— Вообще, не понял, кто такие... — Эльдар старался не смотреть в сторону казаков. — Зачем останавливали?
— Давай сразу оговоримся, — начал Иванов. — Будешь вести себя правильно, никто из твоих родных не пострадает. Лично к вам у нас никаких претензий...
— Зачем тогда останавливал?
— А нас гости ваши интересуют, — бухнул чуть ли не в ухо Эльдару нависший над ним глыбой Петрушин. — Поэтому и остановили.
— Какой-такой гости? — Эльдар нервно сглотнул, взгляд его метнулся по сторонам, руки вдруг дрогнули...
— Виновен, — вынес вердикт Костя. — К гадалке не ходи.
— Ну и славно, — Иванов облегчённо вздохнул — попали-таки! — и разоткровенничался: — Значит, так. Мы будем брать ваших гостей. С твоей помощью. Как тебе открывают?
— Какой гости?! — мужественно упёрся Эльдар. — Куда открывают?
— Вот делов, — хмыкнул Никифор. — «Газель» подъехала, три гудка. Рафик выглянул, оценил, открыл ворота. «Газель» заехала, ворота закрылись. Всё.
Эльдар не выдержал линии поведения — метнул-таки в сторону Никифора уничтожающий взгляд. Зрачки — как головки самонаводящихся ракет. Испепелил мерзавца на месте.
— Ты на меня тут не зырь, зверёк, — презрительно скривился Никифор. — Ты дома перед зеркалом встань раком, штаны сыми и на свою жопу так зырь. Может, полегчает.
— Оба-на! — восхитился хулигански ориентированный Вася Крюков. — Это что-то новое. Надо запомнить.
— Кто такой Рафик? — уточнил Иванов.
— Это раб их, осетин, — пояснил Никифоров кум.
— Какой раб, что болтаешь? — в голосе Эльдара звучала плохо скрытая ненависть. — Просто работник, да!
— Раб, раб, — подтвердил Никифор. — Спросите любого, вам скажут. Они его у соседей украли, когда съезжали с Ачхой-Мартана. Почему не бежит — не понятно. Вроде как дома, на своей земле...
— Он немой, инвалид! Мы хорошо делаем, ему крыша даём...
— Немой, потому что вы ему язык отрезали, — уточнил Никифоров кум. — Чтобы не болтал лишнего. А не убегает, видимо, потому что немного ебанутый... в смысле — не в себе человек. Да и немудрено: после всего пережитого...
— Вы всё врёте оба!
— Ладно, хватит базарить, — прекратил эту перепалку Иванов. — Скажи нам, где размешаются ваши гости, как выглядят. Что делают в это время дня. Нам так будет удобнее...
— Нет никакой гости, — набычился Эльдар. — Откуда взял — непонятно. Давай, хочешь — милиция едем...
— Ну и славно, — улыбчиво закивал головой Иванов. — Значит, вламываемся в усадьбу и валим всё, что шевелится. Сначала забрасываем гранатами, как водится, в каждое окно — по паре штук, затем добиваем выживших... Потом идентифицируем трупы, ищем среди них гостей.
Эльдар разинул рот, лицо юноши исказила гримаса ужаса. Конечно, он был готов к любому обороту событий, но, видимо, не ожидал, что всё будет так быстро и сурово, без каких-либо разборок и выяснений...
— Чего ты? — притворно удивился Иванов. — Ваши гости — международные террористы. Чрезвычайно опасны. Есть команда — живыми их не брать. Твоя семья, конечно, не виновата, но... Надо гостей правильно выбирать.
— Я не сказал... — вякнул было Эльдар.
— У нас есть задача, и мы выполним её любой ценой, — завершился Иванов. — А у тебя есть шанс. Хочешь спасти семью — быстро ответь на все наши вопросы. И поедем — и так долго тут торчим, глаза всем намозолили.
Эльдар застыл, как памятник жертвам страшных сомнений. Глаза юноши отражали лихорадочную борьбу мыслей и великое смятение. Сдать гостей — позор. Но положить на плаху джихада жизнь всей своей семьи...
— А мы тебя вырубим, свяжем и на пол положим, — великодушно предложил Костя.
— Зачем так? — пролепетал Эльдар, едва поспевавший за ходом мысли своих оппонентов.
— И сделаем это на глазах ваших продавцов, — продолжил Костя. — Потом подтвердят кому надо: отловили, вырубили, связали, уложили. Воспользовались твоим транспортом. И получится, что ты тут как бы и ни при чём.
— Соглашайся, дурашка, — миролюбиво прогудел Петрушин. — Лучше две недели со скобкой на челюсти, чем всю жизнь в позоре или в братской могиле.
Эльдар молчал, напряжённо размышляя. Страх куда-то улетучился, его лицо имело озабоченно-деловое выражение. Хороший джигит, настоящий нохча — деловитый и хваткий...
Костя походя, одним движением решил сразу две проблемы. Предложил вполне приемлемую для Эльдара альтернативу и обезопасил так опрометчиво «нарисовавшихся» казаков. Теперь Эльдар может спасти родных и при этом не «потерять лицо». И вынужден будет молчать, что гостей сдали Никифор с кумом. На казаков, конечно, будут коситься, но... казаков в станице много, поди, отыщи действительного злодея!
— Думай быстрее, — поторопил Иванов, глянув на часы.
— А то мы устанем ждать и будем действовать по первому варианту, — напомнил о себе Петрушин. — Ну че ты жмёшься, дурашка? Тебе и так предложили королевские условия, чего тут думать!
— Ладно, — решился Эльдар. — Они в маленьком доме живут...
Живут, стало быть, во флигеле эти самые гости, их двое. Араб и чечен — его подручный. Девчонка? Да, была. Сегодня утром забрали какие-то люди. Кто такие — не знает, их семью вообще в эти дела не посвящают.
— Опоздали, — посетовал Иванов. — Эх, нам бы раньше сюда...
— Раньше никак не получалось, — успокоил его хмурый Cepera. — Если помните, мы утром немножко заняты были в другом месте.
— Это точно, — согласился Иванов. — Давай, подробности...
Эльдар подробно описал двор, указал особенности. Вася тут же вычертил схему на листке, коротко обсудили план вторжения, не стесняясь присутствовавшего Эльдара.
— Ну всё, можно двигать, — Иванов остро глянул на Эльдара. — Ты готов?
— Я готов, — молодой человек гордо вскинул голову. — Пусть будет так. На дорогу?
— Да, выходи, — разрешил Иванов. — Женя — аккуратнее.
— Постараюсь, — Петрушин хрустнул костяшками пальцев, вышел на асфальт и сообщил: — Сейчас ты побежишь.
— Не понял? — Эльдар, вышедший из-за машин, покосился в сторону торговой «точки». — Зачем бежать?
— Люди не дураки, — пояснил Петрушин. — Повод нужен.
— Понял, — Эльдар кивнул и опять горделиво задрал подбородок. — Только смотри. Я сильный. Меня трудно просто так вырубить.
Петрушин на это заявление гнусно хихикнул, открыл дверь «УАЗа» и жестом пригласил пленника садиться.
— Не понял? — удивился Эльдар.
— Вот ты трудный, абрек... — Петрушин тяжело вздохнул. — Я тебя указываю место. А ты не хочешь садиться. Ты бежишь.
— А, понял, — Эльдар кивнул, развернулся и бросился бежать в сторону торговой точки.
Петрушин тремя гигантскими прыжками настиг пленника и коротко, без замаха, долбанул кулачищем в затылок. Эльдар мгновенно обмяк, как тряпичная кукла, и рухнул на асфальт. Никакого притворства тут не было — парень пребывал в полноценной отключке.
— Сильный, — буркнул Петрушин, хватая пленника за шиворот и волоча к машине. — Но молодой и глупый...
Подъехали хорошо. На лавках, возле одной из усадеб, сидели старики — зорки соколы, но на «Газель» только бородами колыхнули. Привыкли, видимо. Стёкла в меру тонированные, чтобы рассмотреть лицо водилы, надо подойти близко.
С сигналом тоже всё вышло складно. Три гудка — лицо в калиточном проёме — створка ворот поехала вправо. Заходи, дорогой!
А во дворе — сюрприз. Справа от ворот, под навесом, несколько в глубине, две дамы над столом колдуют, трудятся помаленьку. У крыльца трое: дородный мужик — видно, хозяин — в возрасте, что-то сурово выговаривает двоим субъектам сугубо «духовского» обличья. Один из субъектов — араб, за километр не ошибёшься. Этакий патлатый кудряш с бородой до пупа и орлиным носом. Второй — матёрый такой плохиш, коренастый, с мощными ручищами до колен. Плюс угрюмый верзила, который ворота закрывает, — видимо, тот самый Рафик.
— Вася — кудряш, — буркнул Петрушин, рывком распахивая дверь. — Пошли!
«Газель» потихоньку катилась в глубь двора — некогда тормозить было, команда через все двери ломанулась на волю. Вроде бы планировали по-иному, но сейчас вышло всё спонтанно, по обстановке.
Костя с Глебычем на пару взяли тыл: уронили наземь Рафика и изготовились с колена у ворот. Лиза засеменила под навес, к дамам. Остальные метнулись к троице, оглушительно выкрикивая обычное в таких случаях приветствие:
— Ложись! Руки на голову! Кто дёрнется — огонь на поражение! Ложись, бля!
Троица лежать не пожелала. Хозяин от неожиданности застыл, как вкопанный, а гости проявили недюжинную сноровку, свидетельствующую о богатом личном опыте в таких делах. Долгорукий рванул из-за пазухи пистолет, юркнул за спину хозяина и, ухватив его за шиворот, приставил к голове ствол. Араб чёрной молнией сверкнул ко флигелю и щучкой прыгнул в распахнутое окно — до двери было дальше.
— Убью! — заорал растопырившийся на пути группы захвата долгорукий, прикрываясь хозяином, как щитом. — Стой, убью!!!
Тут гость семейства Музаевых маленько ошибся: сцена, конечно, хорошая, но рассчитана на обычный контингент с остатками гуманистического воспитания и морально готовый к переговорному процессу. Видимо, имелось мнение, что все присутствующие тут же замрут на месте и наперебой начнут уговаривать его не делать глупостей...
Озадаченный Вася, обогнув «духа» с заложником, как нечто неодушевлённое, рванул ко флигелю и спустя секунду скрылся в дверном проёме. Долгорукий с недоумением во взоре повёл башкой вслед за ним, и...
— Чавк! — походя мелькнул боевой нож Петрушина, деловито мчащегося вслед за Васей.
Долгорукий рухнул наземь, с разваленным пополам горлом, заливая всё вокруг тёмной кровью. Петрушин, даже не глянув в сторону хозяина-заложника, влетел во флигель вслед за Васей. Какой, в задницу, заложник! Есть объект номер один, его надо взять, и всё тут. А заложник сам виноват — как верно заметил Иванов, надо гостей правильно выбирать.
— Ваууу!!! — дружно завыли дамы под навесом. — Оуааа!!!
— Тюк-тюк! — интимно заговорили «ВАЛы» во флигеле.