Пока я предавался размышлениям, меня заметили. Инквизитор широко улыбнулся и махнул рукой:
— Мастер Груви! Вот так встреча! Прошу к нам. Эй, человек! Еще вина и мяса!
Отступать после этого было поздно и позорно. Стиснув зубы, все-таки подошел и присел рядом. Корчмарь принес две оплетенные лозой бутыли, миску с кусочками жареного мяса, плавающего в подливке, тарелку с сыром.
— Рад вас видеть! — Инквизитор как ни в чем не бывало разливал вино. — Вы откуда?
— Из Малых Звездунов.
— По делам ездили или по приглашению?
— По приглашению, — ответил, понимая, что отмолчаться не дадут.
— Что-то вид у вас нерадостный, — проницательно заметил инквизитор. — Или вы рассчитывали, что пригласят на ужин, а вышло совсем не так?
Он слишком много знает. Это явно неспроста!
— Бросьте, Груви! — Мне тем временем пододвинули полную кружку. — Не стоит так принимать все близко к сердцу! Кому, как не вам, знать, что жить надо настоящим, ибо прошлое уже не вернуть, а будущее иной раз зависит от того, как ты проживешь настоящий момент… Выпейте! За счет заведения.
А, была не была! Одним глотком опрокинул в себя кружку, слегка закашлялся и был тут же по-приятельски обнят за плечи.
— Очень, — инквизитор развернулся к палачу, придерживая свою жертву, — очень способный молодой человек! Рекомендую обратить на него особенное внимание…
Палач в ответ пристально смерил «способного молодого человека» таким взглядом, что тому срочно понадобилась еще одна кружка хмельного напитка, чтобы немного успокоиться. Тихо! Я пока ни в чем не виноват! Или это новая методика — сначала напоить подозреваемого, потом разговорить, потом пьяного спровоцировать на неадекватные действия — и все, бери его тепленького!
— Да вы не только пейте, но и закусывайте! — Блюдо с кусочками мяса оказалось под самым носом. — И не думайте о деньгах. Позвольте хоть раз угостить вас… напоследок.
Тут я все-таки не выдержал и поперхнулся, раскашлявшись и едва не заплевав все вокруг. Инквизитор с чувством несколько раз хлопнул ладонью между лопаток.
— Что с вами, Груви? Подавились?
Карие глаза откровенно смеялись.
— Есть немного… — прохрипел в ответ, ища взглядом выход.
— Так жуйте не торопясь! — Инквизитор явно наслаждался зрелищем «перепуганный некромант». — Я не оговорился — сегодня мой последний день в вашем славном городе. Завтра на рассвете, как только открывают городские ворота, я уезжаю. Так что вам крупно повезло, что удалось застать меня здесь.
— Да уж, — выдохнул я, — повезло…
В голове метались мысли. Инквизитор уезжает. Как? Уже? А зачем же он тогда сюда заглядывал? Зачем жил тут полмесяца, ежедневно вгоняя меня в дрожь?
— Дела, мастер Груви, дела… — вздохнул тот, снова наполняя кружки. — Если бы вы знали, как иногда хочется отдохнуть, забыть обо всем на свете, просто посидеть дома сложа руки… Но мы не принадлежим себе, увы, Згаш, — мне можно называть вас просто Згашем? Вы же в два раза моложе меня… Сколько, кстати, вам лет?
— Двадцать пять, — ополовинив кружку, ответил я.
— Уже? И когда был день рождения?
Я напряг память. Вот бесы! Совсем забыл…
— Позавчера.
И ни одна собака не напомнила! Я уж молчу про поздравления и все такое… Потрясение пришлось опять заливать вином.
— Вот как? А мы вас так и не поздравили. Прошу прощения! — Инквизитор опять обнял за плечи. — Но я обещаю что-нибудь придумать. В конце концов, нас с вами так много связывает… связывало. Что вы предпочитаете? Редкие книги? Ценные артефакты? Абонемент на посещение какого-нибудь святилища? Хорошее вино? Путевку в паломничество по святым местам?
— Свободу…
— А вы шутник! И оптимист к тому же! Мы оба не принадлежим себе, Згаш Груви! Мы оба не имеем права свернуть с той дороги, на которую однажды ступили. И все, что остается, это пройти как можно дальше, не остановиться и не повернуть вспять. Так давайте выпьем за наше предначертание!
Пить совсем не хотелось, но напряженные нервы требовали расслабления, и я опрокинул в себя кружку. После чего решительно встал, сбрасывая с себя руку инквизитора:
— Мне пора!
— Куда? — Тот постарался силой усадить меня на место.
— Домой. Я…
— Вас там кто-то ждет? Есть срочные дела? Опаздываете к любимой женщине?
Любимая женщина — богиня, слишком занятая для того, чтобы обращать внимание на смертного мужа. Срочных дел не предвидится — с заказами обещал разобраться мэтр Куббик, на дежурство в храм Смерти отправлены практиканты. Но именно поэтому я попятился, мотая головой:
— Мне надо! Срочно…
Сзади хлопнула дверь.
— Ого! Какие люди — и без охраны! — сотряс стены трактира жизнерадостный бас пра Бжемыша. — Просто подарок судьбы!
Я стремительно обернулся — и чуть не врезался носом в торчащую колом бороду священника.
— И вы тут, конкурент? — возопил тот, распахивая руки для объятий. — Значит, охрана все-таки имеется? А? Ловок, ловок, бес шальной, ничего не скажешь!..
Увернуться от загребущих конечностей пра Бжемыша шансов не было. Я еле успел выставить вперед ладони, чтобы не разбить нос о висевший на широкой груди святого отца амулет.
— Привет честной компании! — Пра подтащил меня обратно. — В честь чего пьем? Примирение враждующих группировок?
— Меня провожаем, — любезно объяснил инквизитор. — Я завтра покидаю ваш славный город.
— Да? — как-то по-детски удивился священник. — А что так скоро? Не понравились Большие Звездуны?
— Дела призывают меня ехать обратно в орден, и как можно скорее, — скорчил инквизитор постную мину.
— Жаль, жаль… — Пра Бжемыш, не выпуская меня из захвата, плюхнулся на скамью, вынуждая сделать то же самое. — Ну, за это надо выпить!
Стон трактирщика, который понял, что сегодня ему явно работать в убыток, и мой вопль слились воедино.
Мерин переставлял ноги с расчетливой осторожностью, чтобы кулем висевший на нем всадник не свалился в грязь. Начиналась осень. Еле дотерпев до окончания страды, зарядили дожди — мелкие, но занудливые, постепенно превращая дороги в грязное месиво. Сейчас тоже моросил дождичек; капельки стекали по щекам, заползали за шиворот, заставляя неуютно ежиться.
Ох, что ж я так надрался-то? И ведь не хотел пить! До последнего отказывался! Но когда в тебя в четыре руки вливают кружку за кружкой, отказаться трудно.
Палач, кстати, в экзекуции не участвовал. Он просто выразительно хрустнул пальцами и извинился — на всякий, так сказать, случай, но этого было достаточно, чтобы я сдался. За первой кружкой последовала вторая, потом — третья, потом… Плохо помню, что было потом. Кажется, кто-то кому-то жаловался на жизнь. Очень надеюсь, что это был не я… Помню только, что на лошадь меня подсаживали втроем, и кто-то — кажется, сам пра Бжемыш — все рвался проводить до дома.
Мерин последний раз переступил ногами, резко остановился, уткнувшись носом в преграду, и я мешком сполз наземь, больно ударившись боком о ступени.
Так, а где мы? Ты куда меня завез, скотина? Стена… крыльцо… О, я дома! Теперь бы встать и желательно не на четвереньки… дотянуться до дверного кольца… Кто его на самый верх прицепил? У-у-у, высоко-то как… Кто-нибу-у-удь! Помогите!
Скрипнула дверь. Яркий свет резанул по глазам. Больно же!
— Згаш? — Голос определенно знаком. — Что с вами?
— Н-н-н-ч…
— Вы пьяны?
— Н-немнош-шка…
— Ничего себе «немножко»! Встать можете?
— Угу! С-сщас…
— Тогда идите в дом. Я заведу вашего коня.
Встать удалось. И даже как-то смог без посторонней помощи взобраться по ступеням и одолеть весь путь по коридору. Что это? Еще одна дверь? Вот бес! Не открывается! Толкнуть посильнее… Заело. А, ладно! Не хотите — как хотите. Я и тут посплю. Будете знать, как забывать бедных некромантов прямо на пороге…
Тем временем где-то…
Проливной дождь за окном, вой ветра в камине и потрескивание горящих поленьев не могли заглушить легкие шаги и шорох платья. Казалось, женщина совсем близко, но стоит обернуться — никого рядом нет.
Люди, собравшиеся у камина, приказали осветить всю комнату. Свечи в ряд стояли на массивной каминной полке, старинный бронзовый подсвечник возвышался в центре стола. Но все равно казалось, что отовсюду сползается тьма, и внимательные глаза следят из каждой щели.
Послышался тихий скрип отворяемой двери. Сидевшая в кресле у камина женщина вздрогнула и дернулась, невольно уколов палец иглой.
— Кто там?
— Никого. Тебе послышалось, дорогая. — Граф Марек посмотрел на дверь. Та не шелохнулась.
Скрип повторился. Громче и отчетливее. Прозвучал стук маленьких башмачков. Повеяло холодом.
— Это сквозняк. — Граф встал, намереваясь дойти до двери.
— Отец! Нет! — воскликнула Бланка. Девушка еще лежала в постели, и вся семья по вечерам собиралась возле нее. Ибо целитель строго-настрого запретил больной покидать ее комнату. А оставаться в одиночестве было слишком страшно.
— Чего вы перепугались?
— Это она! — Бланка смотрела на дверь. — Она пришла за мной!
— Глупости, — отрезал граф и покосился на родственников. — Ее давно никто не видел…
Конечно, с тех пор, как выяснилось, что в склепе гроб с телом Аниты Гневеш пуст, саму Аниту действительно не встречали. Но ее присутствие ощущалось повсюду. Она ходила по дому. Слуги клялись и божились, что видели ее тень. Но самим господам призрак Аниты не показывался.
В дверь громко постучали. Женщины хором вскрикнули.
— Кто там? — Луциан, сидевший у постели сестры, вскочил.
Стук повторился.
Переглянувшись с женой, граф сделал шаг и распахнул дверь…
…в темноту и пустоту.
— Никого! Это просто ветер, как я и говорил. — Но голос его звучал не так уверенно, как хотелось. Ведь стук в дверь нельзя спутать с воем ветра в камине.
— Смотрите!
Испуганный крик Бланки заставил всех обернуться. Девушка сидела на постели и указывала на окно.
Снаружи сгущался вечер. Сизые сумерки уже заполнили собой внутренний двор замка и постепенно подбирались все выше, словно вода в половодье. Из-за освещения за окном комната казалась темнее, и в темном стекле отражалась женская фигура, бродящая по комнате с опущенной головой.