— Слишком много вопросов, — покачал головой собеседник. — Вы лучше знаете обстановку на месте. Сориентируетесь. А что касается работы в открытую, то, во-первых, не стоит подключать третьи лица, а во-вторых, надо повести дело так, чтобы Тарасов не захотел никому о вашей заинтересованности что-нибудь рассказывать. А уж как вы это исполните — решать вам. У вас карт-бланш.
Бизнесмен закатил глаза к голубому израильскому небу, подумав обреченно, что его везение вдруг отказало ему, когда он наткнулся на непреодолимый барьер в лице той женщины и российской разведки. «Карт-бланш… — мысленно проворчал он. — Это то же самое, что дать карт-бланш приговоренному к смерти, ведь столько способов лишения жизни — виселица, расстрел, электрический стул…»
Первым делом в Киеве Савойский вызвал к себе Давыдова — посредника, о котором он упоминал и в разговоре со связным. Они сидели в доме бизнесмена, пили коньяк, когда Савойский ошарашил Давыдова:
— Тарасов. Я знаю, что именно он в ГУР имеет доступ к документации по оружию и является твоим партнером по торговле. Погоди! — Он заметил, что Давыдов пытается встать с кресла с возмущенным круглым, раскрасневшимся от коньяка лицом. — Я не планирую избавиться от твоего посредничества. Меня все устраивает. И платить я буду, как и платил. Мне необходим человек, который сможет улаживать тут дела, пока я в Израиле. Это ты!
— Тогда зачем вы заговорили о Тарасове? — Давыдов плюхнулся обратно и подлил себе коньяку.
— Мне нужно с ним встретиться, только для того… — Он посмотрел строго на Давыдова, снова попытавшегося подняться. Тот сел. — Это мое дело вообще-то, но скажу, если тебя это успокоит. Надо понять перспективы подобного сотрудничества, во-первых, а во-вторых, это все-таки не твое дело.
— А если он сам с вами не захочет встречаться?
— Постарайся, чтобы захотел. От этого зависит твой гонорар и бонусы за усердие.
Савойский хлопнул пухлый желтый конверт на журнальный столик перед Давыдовым.
— Это аванс.
Проведя бессонную ночь в своем киевском доме накануне встречи с Давыдовым, Савойский понял, на что рассчитывала российская разведка, получив в его лице подобие агента (на полноценного агента он, очевидно, не тянул и сам это осознавал). Привлекло его положение в украинском обществе, в околоправительственных кругах. И деньги. Савойский всегда умел с ними обращаться: куда дать, кому дать, сколько дать, чтобы получать, получать и получать. Без снисхождения, без сожалений, без сочувствия, без чего бы то ни было, что способно помешать приходу долларов и евро в его карман. А значит, Тарасова он должен рассматривать в таком же ракурсе. Как купить, чтобы выхватить выгоду. Разведка не разведка, все одно — люди, а где люди, там деньги. И чем высокопоставленнее люди, тем больше денег и больше прибыли.
Тарасов согласился увидеться без всяких если. Он как разведчик привык из любой встречи извлекать информацию. Рассчитывал и теперь. Через Давыдова — бывшего гуровца, сотрудника его отдела — ему передали приглашение на выбор: либо в ресторан, один из лучших в Киеве, либо в особняк Савойского. Он согласился приехать домой к Савойскому, решив, что пообедать в ресторане с такой заметной личностью для военного разведчика означает непозволительное привлечение к себе внимания.
В кабинете Савойского на втором этаже особняка хозяин приветливо пожал ему руку, предложил сесть в английское кожаное кресло, подвинул сигары в открытом хьюмидоре, сказал, что до обеда можно покурить и обсудить дела, чтобы не портить аппетит разговорами во время еды.
— Какие дела? — Тарасов взял сигару и понюхал. От нее пахло дороговизной, табачными листьями, терпко и приятно, и пальцами смуглых кубинских женщин, скручивавших эти сигары на далеком солнечном острове.
— Для меня уже не секрет, что я получаю стабильную прибыль с вашей помощью. Не Давыдов рассказал. Его не вините. У меня свои источники. И от услуг Давыдова я отказываться не намерен. Он нелишнее звено и облегчает мне жизнь своим посредничеством.
— Допустим. — Тарасов отсек гильотинкой кончик сигары и раскурил ее. Ему не нравилось, что Савойский настолько осведомлен о его участии. К насыщенному аромату сигары примешался стойкий запах шантажа.
Полковнику импонировал собственный образ, созданный им за годы, образ патриота, имеющего авторитет, позволяющий ему отстаивать свою точку зрения, не совпадающую с мнением англичан и американцев, оседлавших спецслужбы Украины. Он кичился этой своей принципиальностью. А продажа оружия… Так грех не подобрать то, что плохо лежит. К тому же только часть уходит для заработка, к примеру в Йемен хуситам. Но другая часть ведь идет для вооружения групп в России, для подготовленных бойцов, в том числе и для войны с русскими. Тарасов утешал этим собственную совесть. Он давно холил и лелеял проект подпольной ячейки, готовящей кадры для войны и диверсий под носом у российской контрразведки. Еще со времен подготовки его людьми совместно с ИГ боевиков-славян и кавказцев для войны в Сирии.
— Вы, наверное, наслышаны, что я вкладывался в создание батальонов, воевавших на Донбассе. Мне бы хотелось сделать что-то более резонансное, чтобы продемонстрировать мою активную гражданскую позицию. В меня сейчас нередко летят камни, но я со своей страной.
Тарасов мысленно выругался, подумав, что Савойский пытается такими действиями избавиться от нависших над ним уголовных дел. Кто тронет человека, спонсирующего диверсионные группы в России? Он же герой! И в самом деле, Савойский сказал, что он бы не возражал, если его финансовое участие в данном мероприятии предали бы огласке с помощью «утечки» в СМИ, когда только это станет возможным или после совершения диверсионных акций.
Деньги для детища Тарасова, несомненно, требовались. Конспирация — штука затратная. Съем квартир, постоянная смена машин, на которых ездят инструкторы и перевозят боевиков с места на место, закупка амуниции, за исключением оружия. С помощью стволов, поставляемых контрабандно с Украины, происходит обучение. Разумеется, за границу — в Сирию или на Украину — оружие с собой не тащат. Но на территории России пригодится.
— Пожалуйста, всегда рады, когда капитал действует во благо родины, — пожал плечами Тарасов. — Но это можно сделать совершенно официально. Перечислить деньги на счет ГУР, а там уже их распределят по необходимости.
— Нет уж, знаю, куда эти деньги распределятся, — рассмеялся Савойский, потрясая кудрявой головой. — Я в курсе, что вы заняты конкретным, серьезным делом, и хочу в нем поучаствовать. Но лично! Уж позвольте мне это сделать, если мы с вами в некотором роде единомышленники. Участвуем в общей авантюрке. — Он подмигнул ему. Этот игривый намек прозвучал как угроза, что Савойский при несогласии Тарасова выдаст его участие в продаже оружия налево. В таком случае и сам Савойский попадет под раздачу, но он легко скроется в Израиле, а у Тарасова такой возможности нет. — У меня есть в России кое-какие капиталы, не на мое имя, разумеется. Поэтому вам не придется огород городить, чтобы передать деньги вашему подпольному предприятию. Можно наличными, можно по безналу. Но я должен непосредственно связаться с вашими людьми. Без посредников.
— Вы понимаете, о чем просите? Это секретная спецоперация, люди законспирированы, а вы хотите, чтобы я дал вам с ними связаться.
— Мне нужны гарантии, что деньги дойдут до конкретных людей. К тому же я не с улицы пришел. Сколько я сделал для Украины! Бизнесмен, олигарх? Да! Но я ведь вкладываю деньги в свою страну. К тому же мне не нужны их имена-фамилии и адреса. Всего-навсего номер карты, кто сможет забрать, если через курьера. Зато и я сделаю дело на благо родины. И вам такое вспомоществование не станет лишним, и мне зачтется. Вы же понимаете мое нынешнее щекотливое положение? Хотелось бы себя слегка обезопасить, заручившись в том числе и поддержкой вашего ведомства.
— Выход на моих людей — это условие? — набычился Тарасов.
Савойский кивнул, довольный удачным заходом. Все-таки деньги — великая вещь.
Тарасов уже знал о провале спецоперации, совместной с МИ6, с вербовкой российских пилотов. Видел репортаж в интернете об успехах ФСБ в развале украинских планов по угону боевых самолетов. Доложили ему и об аресте агентов в Армении.
Полковник догадывался, что исход не будет фееричным, но, правда, не ожидал, что настолько большой резонанс организуют фээсбэшники, рискнут на подобную огласку в прессе. Впрочем, если бы против Тарасова действовал не кто иной, как Гинчев, он бы сам поступил точно так же. Информация об участии в подготовке спецоперации болгарина, очевидно, была известна в Москве. Каким именно образом, это он еще собирался выяснить. Поручить это Стремнину? Но Игорь в последнее время раскис. Отъезд-бегство сына стал для него сокрушительным ударом. Ходил унылый, да еще этот провал с пилотами на него повлиял.
Теперь Тарасову необходим успешный блицкриг на диверсионном направлении, которое он тщательно, долгие годы холил и лелеял. Каждый шаг выверял. А денег в самом деле не хватает. Проект долгоиграющий, однако известно, как руководство относится к игре в долгую. Результат за горизонтом, а вкладываться надо здесь и сейчас. Никто не любит и не умеет работать на перспективу. Для этого необходимо аналитическое мышление, способность просчитать сотни вариантов и выбрать наиболее вероятный, который приведет к неизбежному успеху. Тарасову казалось, что ему это удается. Если бы не бюрократические препоны, он бы уже давно занимал место нынешнего шефа ГУР.
— Мне необходимо подумать. — Тарасов вежливо отказался от приглашения отобедать с Савойским.
Пока он доехал до Рыбальского, решение практически созрело. Он ничего не теряет, если даст номер карты одного из оружейников. Но затем его одолели сомнения: подпольные оружейники — народ себе на уме. Могут и зажать деньги, тем более если сумма существенная. И не спросишь с них. Просто уйдут в тень, а Тарасов не имеет рычагов давления на этих субчиков. Давать координаты руководителя инструкторов — огромный риск. Перевод денег могут отследить, особенно если ФС