— Зашла в туалет и вся вышла, — с мрачным лицом пошутил Егоров. — А что, если использовать систему «Безопасный город»? Вместо того, чтобы задействовать наружку. Распознавание лиц…
— Липецк — это тебе не Москва, — опустил его с небес на землю бывающий очень прагматичным и занудливым Леня. — К тому же распознавание лиц срабатывает тогда, когда в базу введено фото преступника, который в розыске. Девица не в такой базе. Так что энергию сэкономить не удастся, придется по старинке, ножками.
— Не скажи, — по привычке спорить, даже когда не прав, начал было Егоров.
— Значит так, — Ермилов хлопнул легонько ладонью по столу, пресекая спор. — Завтра Егоров мчится в Липецк и берет под контроль проведение встречи. Устанавливает девушку. Или кто там придет в конечном счете с деньгами. Был ведь вариант оставить деньги в ячейке вокзала?
— Был, но пилот склоняет их все же к личной встрече. Через двадцать четыре часа ячейка откроется, а он может не успеть забрать, если будет на вылетах. И так уж несколько раз встреча переносилась. Курьер не успевал приехать. Они мимоходом сообщили, что он из другого города, поэтому, чтобы прибыть в Липецк к конкретному дню, нужен люфт во времени, — с недовольным лицом сказал Егоров, покосившись на Говорова. — Пытались снова перескочить на дистанционную оплату, даже в криптовалюте. Он их послал. В один из дней мой пилот был занят и отказался. Кстати, — Егоров замер, осененный какой-то великолепной идеей, — если встреча с курьером пройдет спокойно — это еще больше усыпит их бдительность, станут более открытыми, и данный аспект особенно актуален в преддверии того, что им придется выложить нам свои полетные карты, координаты военных аэродромов, надеюсь, нескольких, на все непредвиденные случаи. Где придется приземляться, когда на тебя нацелено их ПВО, сложно сказать.
— Вот и я о том же! Поэтому курьера брать пока не будем. Пусть отчитаются об успешно проведенном личном контакте с пилотом. А мы пока прощупаем курьера на предмет вовлеченности в работу ГУР на нашей территории. — Ермилов снял трубку зазвонившего телефона, взглянул на Егорова. — Да, он сейчас будет. Василий, дуй быстро за сообщением из Липецка. Наверное, подвижки в договоренностях по курьеру. — Пока Егоров помчался получать новые данные, присланные по закрытой связи, Ермилов продолжил: — Шмелев, ты поедешь в Казань и проконтролируешь наблюдение за Овчинниковым, а также проследишь, чтобы он у нас не уехал за бугор. Инна, ты продолжаешь работать со своим пилотом, держи руку на пульсе, всю переписку сразу мне на стол и Говорову. Леня, ты все суммируешь и анализируешь, как обычно. Инна, что жена твоего летчика?
— Боевая женщина. Готова выехать в Армению, да и муж не возражает, чтобы украинская разведка завязла покрепче в этом деле, схватить их не за палец, а за всю руку, и покрепче.
Влетел в кабинет Егоров, потрясая двумя листками бумаги.
— Распечатка переписки, — сообщил он зловеще.
— Ну что там? — поторопил Ермилов, снижая накал его театральной патетики.
— Два курьера, две девушки. — Егоров зачитал: — «Одна в кепке и теплой светлой рубашке. Вторая ниже нее, взъерошенные волосы. Девушка, что пониже, в синих джинсах и короткой болотного цвета ветровке. Пароль: «От Максима». Дополнительный пароль: девушки спросят последние цифры телефона. Отзыв: «2020».
— Что он им ответил?
— Придет. В синей толстовке и синих летных штанах. — Егоров пожал плечами. — Сейчас отправляюсь в Липецк. Встреча назначена на завтрашнее утро на площади перед Дворцом спорта.
— Проследить, установить девиц. Если они приехали на поезде или автобусе и будут уезжать таким же образом, необходимо следовать за ними, без заминок с билетами. Сойти могут на любой станции, а не на конечной, — распорядился Ермилов.
— Если она девушка Овчинникова, то, вероятно, поедет в Казань, — предположил Шмелев.
— Мы это со счетов сбрасывать не будем, однако она может туда и не поехать. Василий, я полагаюсь на твое здравомыслие. Спокойно работай, без эксцессов. Насколько я понял из твоих рапортов, Андрей настроен более чем решительно по отношению к противнику и своему визави. Как бы он дров не наломал. Поговори с ним, он же человек здравомыслящий, пусть уж сыграет роль до конца, потерпит. Результат, когда мы возьмем их за одно место, ему понравится.
— Да нет, Андрей хоть и агрессивен слегка, по-бойцовски, но он — офицер, человек дисциплинированный. Готов все исполнить, как я его прошу, чтобы побыстрее эта угнетающая его ситуация разрешилась.
Конец мая 2022 года, г. Липецк
Площадь перед Дворцом спорта была пустынная, пыльная, залитая солнцем, которое уже крепко припекало. Егоров наблюдал за площадью из окна коридора перед кабинетом директора Дворца. Огромные панорамные окна слегка запыленные, но обзору это не мешало. Появились две девушки, в точности описанные гуровцем в своем послании. Одна из них несла полиэтиленовый пакетик. Они обе оглядывались в поисках мужчины в синей толстовке.
«Не сказать, что сильно нервничают, — подумал Егоров. — Их явно используют втемную. Попросили передать сверток, возможно, даже предупредили, что в пакете деньги. Но какой в этом криминал? Никакого. Разве что можно догадаться об уходе от налогов. Однако кто у нас в стране считает это преступлением?»
Он поправил бусинку наушника. В эфире пока тишина. Не исключено, если девицы профессиональные разведчицы или агентессы, их может сопровождать группа прикрытия и слушать эфир. И все же рации у сотрудников наружного наблюдения были на непредвиденный случай.
Как Егоров ни вглядывался в окружающее площадь пространство — скамьи в тени деревьев, машины на парковке вдалеке, — никого из наружки не увидел. Они мастера маскировки. Сейчас, утром в четверг, народ на работе, дети помладше уже успели разъехаться из города, а старшеклассники готовятся к экзаменам и около Дворца не околачиваются, хотя это популярное место отдыха горожан.
Точку выбирали явно украинские разведчики — на площади сразу станет заметен хвост или наблюдатели. Пилот, по совету контрразведчиков, не возражал против такого выбора, демонстрируя, что он тоже опасается наблюдателей с видеокамерами, если курьеры ему подставлены ФСБ.
При встрече ночью на конспиративной квартире с Андреем Пелеховым для передачи ему инструкций по контакту с курьером Егоров отметил, что пилот мрачный и усталый. Объяснил Андрей свою угрюмость сам:
— У меня же вылеты боевые. Никто службу не отменял. Бьем националистов с воздуха, а дома я и отдохнуть как человек не могу. Все время гнетет эта затянувшаяся история. Она меня выматывает. Когда вы завершите операцию? У меня ощущение, что эти гуровцы проводят мне трепанацию. Открыли черепную коробку и копаются в мозгах грязными инструментами. Чего только стоит их просьба сделать заявление под запись, что я против СВО, против политики России, против руководства страны и все в таком духе? У меня есть пока благовидный предлог отказываться. Я как бы до конца им не верю, особенно до тех пор, пока они не передали мне деньги. К тому же такое заявление, пока я в России, может попасть в руки моих командиров, ФСБ, а я не самоубийца. Но очень тяжко!
— Думаю, что наша работа входит в завершающую фазу. Надо еще потерпеть и, главное, при встрече с курьерами вести себя мало того что спокойно, но даже флегматично. Дескать, не очень тебе все это надо. Лишние проблемы, головная боль, и ты не доверяешь ни переговорщикам, ни курьерам. Оглядывайся, словно опасаешься задержания.
— Да ладно, уж как-нибудь справлюсь.
— «Как-нибудь» не надо, надо как следует, — сдерживался Егоров, поражаясь упрямству Андрея.
Сейчас он с высоты здания Дворца наблюдал за состоявшейся встречей и видел, что пилот выполняет в точности все, что он ему велел. Оглядывается, но в то же время скука на лице невыразимая.
«Его упрямство — всего лишь раздражение на самого себя за те фотки, выложенные в Сеть, за всю эту кашу, которая заварилась, а он в котле, как лавровый листик в качестве приправы. А ведь командование характеризует его как отличного боевого летчика, самоотверженно смелого. Сотни вылетов, в том числе и в Сирию.
Эти соцсети… — Егоров покачал головой. — В них многие попадаются. Созданы умными ребятами из ЦРУ и МИ6, привлекательные, красочные, доступные. Кажется, весь мир открыт перед тобой как на ладони, а кроме того, это своего рода замочная скважина, в которую такой большой соблазн заглянуть, особенно подросткам и молодым. Там тебе и картинки, и видео, будоражащее воображение, там и «откровения» людей со всего мира, исподволь внушающие те или иные постулаты. Там и «оппозиция», высказывающая то, что якобы не дают высказать по центральному телевидению, и потому это еще больше будоражит, но уже не половые инстинкты, а умишки, еще не сформированные, но жаждущие быть базаровыми, отвергать — неважно что, — но, главное, шумно, активно, пытаясь таким образом проявить себя, а еще лучше с оружием в руках, на баррикадах. Не зря во всех революционных организациях основную массу бойцов составляет молодежь: от четырнадцати и выше. Нет страха смерти, нет понимания жизни, но есть горячее, даже жгучее желание выпендриться любой ценой».
Зная механизмы работы интернета с позиции профессионального контрразведчика, Егоров усиленно давил на тринадцатилетнего сына Валерку, оттягивая его от гаджетов. Унылые размышления майора о тщетности воспитания в современном мире прервал телефонный звонок от Старостина.
— Вася, контакт был. За нашим мальчиком никто не увязался, а девочки отправились прямиком на вокзал. На автовокзал. Их провожают с цветами и машут платочками.
— Пусть не машут, а едут.
— Едут, едут, — успокоил Старостин. — Рейс на Москву. А там как пойдет. Может, где раньше соскочат. Наш парень с ними уже снова списался. Сейчас подойду, расскажу.
Старостин через пять минут появился на галерее, с которой Егоров наблюдал за встречей.
— Он написал гуровцам, что все получил. Тут же от них последовал запрос, в каких направлениях он работает. Проще говоря, куда чаще всего у него боевые вылеты. Исходя из этого, они будут планир