Значит, абвер хотел, с одной стороны, придать всей истории видимость правдоподобия, а с другой — торпедировать ее. Зачем, почему? — ломали головы в Пентагоне. Считалось, что если Штаты будут действовать на основе информации Даша, то попадут в западню. Какую? В чем она могла заключаться? Эти вопросы остались без ответа.
Президент Рузвельт воспользовался правом помилования в отношении Даша и Бургера, смертный приговор им был заменен тридцатилетним заключением. Шестеро остальных были казнены на электрическом стуле.
Мария Джиллиа была убита горем. Она увиделась с мужем в комнате встреч в тюрьме.
— Георг, этого не может быть, они не могут так жестоко поступить с тобой!
— Не знаю, можно ли еще что-нибудь сделать, — ответил Даш. — Ты разговаривала с Бургером? Что он советует? Бургер говорит, что на этом свете нет правды, даже в Америке, и что на нем нет места для честных людей.
— Георг, не обращай на это внимания, вот увидишь, я спасу тебя. Каждый день буду писать письма Элеоноре Рузвельт, Гуверу, в Белый дом, в верховный суд, сенаторам и в газеты. Я буду ходить всюду, ждать в приемных днями и ночами, пока меня не примут и не выслушают. Мир не может быть таким несправедливым.
В 1948 году благодаря самоотверженным усилиям Марии президент Трумэн помиловал Даша и Бургера, отменив отбывание оставшегося срока наказания. Их освободили одновременно, в один и тот же день.
Эрнст Петер Бургер простился с Дашем у ворот тюрьмы и исчез навсегда, дальнейшая его судьба до сих пор покрыта мраком неизвестности. Даша под охраной морских пехотинцев депортировали в Германию.
— Возвращайся к своим, — грубо заявили ему, — возвращайся туда, куда ты выехал в 1941 году. В Штатах тебе нечего делать.
История Даша продолжается, она многим известна, но никто не может предсказать ее конец.
Вместе с изгнанным Георгом в Германию последовала его жена. В Гамбурге эскорт их покинул, они остались одни: она, американская гражданка, и он, «человек, который изменил Германии».
В Германии о нем не говорили иначе, как об «изменнике» или «убийце своих шестерых товарищей, которых он послал на электрический стул», хотя четверо из них попались по собственной глупости.
Члены бывших гитлеровских организаций поклялись отомстить Дашу. Куда бы он ни обращался за работой или за помощью — всюду получал отказ. Камнями били стекла в его квартире и гостиницах, в которых он старался укрыться и из которых его изгоняли. Двери его дома разрисовывали свастикой, организовывали травлю, устраивали скандалы. Он переезжал из одного места в другое, наконец сбежал с женой в Швейцарию, где ему помогали родственники.
Так случилось, что в 1951 году он должен был выехать в Западную Германию, куда прибыл под чужой фамилией. Вначале все шло неплохо. Вскоре его распознал пронырливый репортер — и все повторилось сначала: выбитые стекла, нападения, угрозы, переезды из города в город. Всюду с ним была Мария, без нее он погиб бы. Он уже не мог работать, был болен, нервно истощен, близок к сумасшествию, без средств к существованию.
Поэтому они решили, что Мария, сохранившая американское гражданство, вернется в Штаты и попытается получить въездную визу для Даша.
Она выехала в США. Журналистам, интересовавшимся финалом этой щекотливой и неприятной для США аферы, она заявила: «Я буду до последнего вздоха бороться за справедливость для моего мужа. Никто не заставит меня молчать, пока мой муж не окажется рядом со мной в этой стране, которой он оказал такие неоценимые услуги».
Каждый год ожидания справедливости, такой, о какой мечтает Мария Джиллиа, оставляет все более глубокие морщины на ее лице. Она постарела, сгорбилась, наполовину оглохла, слепнет.
В маленькой комнатенке, приютившейся в старой развалине, в нью-йоркском районе для бедных, раз в несколько недель она записывает в тетрадке с клеенчатой обложкой все новые адреса своего мужа, скитающегося по городам Федеративной Республики Германии. Таких адресов накопилось более сотни. Эта мужественная, но уже старая и ослабевшая женщина все еще пишет письма и умоляет проявить справедливость по отношению к ее мужу. Она все еще верит, что он вернется к ней, может, только за тем, чтобы закрыть ей глаза в ее последний час… «Но и этого хватит, — думает она, — этой частицы счастья хватит на целую вечность».
Георг Иоганнес Даш, инициатор разрушения Нью-Йорка, шеф «Зондеркоммандо Даш», высадившийся июньской ночью 1942 года на восточной оконечности Лонг-Айленда с немецкой подводной лодки У-47, также ждет с большим нетерпением… Оскорбляемый, преследуемый жаждущими мести соотечественниками, он ждет, все еще ждет чего-то, что называется справедливостью.
Но все остальные, в Германии и Америке, представляют ее себе иначе, чем Георг Иоганнес Даш. Что касается меня, то я не могу сказать на этот счет ничего определенного.
1960—1981