— Красивая.
— Теперь ты, — задохнувшись злобой, выдавила хозяйка, — без приглашения приходишь. Твое время, Вялис…
— Это точно. Мое время, хозяйка Марта. Только мы без приглашения пришли не из-за того, что у тебя печь красивая, дом богатый и коров много. Власть наша этого не запрещает. По другому поводу мы пришли, совсем по другому.
Пыдер стоял, молча катая желваки на скулах. Он не спрашивал, почему оперативники располагаются в доме в порядке, понятном только им одним.
— Где женщина, которая жила у вас? — подошел к хозяину Эвальд.
— У меня никто не жил.
— Ну что ж, посидим подождем.
— Это произвол, — буркнул Пыдер.
— Нет, это засада.
Жена Пыдера встала, подошла к окну, задернула темную глухую занавеску.
— Садитесь за стол, — приказал хозяевам Вялис. — Садитесь и ешьте.
— Мы уже ужинали, — огрызнулся Пыдер.
— Ничего, поешьте как следует. Это нужно перед дальней дорогой.
Эвальд подошел к окну, отдернул занавеску. Темнота стала густой и плотной, туман опустился на землю. «Если они придут, то непременно скоро. В лесу холодно, а самогон у Пыдера крепкий».
Он отошел к печке, прислонился спиной к темным изразцам. Сразу же его охватила приятная истома. Глаза начали слипаться. Он на секунду закрыл их, а когда открыл, увидел хозяйку, садящуюся к столу.
«Зачем она вставала? Зачем?»
Эвальд быстро оглядел комнату. Вроде все было так же. Все ли?.. Окно… Что такое? Занавеска вновь была задернута. И тогда, когда они пришли, хозяйка задернула занавеску именно на этом окне. Неужели сигнал? Эвальд шагнул к окну, отдернул занавеску и посмотрел на хозяев. Пыдер бросил ложку и вцепился руками в стол. Марта с ненавистью поглядела на Эвальда и опустила глаза.
Юхансен остановился в метрах двухстах от хутора. Даже сквозь туман окна дома Пыдера горели зазывно и ярко. В доме их ждал обильный ужин и долгожданное тепло.
— Надо истопить баньку, — сказал капитан своему неизменному адъютанту Мятту.
— Хорошо бы, командир.
— Ну что же, пора. Нет, ты, Инга, останься. Тебе незачем глядеть на все это. Вы запомнили, где Пыдер хранит деньги и золото?
— Конечно, командир.
— Только без крови. Пыдера и Марту связываем, берем все, что нужно, и уходим. Пусть бежит жаловаться в НКВД. — Юхансен тихо засмеялся.
— А если будет дергаться, командир?
— Тогда прихлопнем. Пошли.
Они, стараясь ступать осторожно, двинулись к дому. Скрипнула тяжелая калитка, гулко простучали кованые сапоги по булыжникам двора, скрипнули под тяжестью тел ступеньки крыльца.
Привычно толкнув дверь, Юхансен вошел в сени, наполненные теплом и запахом жареного мяса. Он внутренне усмехнулся — неожиданно кончится прощальный ужин для Пыдера. Вот дверь в комнату. Свет на секунду ослепил его.
— Привет, Пыдер, привет, хозяйка…
Он не успел договорить. Что-то тяжелое обрушилось на голову, и комната закрутилась, как чертово колесо на ярмарке, мелькнуло лицо Пыдера, Марты и еще чьи-то лица. Потом темнота.
Рудди ударил Юхансена крюком в челюсть. Четко, как на ринге. Эвальд увидел, как бандит сделал еще один шаг в комнату и рухнул. Разглядывать его было некогда, он прыгнул на второго бандита, и они покатились в темные сени, хрипя и выкручивая друг другу руки. Паренек ему достался крепкий, но все-таки Эвальд сумел проверенным приемом заломить ему руку, и тот закричал, застонал от боли и бессилия.
На крыльце раздался выстрел, потом еще один. Резанула очередь из автомата.
— Что там? — крикнул Эвальд.
— Один пытался уйти, — ответил из темноты Рудди. — Где вы, товарищ майор?
— Здесь.
Вспыхнул свет карманного фонаря.
— Сейчас. — Рудди наклонился к лежащему, обыскал карманы, вынул пистолет из кобуры, поднял упавший шмайсер. — Вставай!
Задержанный поднялся. Щелкнули наручники.
— Двое взяты, один убит, товарищ майор, — вошел в сени Вялис. — Главное — Юхансен.
— Да. Но что же женщина? — задумчиво ответил Эвальд.
— Найдем. Главное — Юхансен. Я даю ракету. Вызываю машины.
Звук выстрела стеганул ее, словно кнутом. «Неужели они… Пыдера?» Но словно в ответ ударил еще выстрел, потом очередь из автомата. Ей показалось, что лес словно ожил. Послышались голоса, вспыхнули карманные фонарики.
Инга вытащила из кобуры пистолет и прижалась спиной к стволу дерева. Оружие не вернуло ей уверенности, она ощущала себя слабой и совершенно беззащитной в этом лесу, наполненном враждебными ей звуками. Она еще сильнее прижалась к дереву, ища у него защиты, словно стараясь вдавиться в шершавую кору, слиться с ней.
И только одна мысль билась внутри ее, заглушая страх и ненависть. «Взяли. Взяли Генриха».
Над домом мелькнул красноватый шарик ракеты. И сразу же ему ответил рев автомобильных моторов. Потом она услышала чей-то кричавший голос:
— Товарищ Пальм! Майор Пальм, машины?
«Пальм, — ужаснулась она. — Эвальд Пальм! Это о нем рассказывал ей Юхансен. Значит, он здесь». И снова кто-то крикнул у дома:
— Юхансена в машину… Теперь второго.
Они взяли Генриха. Что же делать? Юлиус! Только он может помочь сейчас. У него есть люди. Он должен освободить Генриха.
В тумане проплыл свет фар. Машина, ревя двигателем, выбиралась на дорогу.
Инга ждала, когда затихнет шум мотора. Потом она с невероятным усилием оторвалась от дерева и сделала первый шаг. Она торопилась. Обойдя стороной хутор Пыдера, Инга вышла на поле. Несколько дней назад Юхансен показывал ей, как добраться до тайной тропинки на болоте.
— Это на крайний случай, детка, — улыбаясь, сказал он, — но его не будет, этого случая. Меня прозвали Кровавый Юхансен. Чушь это. Я Удачливый Юхансен.
Удачливый. Неужели судьба изменила ему? Нет, этого не может быть. Есть же Юлиус со своими людьми… Мысли путались в голове. Лес был наполнен темнотой и опасностью. Но страх ушел куда-то. Его сменило непонятное чувство автоматизма, заставлявшее ее по инерции двигаться, натыкаясь на ветви, больно бившие по лицу.
Наконец лес начал редеть, и она почувствовала запах гнили. Болото. Оно лежало перед Ингой, раскинувшись на несколько километров. Болото жило своей непонятной, опасной жизнью: бурлило, вздыхало, ухало, словно предупреждая, отговаривая Ингу. Она зажгла фонарь и пошла вдоль берега разыскивать условный знак — расколотое молнией дерево.
— Ваша фамилия? — спросил Эвальд.
— Тиллек, гражданин майор. Тиллек Карл.
Задержанный сидел на краешке стула. Это был здоровенный парень в порванной куртке, левой рукой он поддерживал, словно баюкал, правую.
Лет ему было около двадцати, светлые волосы торчали репьями, лицо в веснушках, губастый испуганный рот.
Эвальд встал, и парень дернулся, чуть не упав с табуретки. «Сопляк, — подумал Эвальд, — совсем зеленый. Как он в банду-то попал?»
— Давно в банде? — спросил парня.
— Третий день.
Над бровью задержанного тиком билась жилочка, и сам он никак не мог справиться со своим лицом, вот-вот собираясь заплакать.
— Как попал в банду?
— Дядя послал.
— Какой дядя?
— Пыдер, он брат матери.
— Так… А ты о чем думал?
— В Швецию хотел, — еле выговорил задержанный.
— Куда?
— В Швецию…
— Что вам известно о составе банды?
— Это как?
— Ну, сколько в ней человек?
— Нас трое пошло на хутор… Да женщина в лесу ждала…
— Женщина?! Как ее называл Юхансен?
— Инга.
— Где она может быть?
— Не знаю.
— Хорошо. Кто еще?
— Еще двое уехали в Таллин.
— Как их звали?
— Рудольф и Отто.
— Опишите мне их.
— Рудольф низенький, седой, у него не хватает двух передних зубов.
— Это Конке, — сказал из угла комнаты Вялис, — его приметы.
— Отто? — спросил Эвальд.
— Среднего роста, лысый, лет под шестьдесят…
— Отто Роосаар, бывший начальник здешней полиции, — вновь вступил в разговор Вялис.
— К кому они поехали в Таллин?
— Не знаю.
— А что вы знаете? — Эвальд шагнул к задержанному.
— Не бейте. — Тиллек резко откинулся, стукнувшись головой об стену. — Я слышал только адрес. Ыле, семь.
— Уведите, — приказал конвою Эвальд.
Он посмотрел вслед задержанному, достал папиросу, сел рядом с Вялисом. Капитан чиркнул спичкой.
— Ну что?
— Надо сообщить в Таллин о Конксе и Роосааре. — Эвальд глубоко затянулся. — И допрашивать Юхансена.
— Он ничего не скажет. — Вялис сломал обгоревшую спичку. — Ничего.
— Попробую.
— Пробуй, а я свяжусь с Сосниным. — Вялис шагнул к двери. — Я прикажу привести Юхансена, только не давайте снять с него наручники.
Эвальд с недоумением поглядел на капитана.
— Он очень опасен, — пояснил начальник милиции. — Второй раз его взять будет еще труднее.
Лица у Юхансена не было, его заменил огромный кровоподтек. Поэтому говорил он с трудом, но все же пытался улыбаться.
— …Я тебе, Пальм, ничего не скажу. Ни тебе, ни кому другому…
Он сидел на табуретке свободно, положив ногу на ногу. Световые зайчики бегали по голенищам его щегольских сапог. Юхансен пошевелил скованными руками. И глаза его вдруг загорелись яростным весельем.
— …Я попал и получу вышку, но и ты не жилец, Пальм. Поверь мне, ты не уедешь отсюда.
Эвальд усмехнулся.
— Думаешь, я вру? Нет, друг Пальм. Нет! — выкрикнул Юхансен и вскочил.
Эвальд встал, положил руку на кобуру.
— Боишься, — прохрипел Юхансен. — Не меня бойся, а брата своего. Молчишь. Он встретит тебя, Юлиус.
— Кто? — вырвалось у Эвальда, а в памяти всплыла палата, камера, человек, укутанный словно кокон, и его непонятные слова: «…И сказал Господь Каину, где Авель, брат твой?..»
— Замолчал! — крикнул Юхансен. — Ты увидишь Юлиуса, своего брата.
Он бросился к столу, поднял над головой скованные руки, попытался ударить ими Эвальда. Конвойные ворвались в комнату и потащили его к дверям.
Юлиус снова увидел эту чертову дорогу. И человека этого высокого видел, и улыбающееся лицо, и белый шрам у виска. Тогда, в другой, счастливой жизни, они переплывали озеро, порыв ветра резко повернул парус, и смоленая рея ударила Эвальда по голове. Плача, Юлиус бинтовал голову брата рваной рубашкой, а Эвальд улыбался и успокаивал его.