На улице я сделал еще одну попытку вырваться из захвата. Бесполезно! Помнится, в тюрьме инквизиции мне пришлось сидеть в колодках, так вот, разломать их было намного легче, чем разогнуть локоть, обхватывающий шею. Дернувшись пару раз, я попробовал поджать ноги, повисая всем весом, несколько раз укусил святого отца за предплечье, пнул его локтем в бок — безрезультатно. Меня несла стихия, и оставалось лишь отдаться на ее милость.
— Что-то вы в последнее время совсем меня забыли, — рокотал над ухом голос. — И вы, и ваш коллега.
— Дела, — прохрипел я, отчаянно сражаясь за каждый глоток воздуха.
— Всех дел не переделаешь! Сказано: «Делай, что должен, и будь что бу…» Нет, это не совсем к месту… Мм… «Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается!» Вот! Не скоро! Следовательно, торопиться не стоит. Так куда мы так спешим?
— Никх… худа. — Я уперся ногами в землю. — Я никх-кх… никх-худа не спешу!
— И прекрасно! Я тоже не тороплюсь!
— Может, выпьем? — Надежда спастись ожила в душе снова. Конечно, мне ни за что не перепить святого отца — при его-то габаритах! — но можно попытаться удрать. Не будет же он держать меня вечно?
— Отличная идея!
Многострадальная шея была освобождена, но лучше не стало. Вместо этого мощная длань сдавила локоть так крепко, что рука уже через полминуты начала терять чувствительность. Ему надо при операциях помогать — немного подержать руку или ногу, и их можно смело отрезать. А если кто-то из больных будет орать и сопротивляться, так один удар кулака нейтрализует самых буйных пациентов раз и, боюсь, навсегда.
Ближайшее питейное заведение располагалось на первом этаже гостиницы, стоявшей на площади. Двор для приезжих представлял собой мрачное прямоугольное здание из серых камней, с массивным крыльцом и тремя рядами одинаковых маленьких окошек, забранных решетками. Высокий забор и тесовые ворота довершали сходство с тюрьмой. Отличие было невелико — ворота здесь все-таки чаще были распахнуты настежь, а из пристройки-трактира по вечерам раздавались веселые песни и крики пирующих, а не стоны несчастных узников.
Держа друг друга под ручку, мы, как два закадычных друга, направились в ту сторону. В голове зрел план заполучить святого отца себе в союзники. А вдруг он может подсказать что-то дельное и менее противозаконное?
Денек стоял солнечный, теплый, весь такой летний — несмотря на то, что стоял зарев-месяц.[2] В преддверии базарного дня на площади уже выставляли переносные лотки и прилавки, так что пришлось лавировать между ними, время от времени отвечая на приветствия. Многие в Звездунах знали пра Бжемыша в лицо, так что его спутник основательно взмок, представив себе, что о нем станут судачить чуть позже. Городской некромант — личность неприметная, и вдруг так засветиться…
Возле помоста для публичных казней стоял почтовый дилижанс. Люди уже разошлись, возница распрягал лошадей — в обратный путь он тронется только завтра утром. И мы бы со святым отцом проследовали мимо, если бы не двое молодых людей.
Судя по помятым и пропыленным одеждам и битком набитым баулам, это были приезжие. Парень лет двадцати с небольшим и девушка на пару лет помоложе. Они в два голоса пытались что-то выяснить у местного жителя, и опять-таки все кончилось бы мирно, но горожанин уже устал от болтливой парочки и стрелял глазами по сторонам — куда бы смыться. В какой-то миг наши взгляды встретились.
— Да вот же он!
Энергичный вопль взлетел над площадью. Девушка и парень оглянулись и вслед за указующим перстом уставились… правильно, на меня. Их взгляды, ошалелые и уставшие, мгновенно сменились воодушевленно-хищными.
— Господарь некромант?
Парень полез за пазуху, доставая свернутый в трубочку пергамент. На одном его конце болталась большая круглая печать, и я занервничал.
— Что?
— Это вы? — Девушка решительно двинулась в мою сторону. Парень, одной рукой тыча в меня пергаментом, другой подхватил баулы и поволок следом. — Вы-то нам и нужны!
— Зачем?
— Надо!
— Я ничего не делал! Это не я! Я тут ни при чем! Отпустите меня! — Двумя руками схватился за руку пра Бжемыша, пытаясь разогнуть локоть. Маневр не остался незамеченным.
— Держите его! — взвилась девица, переходя на бег. — Он нам нужен живым!
Дело плохо. Когда некроманту говорят, что он нужен живым, значит, таким и надо оставаться как можно дольше.
В критических ситуациях человек может показывать чудеса ловкости. Изогнувшись, я врезал пра Бжемышу ногой в голень. Тот выругался, припадая на ногу. Ужом вывернувшись из захвата, я рванул прочь. Вслед мне неслись крики толпы, вопли двух молодых людей и сочный мат святого отца.
Отчаянно работая локтями, вырвался из толпы и ринулся в первый попавшийся проулок. За два года удалось познакомиться с улицами и переулочками Больших Звездунов, так что можно было надеяться оторваться от погони. А она не отставала. Оглядываться было некогда, но, судя по топоту и крикам, вслед за мной устремилась добрая половина города. И что они ко мне привязались? Я разве единственный некромант?
Не разбирая дороги, промчался до конца улицы, резко свернул и… еле успел затормозить, увидев человека, которого последний раз встречал почти год назад и которого надеялся больше никогда не увидеть.
Какое-то время мы просто таращились друг на друга. Но шум толпы и крики «держи его!» приближались, а всадник застыл изваянием, поэтому я прошмыгнул мимо него и помчался прочь. Оглядываться было некогда…
И поэтому некромант не видел, какими глазами провожает его приезжий. Надо же! Всего несколько минут в городе, и уже такая судьбоносная встреча! Интересно, чем он так насолил местным жителям?
Как бы собираясь присоединиться к погоне, всадник стал разворачивать коня, и чисто случайно в самый последний момент перекрыл преследователям дорогу.
Сам не помню, как добрался домой, промчавшись закоулками и огородами. Мэтр Куббик явно только что вернулся с вызова — он стаскивал в коридоре верхнюю одежду, пропахшую гнилью.
— Згаш? Что случилось? Вы как будто на упырей наткнулись!
— Хуже! — на бегу откликнулся я, через три ступеньки взлетая на второй этаж в свою комнату. — За мной гнались!
— Вижу! А кто?
— Если бы я сам знал! Какие-то типы. Может быть, из инквизиции…
— Может быть? А с чего вы взяли?
— Ну…
Уже мечущийся по комнате и хватающийся то за одно, то за другое, я остановился, держа в одной руке книгу, в другой — сапог. А с чего я это взял? Двое молодых людей, даже моложе меня, с вещами. Юноша и девушка. Оружие… да, при оружии оба. Но короткие «городские» мечи вполне допустимы для людей определенных профессий, тех же некромантов, например. Да и действительные члены некоторых ремесленных гильдий имеют право на ношение оного — оружейники, булочники, строители. По возрасту парень скорее подмастерье, оружие носить может с оговорками, но это единственное несоответствие. Да и документ они мне какой-то предъявить собирались… Эх, Згаш, нервы у тебя стали ни к бесу! Скоро от собственной тени шарахаться начнешь!
— Нервы у вас, Згаш, совсем расшатались, — озвучил мои мысли мэтр Куббик. — Сейчас вы бросаетесь бежать от простых людей. А потом что?
— Я кинулся бежать от толпы! — В душе взыграло чувство обиды. — И, кроме того, это была не простая толпа. Там был, — воспоминание обожгло волной ужаса, — там был инквизитор!
— Что?
— Клянусь вам! Тот самый, который… который со мной и… э-э-э…
— Вел ваше дело, — подсказал партнер.
— Да! — Ноги подкосились, пришлось сесть на постель. — Вот скажите на милость, что он может делать в нашем городе, кроме как следить за мной?
— Все, что угодно! Мало ли какие дела у инквизиции в графстве! Но в одном вы правы, Згаш. Вам стоит быть очень осторожным.
Он вышел, оставив меня терзаться сомнениями. Нет, конечно, свалял я дурака, кинувшись бежать от людей, которые хотели просто меня о чем-то спросить. Эти хоть посторонние, а вот горожане что подумают?
Я еще занимался самокопанием, когда внизу послышался скрип двери. Потом — скрежет, грохот, лязг, визг, мат, сухие щелчки и треск — верный признак сработавших охранных заклинаний. На нас с мэтром они были настроены и не реагировали. А вот незваные гости, как говорится, попали под раздачу. Окно моей комнаты выходило на другую сторону, так что видеть, кто там, я не мог.
На шум и крики — судя по грохоту, пришелец попытался ответить кое-чем из арсенала боевой магии — вышел мэтр Куббик. Был ясно слышен его голос: «Вот это сюрприз!» Ему что-то пытались объяснять в два голоса, перебивая друг друга. Прервав несвязные речи, некромант пригласил гостей внутрь, и через пару минут поднялся ко мне.
— Вы к нам спуститесь, Згаш? — поинтересовался он.
— А это нужно?
— Скажу больше — это необходимо в большей степени вам, чем этим молодым людям, — загадочно изрек мэтр. В одной руке у него был неизменный бокал с вином, которым он отсалютовал мне, в другой — свернутый в трубочку пергамент, уже с отломанной печатью.
Зрелище, представшее моим глазам, того стоило. Прижавшись друг к другу, едва не карабкаясь на стену, в уголок забились знакомые мне молодые люди. Перед ними, распушившись и хлеща себя хвостами по бокам, туда-сюда с урчанием прохаживались шесть котов разной расцветки — от чисто-белого до пятнисто-черного. Детишки у черного кота Зверя и белой кошечки Варежки получились хоть куда. И несмотря на то, что все шестеро оказались котами, они как-то ухитрялись мирно сосуществовать друг с другом и во всем слушаться отца. Тот сейчас сидел перед моими недавними преследователями прямой, как изваяние, и сверлил их взглядом. В отличие от распалявших себя боевыми кликами сыновей он не издавал ни звука, но так смотрел…
Мэтр Куббик тихо пихнул меня локтем в бок — мол, как тебе картина маслом? Я усмехнулся. Да, пугать мой кот умеет. Особенно если вспомнить, что это не кот, а принявшая его облик нечисть.