«Лаврентий Павлович живет бешеной гормональной жизнью, его предстательная железа работает на износ. Это может спровоцировать наступление преждевременного полового бессилия».
Так в очередном донесении предостерег «ЦЕЛИТЕЛЬ» своих работодателей из МГБ о последствиях полового бесчинства всесильного Лаврентия Берия…
Личное дело агента «ЦЕЛИТЕЛЬ» заканчивалось постановлением о прекращении негласного сотрудничества с ним ввиду того, что его отец был репрессирован и расстрелян в ходе проведения оперативных мероприятий по так называемому «делу врачей», а также из-за смены им по состоянию здоровья (заболевание ног) специализации. Из хирурга Шильбаум сначала стал невропатологом, а затем психиатром.
Карпов захлопнул тонкую папку и в задумчивости зашагал по ворсистому ковру кабинета.
«Что ж, Вульф Лейбович, мотивация ваших преступных действий становится яснее — месть за погибшего на Лубянке отца. Однако таких, как вы, пострадавших в 1950‑е годы, были тысячи и тысячи. Многие ли из них стали шпионами? И потом, это было так давно… Верится с трудом, что вы всё это время вынашивали планы мести за отца. Может, что-то ещё?.. Ах, да! Вас же обидели — обошли с Государственной премией, да и фамильные драгоценности надо вывезти… Ну и покровителей вы себе нашли! А может, они — вас?»
Размышления Карпова прервал телефонный звонок.
— Да, я санкционировал постановку его въезда на контроль… Визу вчера получил? В каком качестве он к нам едет? Значит, дипломатического иммунитета не имеет? А когда симпозиум? Да, — генерал взглянул на календарь, — через неделю… Заниматься иностранцем, да и всем симпозиумом я буду лично… Добро!
Положив трубку, генерал сначала по внутренней связи пригласил Казаченко, затем распорядился доставить из архива оперативную подборку № 00… «АНГЛИЙСКИЙ ДУБ» на Эндрю Аллена Вуда, бывшего атташе по вопросам науки и техники посольства Великобритании в Москве.
Глава шестая. «Английский дуб»
Неприметным человечком был Эндрю Аллен Вуд. И тогда, когда заканчивал высшие дипломатические курсы в Лондоне, готовясь к длительной заграничной командировке. И тогда, когда занял должность помощника атташе по вопросам науки и техники посольства Великобритании в Москве. Неизменно темно-серый твидовый костюм и консервативный галстук в мелкий горошек.
В круг обязанностей Эндрю Вуда входили вопросы установления и поддержания контактов с журналистами, советскими инженерами и учеными, пишущими для таких журналов, как «Машиностроение в СССР», «Телекоммуникации и информатика в СССР» и им подобные.
Внешне невзрачный Эндрю Вуд преображался в общении с заинтересовавшими его авторами публикаций и научных статей. Он был само обаяние, остроумие и образованность. Бесцветные глаза за стеклами очков светились умом из-за стекол очков, анекдотам и курьезным случаям из жизни западноевропейских политических и общественных деятелей, казалось, не будет конца. Но это было лишь увертюрой, искусно исполняемой мастером психологических этюдов. Показывая отличную осведомленность о проблемах продвижения по служебной лестнице своих собеседников, об их скудном материальным достатке, сетовал на их ограниченные возможности личного общения с западными учеными, неизменно сокрушаясь, что без выезда за рубеж и ознакомления на месте с биением пульса западной техники и технологии русские ученые варятся в собственном соку, а повторяя научные разработки своих заграничных коллег, — заново изобретают велосипед.
Во время бесед дипломат постепенно подталкивал своего визави к общению в непринужденной обстановке, в отдельных случаях стремясь перевести отношения на конфиденциальную основу.
Некоторым собеседникам Вуд оказывал содействие в публикации статей в иностранных технических журналах, а особо понравившимся перспективным ученым даже устраивал выступления с лекциями в западноевропейских университетах. За это ученые получали приличное вознаграждение в свободно конвертируемой валюте. А Эндрю Вуд, с его слов, довольствовался малым — расположением тех, кому помог, и возможностью продолжать с ними неофициальное общение…
Иностранец привлек пристальное внимание советской контрразведки после задержания ведущего специалиста НИИ радиопромышленности «Фазотрон» Адольфа Толкачева. У последнего в записной книжке были обнаружены рабочий и домашний телефоны Вуда…
В феврале 1977 года офицер ЦРУ, работавший в посольстве США в Москве, обнаружил записку, оставленную под стеклоочистителем своей машины. Автор записки утверждал, что имеет доступ к военной информации, которая настолько ценна, что может «изменить баланс сил». Автор выражал желание встретиться с сотрудником ЦРУ.
Примерно в то же самое время КГБ устроил засаду и задержал другого цэрэушника из посольской резидентуры, направлявшегося на встречу со своим агентом, работником номерного предприятия, прибывшим в столицу из закрытого для посещения иностранцев города Красноярск-40. Разведчика выслали из СССР, а директор ЦРУ Тернер приказал всему личному составу посольской резидентуры в Москве «приостановить деятельность». Все встречи с агентурой в Советском Союзе и Восточной Европе были отменены.
Было ясно, что произошло нечто непредвиденное, и адмирал Тернер заподозрил, что записка является частью большой игры с ловушкой в последней части.
Через несколько недель появилась другая записка. К ней автор приложил описание некоторых технических деталей одной из советских радарных систем. Но даже этого было недостаточно, чтобы руководство ЦРУ убедилось в искренности намерений автора записки.
По прошествии какого-то времени английские разведчики, действовавшие под дипломатическим прикрытием, сообщили своим американским коллегам, что в их поле зрения попал худощавый мрачный человек, по внешним признакам советский гражданин, который настойчиво предлагает свои услуги по передаче секретной информации. Американские разведчики в ответ только рассмеялись.
Еще месяц спустя, человек, внешне соответствовавший описаниям англичан, подбежал к офицеру ЦРУ, когда тот остановил машину у светофора недалеко от американского посольства, и попытался передать ему очередную записку с предложением о сотрудничестве. Офицер в панике рванул на красный свет…
В попытках русского войти в контакт с американцами, с англичанами и вновь с американцами, начинающий психиатр усмотрел бы признаки гипоманиакального поведения, но директор ЦРУ расценил его по-своему, обнаружив в действиях незнакомца подтверждение своим подозрениям, что всё это — провокации КГБ. Ведь известно, что русская «наружка» ведет наблюдение за американским и английским посольствами 24 часа в сутки. Какой идиот рискнет так прямо подойти?! Только тот, кому нечего терять, поскольку он не настоящий шпион-инициативник, а действует под руководством и по наущению КГБ.
Прошло более полугода с тех пор, как Адольф Толкачев, — а это был он, — набрал номер принадлежавшего Эндрю Вуду телефона.
Англичанина заинтриговало предложение незнакомца встретиться, чтобы обсудить проблемы Константина Образцова. Вуду было известно, что молодой ученый Образцов, выехав в Англию для участия в научной конференции, остался там по политическим мотивам, — к чему лжедипломат имел самое непосредственное отношение, — поэтому обращение русского прозвучало как пароль.
Кто не рискует — тот не пьёт шампанского! А шампанского хотелось…
Вуд, не поставив в известность своё руководство, на свой страх и риск, но с соблюдением мер конспирации провел встречу. И не прогадал. В последующем полученными Вудом от Толкачева сведениями — чертежами, относящимися к технологии советского варианта бомбардировщика-невидимки «СТЕЛС», — англичане поделились с американцами. Разумеется, не бесплатно.
Все сомнения относительно того, является ли Толкачев двойным агентом или нет, мгновенно рассеялись, так как данные, которые он представил, были настолько секретны, что в ЦРУ сразу поняли: КГБ никогда не будет рисковать их раскрытием.
В начале 1979 года Толкачев наконец был принят на связь офицером резидентуры ЦРУ, действовавшей под прикрытием посольства.
До разоблачения Толкачева в 1985 году ЦРУ успело аккумулировать для него в американских банках более двух миллионов долларов, — ничтожная сумма по сравнению с той, что могла быть затрачена США на соответствующие исследования в области электроники. Таким образом, «СФИЭ» — оперативный псевдоним изменника — сэкономил американским налогоплательщикам десятки миллиардов долларов.
«Сотрудники Центрального разведывательного управления любят шутить, что Толкачев взял их на содержание, — докладывал позже в Москву наш «крот» Олдрич Эймс, — именно он окупил все бюджетные затраты ЦРУ, буквально на блюдечке преподнеся Соединенным Штатам советскую авиационную радиоэлектронику. Начнись мировая война, и в воздухе НАТО имела бы неоспоримое преимущество».
Толкачев также снабдил американцев подробной информацией об электронных системах управления, используемых нашими истребителями МиГ, а также о контрмерах, применяемых ими для того, чтобы ускользать от американских самолетов и радаров.
Американцы поделились приобретенными секретами со своим основным союзником на Ближнем Востоке, и вскоре арабы, чьи военно-воздушные силы были на 99 процентов укомплектованы советскими самолетами, обнаружили их уязвимость и досягаемость для средств израильской ПВО.
Измена убыточна. Многомиллиардные контракты, предусматривавшие поставку советской авиатехники арабским странам, были сорваны.
Измена прибыльна. Никогда еще за всю свою историю Соединенным Штатам не удавалось заполучить более рентабельного предателя, каким был Толкачев.
…Вскоре после ареста Толкачева Эндрю Вуд почувствовал, как запущенный им механизм получения информации от русских ученых проделывает холостые обороты — советская контрразведка взяла его в активную разработку.
Искушать судьбу во вред своему имиджу и собственным сотрудникам — не в традициях британской разведслужбы. Ко всему, закончился срок пребывания Эндрю Вуда в Москве.