Он стал копаться в карманах своей куртки, доставая из них пачки сигарет. Выложил три штуки и зажигалку, явно готовясь к долгому и плодотворному разговору.
— В каком смысле «кем буду»? — Игорю сейчас хотелось только пить, но он из принципа не желал попросить воды. Еще, чего доброго, откажут. С одной стороны, унизительно, с другой — еще сильнее одолеет жажда. — Побольше конкретики.
— Да я и не собираюсь ходить вокруг да около. Расклад прост до предела. Ты соглашаешься работать на Россию и будешь трудиться истово и добросовестно.
— Или… — Игорь почувствовал, как кровь отлила у него от лица.
— Или? — переспросил Кабир задумчиво. — Есть два варианта. Я пока не решил, какой предпочтительнее. Первый — ты посылаешь меня далеко, и я иду по указанному адресу, но уношу с собой кассету и некоторые другие материалы нашего с тобой тесного общения. Затем эти материалы попадают в руки твоего руководства, и участь твоя незавидна, а будущее теряется в дымке, окутавшей Рыбальский. Второй — я с помощью моих коллег переправляю тебя в Россию, и даже если ты не пойдешь на сотрудничество, оказавшись на нашей территории, это уже неважно. По телику покажут твою физиономию и сообщат, что ты дезертировал, сдался российским властям и выдал много полезной информации о работе военной разведки Украины. Второй вариант предпочтительнее, так как есть шанс, что рано или поздно ты заговоришь, а пока этого не произошло — нам политически-пропагандистский плюсик: дескать, украинские разведчики, разочарованные в руководстве страны, бегут с Украины, только пятки сверкают. Как видишь, я партию уже выиграл. Но есть вариант для тебя свести игру в ничью. И, если можно так выразиться, мы сможем поделить призовой фонд.
Игорь опустил голову и рассматривал собственные ботинки. Задавая вопрос, он просто оттягивал время, оттягивал неизбежное. Хотя не без любопытства услышал, какие варианты для провальной вербовки подготовили русские. Взяв небольшую паузу, усиленно думал о работе по летчикам. То, что придется сейчас говорить много и детально, он не сомневался. В самом деле — проиграл. Его король зажат ферзем в угол, и ферзь этот голубыми понимающими глазами сейчас смотрит сквозь сигаретный дым прямо ему в глаза.
Игорь прикидывал, как поступить. Думал было умолчать. В конце концов, не он один пытается вербовать пилотов. Насколько велика его роль в этом деле, знает только Тарасов. И про общение с болгарином… Если дело провалится и российские контрразведчики разоблачат их операцию, вскроется его участие, всегда можно будет сказать, что его к вербовке пилотов подключили позже, только тогда, когда пришлось вести прямой диалог по видеосвязи, физиономию-то он засветит. Другой расклад, если уже их потуги вычислили и он ведет переговоры с людьми, находящимися под контролем контрразведки, или непосредственно с контрразведчиками.
Да, телефон, с которого посылал сообщения пилотам, был левый, ему передал его болгарин. Однако электронную почту для пересылки снятого у самолета видео Игорь дал пилоту свою. Нет, крутить не стоит. Себе дороже, да и надо ли барахтаться?
— Так в чем призовой фонд заключается? — Игорь вздохнул.
— Хорошо иметь дело с понятливым человеком. — Кабир оживился и протянул ему пачку сигарет. Игорь взял сигарету и стал разминать ее.
Как видно, Кабир нажал какую-то сигнальную кнопку, потому что появился все тот же тип в маске.
— Принеси нам чаю, — попросил «араб». — И воды.
Когда уже перед ними дымились чашки с чаем, Кабир принялся объяснять, что будет дальше. Игорь с удивлением узнал, что имеет дело не с разведкой, а с контрразведкой.
— Не подозревал, что ваша служба так широко работает в тылу противника, — заметил он смущенно.
— Бывает, — пожал плечами «араб». — Рассказывай, чем ты занимаешься, кроме того, что пытался подрядить меня на организацию диверсионной работы в России? Оружие?
— Нет, с поставками оружия я никак не связан… Диверсии, создание отрядов, реанимирование «спящих» боевиков, агентов, которых готовили давным-давно, причем не только мы, но и различные организации, с которыми мы хотим контактировать, как в твоем случае — игиловские группы. Это ведь было возможно или просто твоя легенда? — задал он мучавший его вопрос.
— Очень даже. Более того, мы продолжим развивать с тобой эту тему. Ты получишь агентуру, причем настоящую. Другое дело, что наша контрразведка вовремя будет арестовывать боевиков на этапе их подготовки к терактам. Но тебя не смогут обвинить в провалах. Просто российская контрразведка действует слишком хорошо. Что поделать, сильный соперник. — Кабир улыбнулся.
— Ты планируешь вернуться? — Игорь покосился на него недоверчиво. — А не боишься, что я тут же сдам тебя СБУ? Мне многое простят, если я приведу такого матерого, как ты.
— Матерого? — Он продолжал улыбаться, но в его голубых глазах появилось нечто такое, свинцовое, тяжелое — непреодолимая стена. — А тебе это надо? Сдашь меня, тебе легче не станет. Твой героизм никто не оценит. Сидеть будем в соседних камерах. Мне кажется, ты давно и мучительно ищешь выход. Но он явно не в том, чтобы угодить твоему нынешнему руководству. Это бессмысленно. Скоро не будет ни руководства страны, ни руководства ГУР.
— Может, и так. Что с моей семьей? Мне необходима уверенность в ее безопасности.
— С этим сложнее. Выехать за границу, как я понимаю, не вариант? Их не выпустят официально?
— Нет. Мне, как и многим, не рекомендовано отправлять семью за рубеж. Подозреваю, что задержат на границе, если только сунутся. Прецеденты были. Выезжают семьи офицеров более высокого ранга. А я хочу своих вывезти. Но так, чтобы не возникло ни у кого никаких подозрений.
— Над этим подумаем. А твои захотят выезжать в Россию?
— Как ты считаешь, если отец — советский офицер? Мать из того же поколения. А сыну мозги вправим по ходу дела. Но это условие. Единственное и окончательное.
Кабир кивнул.
— Что еще по диверсионной работе?
— Сейчас есть одно направление, которое пытаемся разрабатывать. И наметились кое-какие подвижки. — Игорь начал рассказывать про диалоги с военными российскими летчиками. Он говорил коротко, сдержанно, заметив, что Кабир и бровью не повел.
— Продолжай вести эту линию. Думаю, вскоре она придет к логическому завершению вне зависимости от того, будешь ли ты участвовать или нет. Чтобы ты смог функционировать спокойно и долго, веди себя непринужденно. Даже можешь высказывать крамольные мысли о том, что пилоты общаются с тобой и с твоими коллегами, находясь под колпаком ФСБ.
— Ты знал? — спросил Игорь, чувствуя, что не просчитался, когда заговорил о работе с российскими пилотами.
— О твоем участии узнал недавно. Поделилась военная контрразведка информацией.
— А ты не из ДВКР?
Кабир хмыкнул и отшутился:
— Он слишком много знал… С профи всегда тяжело и легко одновременно. Я имею ввиду перевербовку. С одной стороны, ты быстро все понял и не стал ломаться. С другой — пытаешься по привычке прощупать меня. Не советую. Давай вернемся к твоим должностным обязанностям. Ты сможешь в своей конторе выяснить, кто у вас там промышляет продажей западного оружия налево, в частности, российским подпольным оружейникам и подполью, которое в России готовит боевиков для войны в Сирии, а теперь и на Украине?
— Даже так? — Игорь потер подбородок. — Первое задание?
— И чем быстрее разузнаешь, тем лучше.
— Допустим, выясню, кто связан с торговлей. Допустим. — Игорь снова вздохнул. Он испытывал усталость, спад, словно эти месяцы бежал стремглав, а теперь ему дали возможность передохнуть и даже предлагают часть дальнейшего пути проделать на машине. — Но с чего ты взял, что этот человек охотно выложит мне, с кем конкретно он контактирует в России?
— А ты выясни, — почти ласково попросил Кабир. — Для тебя ведь не новость, что оружие у вас не доходит до передовой, а утекает, скажем, в Йемен?
Игорь посмотрел в глаза контрразведчика, то и дело скрывавшиеся за сигаретным дымом. Кабир выглядел, как джинн, который за несколько столетий своей жизни навидался всяких и всякого, и ему просто скучно.
— Ты, как я понимаю, про Йемен не просто для примера сказал? Небось уже установлен тот, кому шло оружие.
— Неважно. А важно установить, кто отправитель.
— Погоди, не все сразу. Слишком быстро. — Игорь отер испарину, выступившую на лбу. Ему и в самом деле вдруг стало не по себе. — Сперва ты огорошил меня всем этим, — он обвел взглядом комнату, — потом сразу задания даешь. Я еще не готов. Только после решения вопроса по моим близким я подумаю…
— Некогда думать! Эвакуация будет. Но не мгновенно. С сыном, я полагаю, проще. У тебя ведь жена уехала в Польшу?
— Откуда ты?.. — начал было Игорь, но тут же осекся с понимающей усмешкой. — Ты многое успел у меня под носом. Ловкий.
— Можем организовать приглашение от жены. Он уедет в Польшу, а оттуда мы уж найдем возможность переправить его в Москву. Комар носа не подточит. С родителями посложней. Чтобы не вызвать подозрений у твоего руководства, придется, во-первых, выждать какое-то время после отъезда сына, а во-вторых, требуется надежный способ. — Кабир отпил чая, размышляя. — Мы переправим их под другими установочными данными, скажем, в Польшу. Обеспечим их надежными документами. Оттуда в Турцию и в Россию. Тебя никто надувать не намерен. У нас не наперсточники работают. Я лично обещаю сделать все, чтобы обезопасить твоих близких и развязать тебе руки.
Игорь подумал, что имеет смысл поверить человеку, который собирается вернуться обратно в тыл врага, без оглядки, без тени сомнений доверив свою жизнь одному из недавних врагов. Это неожиданно польстило, хотя Игорь еще и сам не разобрался в себе, на что он готов на самом деле.
Он ощущал себя в агрегатном состоянии, зависящим от настроя Кабира как представителя российской контрразведки, к счастью, доброжелательного или настолько умело построившего сегодняшний разговор. «Араб» наверняка, лежа на койке еще в не разбомбленной казарме полигона в Старичах, уже строил планы по вербовке военного разведчика, который сдуру взялся его курировать. В итоге кто кого курировал? Лежал в темноте казармы, глядя на огонек сигареты, не гаснущий, кажется, никогда,