и, похлопав по плечу, подтолкнул к выходу.
Янус выскользнул из палатки. Ломинадзе подождал, когда стихли его шаги, включил специальную аппаратуру спутниковой связи и произнес:
— Гурон, это Ястреб. Как меня слышишь?
— Я Гурон. Слышу тебя прекрасно, — тут же отозвался Перси.
Последние часы он не покидал кабинета в штабе второй пехотной бригады. Сюда, к границе с Абхазией сместился оперативный штаб по проведению операции «Западня». В его руках сосредоточились ее основные нити, и потому все внимание резидентуры ЦРУ в Тбилиси было приковано к боевой группой Кахабера Ломинадзе и двойному агенту Багратиону-Янусу.
Время неумолимо отсчитывало минуты, и чем меньше его оставалось, тем все более нервозно вели себя в Тбилиси. На них давили из Лэнгли, а они наседали на Перси. Пока ему удавалось сохранять спокойствие и ровный тон. В своих докладах Дугласу он поддерживал уверенность в успехе операции и без нужды не накручивал Ломинадзе. Тот знал свое дело и не подменял работу пустой трескотней. Фантом клюнул на наживку.
— Я правильно понял, клиент готов забрать товар? — уточнил Перси.
— Да! — подтвердил Ломинадзе.
— И что, без всяких условий?!
— Как услышал про план, так про все забыл.
— На какое время назначена встреча?
— Через полтора часа на известном вам месте. Но, может выйти задержка, погода мерзкая.
— Будем надеяться, это самая большая проблема. Следующий доклад, когда Фантом даст о себе знать. А так, без необходимости на связь не выходить! — предостерег Перси и снял наушники.
До начала военной фазы плана «Чистое поле» и завершения операции «Западня», оставалось совсем ничего. Для ее успеха Перси сделал все, что мог, и дальнейший ход событий уже зависел от погоды. Нервное напряжение, владевшее им, ослабело, и он устало закрыл глаза.
— Марк?! Марк?! Ну, что там? — теребил его Ливицки.
Перси молчал.
— Марк? Да, что с тобой?
Перси встрепенулся, качнулся вперед и, хватив кулаками по столу, воскликнул:
— Боб, они клюнули! Они клюнули!
— Клюнули?! — все еще не мог поверить Ливицки.
— Да! Да!
— Фантом идет в загон?
— Не совсем. Пока договорились на встречу в «лечебнице».
— Но это не совсем то?! А если…
— Если не будет! Он выполз из норы, а дальше его погонит азарт. За такими бумагами, я бы на его месте полез не только через границу, но и в пасть льву, — не терял уверенности Перси.
— Пожалуй, да, — согласился Ливицки.
— Не сомневайся, Боб! Через пару часов своими глазами увидишь Фантома.
— Ты гений, Марк! Мы их сделали! — ликовал Ливицки.
Вскочив, он в каком-то немыслимом танце заплясал по кабинету. Перси снисходительно наблюдал за ним. Ливицки, описав еще один круг, снова принялся петь ему дифирамбы.
— Это высший класс, Марк!
— Да будет тебе, Боб.
— Феноменально, Марк! Такая рыбина в наши сети давно не попадала.
— Смотри не сглазь! — предостерег его Перси беспокойно посмотрел на часы.
— Сколько? — спросил Ливицки.
— 22:24.
— Оставалась двадцать одна минута. Представляю, что после этого начнется?
— А ничего. Олимпиада все забьет!
— Но русским же рот не заткнешь?
— Кто их станет слушать, — отмахнулся Перси.
— Я не о том, Марк. Они могут двинуть армию.
— Сомневаюсь. Вспомни Аджарию. Все кончилось сотрясанием воздуха в ООН, а там и стены наши.
— Но тогда была иная ситуация.
— Не вижу большой разницы. Даже если русский медведь и выползет из берлоги, будет уже поздно. Путин в Пекине, а Медведев… в общем, пока они разберутся, мы покончим с Осетией и Абхазией. Парни из Пентагона все просчитали: у абхазов и осетин нет никаких шансов.
— По Осетии я согласен, но с Абхазией может выйти заминка.
— Да что ты заладил: может, не может? Для нас все закончится через полтора часа!
— По такой погоде?
— Час-другой ничего не решает. Время работает на нас. Все, хватит об этом! Закрыли тему! Впереди веселенькая ночь, — отрезал Перси.
— Чертей только не хватает, — усмехнулся Ливицки и кивнул на окно.
Там бушевала непогода. Со стороны моря надвигался мощный циклон. Гигантские молнии терзали небо, а чудовищные раскаты грома, казалось вот — вот обрушат потолок и стены штаба…
Дождь перешел в ливень, стена воды сводила видимость к нулю. УАЗ с Кочубеем, Остащенко, Кавказом и Омаром, зарываясь по самый бампер в вязкую жижу, едва полз вперед. Они безнадежно опаздывали на явку с Багратионом. Николай перестал подгонять Омара и уныло смотрел перед собой. За его спиной сердито сопел Остащенко и костерил на чем свет Саакашвили:
— Юра, перестань! И без того на душе тошно, — надоело это ворчание Кочубею.
— А мне что? Благодарить его? Такое раз в четыре года бывает! Хотел посмотреть открытие Олимпиады, а теперь все накрылось.
— О чем ты, Юра? Какая Олимпиада?! Завтра война!
— Война?!.. Но они же не совсем идиоты?
— Хуже, конченые мерзавцы! Решили под шумок Олимпиады устроить маленькую победоносную войну! Ну, ничего, мы им устроим! — пригрозил Кочубей.
Стрелки показывали начало первого. До торжественной церемонии на олимпийском стадионе Пекина оставались считанные часы. В ту ночь миллиарды землян, независимо от цвета кожи, расы и языка легли спать в предвкушении фантастического праздника красоты, силы и радости. С особой надеждой ждали этого события в затерянной среди суровых гор крохотной, истерзанной непрерывными провокациями Южной Осетии. В полуразрушенном Цхинвале и приграничных с Грузией осетинских селах, впервые за последние месяцы уснули в надежде, что в ближайшие недели не придется вздрагивать от разрывов артиллерийских снарядов и искать спасения в подвалах.
Ночная мгла легла на горы. Густая россыпь ярких южных звезд высыпала на небе. На дне глубоких ущелий клубился туман и косматыми языками стелился по скалам. В густом кустарнике стрекотали цикады. Все дышало миром и покоем и только очень чуткое ухо могло уловить в обманчивой тишине приглушенный гул моторов и лязг гусениц. Грузинская армия заняла исходные позиции и ждала часа «Ч». А когда он пробил, море огня обрушилось на многострадальный Цхинвал.
То, что на следующий день россияне увидели на экранах своих телевизоров, не поддавалось здравому рассудку. Пекин сиял феерическим шоу и купался в море счастливых улыбок, а крохотный Цхинвал корчился в нечеловеческих муках и умирал под огнем систем залпового огня «Град».
У многих огонь этой вероломной войны сжег иллюзии относительно того, что многовековая культура, история и общая победа в прошлой Великой Отечественной войне удержат вероломных правителей Грузии от новых безумств. Другие же отказывались верить собственным глазам и продолжали пребывать в плену обаятельных образов, созданных экранными героями в замечательных фильмах «Отец солдата» и «Мимино».
Всего этого, ни Николай, ни Юрий, ни их абхазские друзья Кавказ с Омаром не могли видеть и слышать. Промокшие до нитки и измазанные в грязи от пяток до макушки, они в который уже раз вынуждены были выталкивать УАЗ из ямы. К исходу второго часа под колесами, наконец, появилась щербатая бетонка — все, что осталось от дороги, которая вела к некогда знаменитой водолечебнице. Там, в развалинах главного корпуса была назначена явка агенту Багратион.
— Тормози, Омар! Приехали! — распорядился Кочубей.
Омар свернул под раскидистую крону платана и остановил машину. Кавказ, не дожидаясь команды, проверив автомат, выбрался наружу и отправился на разведку.
— Коля, зачем парня зря мучить, проедем до конца? — предложил Юрий.
— Думаешь, мне его не жалко? Но порядок, есть порядок, — остался непреклонен Кочубей.
— Порядок? О нем хорошо говорить в теплом кабинете, а не здесь…
— Юра, перестань капать на мозги и без того тошно. Не мы его устанавливали и не нам его менять.
— А кого тут бояться?
— Бояться?! Забыл про Гонтарева?
— Там был другой расклад!
Конец спору положило появление Кавказа. Он доложил:
— Никого, Николаич.
— По времени пора бы Багратиону объявиться, — напомнил Юрий.
— У него там тоже не асфальт, — буркнул Николай и предложил: — Сделаем так. Омар остается с машиной. Ты, Юра, работаешь по ближнему кругу у лечебницы. Тебе, Кавказ отследить подходы от границы. Если что не так, даешь сигнал. Всем все ясно?