— Е-моё! — скривился Иванов, огибая булькающего горлом «духа» и поспешая ко флигелю. — Я же просил!
Во флигеле всё было кончено. Араб лежал на животе, в дальнем углу, легонько подёргивая пятками. Вокруг головы расплывалось богатое тёмное пятно, рядом, на тумбочке, покоился пульт дистанционного управления. Маленько не добежал, бедолага.
Вася сидел у стены, держался обеими руками за живот и хватал ртом воздух.
— Лягнул, гад, — кривя личико в страдальческой гримасе, ответил разведчик на немой вопрос Иванова. — Хотел — живьём. Прыткий, гад. Как конь — обеими ногами, гад...
Петрушин мрачно вздохнул и поставил «ВАЛ» на предохранитель. Успел, конечно, молодец, спас себя и боевого брата, но... вышло не совсем так, как хотелось бы. А что делать? Ситуация так сложилась...
На месте работали минут пять — больше обстановка не позволяла. Изъяли сумку с двумя готовыми поясами, оружие, пару спутниковых «мобил», видеокассету и блокнот с номерами. Пульт Глебыч «обесточил» за несколько секунд: вскрыл заднюю панель и перекусил какие-то проводки.
На улице, за воротами, быстро собралась толпа. Хозяйские дамы оказались на диво голосистыми, своими задушевными воплями собрали весь праздный чеченский люд в кучу. Информацию они выдавали с интерпретацией в свою сторону, о борьбе с терроризмом имели самое извращённое понятие, и в результате у мирных чеченских граждан сложилось превратное представление о происходящем. Дескать, ворвались в усадьбу какие-то дикие военные федералы, привезли связанного, избитого до смерти сына хозяина, зверски убили гостей... Никифор с кумом тем временем оповестили казаков: «наши чехов давить приехали»! В результате за воротами Музаевых сам собой организовался стихийный митинг, представленный двумя непримиримыми враждующими группировками.
Костя и Лиза работали буфером: прыгали, как орангутанги, между казаками и чеченами и пытались гасить страсти. Получалось это из рук вон плохо — к моменту прибытия вызванных по рации местных чекистов обстановка накалилась до предела. С обоих сторон слышались разнонаправленные лозунги и призывы к действию, в воздухе ощутимо витала всеобщая готовность к немедленному кровопролитию.
Старший чекистов, человек бывалый и тёртый, скучающим взором окинул толпу и тотчас же вызвал ОМОН.
— Пока толпу не разгонят, работы не будет, — компетентно заявил он и дружески посоветовал Иванову: — А вы бы мотали отсюда от греха подальше. По делу мы вас потом привлечём, координаты знаем А сейчас вы тут явно лишние. Основной раздражающий фактор. Ещё десять минут вашего пребывания здесь, и нам придётся отстреливаться...
Иванов счёл за благо воспользоваться добрым советом: команда перелезла через забор и в полном составе убыла огородами к казачьему штабу. Там погрузились на свои машины и умчались на базу. Вот так поработали...
За десять месяцев функционирования команда, как ни странно (предполагалось, что эти военизированные головорезы перестреляют друг друга в первую же неделю совместного проживания), превратилась в монолитный боевой коллектив, каждый член которого понимал другого с полуслова, и отладила свой походный быт до степени наивысшей комфортабельности, доступной в полевых условиях. Не станем скрывать, для обустройства они кое-что позаимствовали у менее расторопных товарищей по оружию из других подразделений, но тому есть оправдание: Отчизна не стала особо заботиться о своих детях и дала им изначально такой минимум, что впору было дезертировать от огорчения.
Вот что было с самого начала: пара едва державшихся жилых модулей — небольшие сборно-щитовые домишки на две комнатки; пустой дырявый кунг от кашээмки; крохотный шиферный навес для дизеля, покосившийся шиферный же сортир; ржавая бочка на трёх ногах — душ, он же умывальник; турник и полуобвалившаяся узкая траншея, заканчивавшаяся неким подобием блиндажа. Из экипировки и средств обеспечения: старенький «66» с лысыми покрышками и рваным тентом, табельное оружие по штатному расписанию и пара стареньких «моторолл», даже без зарядного устройства.
Всё это богатство располагалось в юго-западной оконечности лагеря, в тридцати метрах от батареи самоходных установок, которая на момент описываемых событий разрослась до артдивизиона. Кто не в курсе, сообщаю: батареи при штабе объединённой группировки в профилактическом режиме работают исключительно по ночам, когда людям положено спать. И, если вы находитесь в радиусе трёхсот метров от этого безобразия, возникает устойчивое ощущение, что вас накрыли огромным медным тазом, по которому неорганизованная группа пьяных подмастерьев кузнеца со всей дури дубасит своими огромными молотами.
Но не это главное. Главное, что жить на выделенном участке можно было только в летнее время и очень недолго.
Уже через пару месяцев расположение команды изрядно похорошело во многом благодаря хозяйственности Глебыча и расторопности Петрушина и Васи. Полуразвалившиеся жилые модули укрепили, вкопали до половины в грунт и утеплили толем. Столовую, «ленкомнату», спортуголок и «душ» (ту самую бочку с приваренным краном) собрали в кучу под четырёхскатной крышей, добытой где-то Глебычем УСБ-56[10]. Рукастые водители Подгузные такой блиндаж отгрохали — загляденье, хоть инженеров всей группировки собирай, да на экскурсию веди. Вместо дырявого кунга теперь стояла новая КШМ (командно-штабная машина), в которой обитала Лиза. Вся аппаратура в КШМ исправна, кроме того, дополнительно присутствует стационарный блок спутниковой связи для бесперебойного общения с представителем Витей. Связь частенько используется не по назначению — звонят куда ни попадя, но Витя на это закрывает глаза. А куда он, на фиг, денется с подводной лодки? Экипировку, соответствующую характеру выполняемых задач, выбили при помощи того же Вити, а транспорт добыли сами: БРДМ (это личный Васин, он нигде не значится, поскольку фактически списан) и в отличном состоянии, «УАЗ» (это вообще трофей). Электричество к участку команды не подведено, но Глебыч выбил у связистов два средства энергоснабжения: большой дизель — для общих нужд и «дырчик» (это такой бензоагрегат) сугубо для КШМ. А как-то на досуге Петрушину с Васей кто-то не по своей воле подарил телевизор и пару видеомагнитофонов.
В общем, можно жить, работать и по случаю даже выдавать результаты...
По прибытии на базу приняли душ — но не оптом, а слегка в розницу (всё-таки в команде дама присутствует!), перекусили чем бог послал и тут же присели, чтобы до конца дожать сегодняшнее оперативное мероприятие.
Для скептиков, видимо, следует сделать специальную сноску насчёт душа и проблемы отношения полов в команде. Есть ведь и такие среди читающей братии, что не всю жизнь в пределах Садового кольца сидят, а бывали в «командировках» и имеют представление о походном быте и особенностях морального климата в воинском коллективе. Такие бывалые ребята вам обязательно заметят по поводу предыдущего абзаца: май на Кавказе — ещё не лето, вода ледяная, а одна баба среди мужиков — это, братцы, ещё тот вариант!
Так вот, братья Подгузные — хозяйственные прапора, приданные команде, сделали такой душ, в котором можно мыться в любое время года. Специально для скептиков — рецепт: списанная палатка на отделение, двенадцать кирпичей любого типа (если нету — какой угодно камень подойдёт), табельная МОП-6 (многотопливная отопительная печь) с «родной» трубой, двухсотлитровая бочка, ступица от «ЗиЛа», сварочный аппарат, семь электродов, бутылка водки, двое рукастых прапоров, четыре человеко-часа и угроза немедленного расстрела в случае некачественной работы. Топить можно солярой, углём, дровами и вообще всем, что горит. Вода заливается через верх ведром или через шланг из АРСа[11]. Пожалуйте соблюдать гигиену, господа военные.
Теперь по поводу взаимоотношений полов в команде. Если поначалу и были какие-то намерения (всё же здоровые мужики, не монахи), то в процессе всё утряслось. Тут всё дело было в особенностях личности дамы. Иванов сразу предупредил всю честную компанию: девчонка, в принципе, нормальная, умненькая и личиком пригожа, но иногда того... балует, в общем. На досуге имеет обыкновение отстреливать мошонки наиболее ретивым ухажёрам. Тут с пониманием надо отнестись, у каждого свои слабости. Так что, хлопцы, делайте выводы...
Компания присмотрелась к соратнице — точно, достаточно одного неправильного взгляда, как глаза дамочки мрачнеют, а холёная ручка с аккуратно остриженными коготками сразу тянется к пистолету — вроде бы самопроизвольно. Компания тяжело вздохнула и сделала выводы. Свет на ней клином не сошёлся, это факт. В конце концов, есть полк связи, госпиталь и огромный штаб... К Лизе относились дружелюбно, но подчёркнуто однополо и с некоторой опаской, а наедине с ней вообще старались не оставаться. Характерно, что во время операций она действовала наравне с мужчинами и терпеть не могла какой-либо опеки со стороны «сильного» пола. А стреляла и шпионской аппаратурой владела на порядок лучше любого мужика из команды...
Итак, после душа и кормёжки команда занялась «доводкой» недельной оперативной разработки.
Сразу скажем: на месте происшествия наши бравые ребята немного посвоевольничали. Серёга под шумок переснял на цифровую камеру все страницы тощего блокнота, который обнаружили у араба, запечатлел в нескольких ракурсах самого убитого араба и его подельника. А Иванов тривиально спёр видеокассету, обнаруженную в арабовых вещах. Чекистам, естественно, об этих маленьких шалостях говорить не стали. Серёга ещё попытался поковыряться в памяти обнаруженных при арабе спутниковых «труб», но ввиду отсутствия сканера-съёмника (как-то не додумали, что может пригодиться) успел вручную переписать немного — чекисты приехали.
Дело в том, что в тощем блокноте могли быть некие интересные номера и данные, а на кассете не менее интересные лица и события. Казалось бы, зачем таким людям таскать с собой компромат на самих себя? Вопрос, конечно, поставлен правильно, но поверьте на слово: случается. Факты об этом свидетельствуют. И кассеты находят — с чёрт знает чем, потом по ним даже некоторых сажают пожизненно, и в записных книжках хранится, один Аллах знает что. И «прокалываются» порой вполне солидные люди как раз на таких вот легкомысленных с виду тощих блокнотах.