Иностранец благополучно отбыл на берега Темзы, где по данным наших закордонных источников, вскоре стал преподавателем секретной школы английской разведки — МИ-6, готовившей разведчиков-агентуристов для работы в СССР и странах Варшавского договора.
По заключению аналитиков это было повышение, свидетельствовавшее, что время в Москве Вуд провел не без пользы для британского разведывательного сообщества. Разумеется, его быстрому продвижению способствовала встреча с Толкачевым, которую начальство резидентуры СИС в Москве поначалу расценило безрассудной…
Однажды попав в поле зрения нашей контрразведки по подозрению в принадлежности к спецслужбам, иностранец обретет прочное место в наших секретных файлах. Эндрю Аллен Вуд исключением не был.
В Центр поступали сведения, что Вуд продолжает добывать информацию о советском промышленном и военном потенциале в ходе опросов граждан СССР, выехавших на постоянное жительство в Израиль и страны Западной Европы. Дело хлопотное. В поисках источников информации он метался из страны в страну, менял континент за континентом. Командировки, переезды и перелеты без территориальных и временных границ и всё во благо разведки под девизом: «Отбросов нет — есть кадры!» Интересовали разведчика не сами переселенцы — секретоносителей не выпустят! — их связи среди молодой, подающей надежды научно-технической интеллигенции, военных, дипломатов, сотрудников спецслужб.
Все сведения об устремлениях Вуда стекались в Службу генерала Карпова.
Учитывая неослабевающий интерес англичанина к нашим секретам, Карпов дал указание поставить возможное «второе пришествие» иностранца в СССР на контроль. Мероприятие, привычное в практике спецслужб всех стран, действенное и простое, как штыковая лопата.
Автор серьёзных шпионских боевиков, известный читающей публике под именем Джона Ле Карре, в одном из своих романов заметил, что разведка — это, прежде всего, ожидание. Ему можно верить — он бывший английский разведчик, чьё настоящее имя — Дэвид Корнуэлл.
Нельзя не согласиться с ним, но вместе с тем нельзя не отметить однобокость наблюдения. Если уж разведчику приходится выжидать, испытывая на прочность собственную выдержку и терпение, то какой пробы должны быть упомянутые качества у контрразведчиков!
Ожидание генерала Карпова не было пассивным, всё это время он незримо следовал за подопечным, выражаясь языком профессионалов — «вёл» его, и не праздного любопытства ради проявлял внимание к его устремлениям и объектам заинтересованности.
И вот теперь, по прошествии многих лет, к Карпову поступил сигнал, что английский разведчик получил в консульском отделе советского посольства в Лондоне въездную визу, и через неделю примет участие в московском международном симпозиуме по проблемам воздушных грузоперевозок…
Карпов почувствовал, что обстоятельства работают наперекор его планам, и он неумолимо скатывается в цейтнот. Вдруг его осенило:
«А что если “ДУБ” — тот самый, мною ожидаемый эмиссар, который едет на встречу с “ЛЕСБИЯНЫЧЕМ”? Что ж, предположение не лишено логики… Выехав из СССР, Шильбаум, профессор психиатрии, широко известный за рубежом специалист, не мог не попасть в поле зрения “ДУБА”. Не исключено, что им же и завербован… Если это так, то Вуд прибывает в Москву не только как связник, но и как оператор, в чьи обязанности кроме прочего входит оказание психологической поддержки своему агенту. А “ЛЕСБИЯНЫЧУ”, работающему в автономном режиме более года, ох как она нужна! Кроме того, только оперативный сотрудник, под чьим патронажем действует “ЛЕСБИЯНЫЧ”, в состоянии выявить изменения в его поведении и эмоциональном состоянии”.
Действительно, эпизодичным сеансам бесконтактной связи в известной степени присуща анонимность, которая чревата притуплением чувства партнера и может спровоцировать появление отчужденности между подопечным — агентом и его наставником — оператором. А уж этого последний допустить не имеет права, так как ставит под угрозу провала всю операцию, в которой задействован его агент.
«Прошло уже более месяца с момента перехвата открытки с микроточкой. Конечно, Центр, чье задание выполняет профессор, обеспокоен его молчанием. Если Вуд едет на встречу с “ЛЕСБИЯНЫЧЕМ”, значит, последний работает на англичан? Или его пользуют коллегиально? Американцы руководят и оплачивают его труды, но деньги выдают, скажем, израильтяне, а операции по связи проводят англичане? Что ж, расчет верный: провались “ЛЕСБИЯНЫЧ”, он не сможет сказать, на кого работал. Не исключено, впрочем, что он, — слуга “трех господ”. Тогда моя Служба, выходит, противостоит трем мощнейшим разведкам мира!
И последнее. Если допустить, что “ДУБ” едет за видеозаписями, отснятыми и собранными “ЛЕСБИЯНЫЧЕМ”, значит, на пленках нечто такое, что требует прилёта такой птахи, как Вуд! Кто ж там угодил в сети доктора? Не из-за меня же весь сыр-бор поднялся! — Карпов нахмурился, вспомнив своё посещение квартиры-кабинета Шильбаума. — Да, но где и когда конкретно будет проходить встреча разведчика с московским источником, — вот в чём вопрос! “ЛЕСБИЯНЫЧ”, наверняка, уже принял из своего Центра радиовыстрел[3] о предстоящем рандеву.
Последняя доводка — уточнение времени и места встречи — будет произведена Вудом уже в Москве. Но каким образом? Не исключено, что в поведении англичанина и “ЛЕСБИЯНЫЧА” проявятся какие-то признаки, которые наведут нас на след… Хорошо бы! Увы, сегодня нам остается лишь занять круговую оборону: контролировать поведение англичанина по его прибытии в Москву и фиксировать действия профессора с применением всех оперативно-технических средств, прежде всего “прослушки” телефона и использования возможностей наружного наблюдения…»
…Вошедшему Казаченко генерал вкратце изложил суть происходящего, передал для ознакомления оперподборку «АНГЛИЙСКИЙ ДУБ», приказал немедленно разработать план по выводу домработницы и нейтрализации соседей на время обыска, взять под контроль квартирный телефон «ЛЕСБИЯНЫЧА» и выставить за ним круглосуточное наружное наблюдение. В заключение — сказывалась ночная вылазка к «КОНСТАНТИНОВУ» — Карпов устало произнес:
— Обыск через два дня, группу вторжения я проинструктирую лично. Всё ясно?
— Леонтий Алексеевич, можно вопрос?
— Спрашивай!
— А как вы вышли на этого… на «ЛЕСБИЯНЫЧА»?
Генерал отреагировал мгновенно.
— Милый мой, надо уметь работать с агентурой! Хвалишь, лелеешь их, чертей полосатых, годами. Глядишь — они однажды тебе сюрприз принесут. Информацией называется… А если серьезно, то мой «КОНСТАНТИНОВ» «взял на абордаж» некую Лану — Светлану Прозоровскую, которая имела выходы на «ЛЕСБИЯНЫЧА», потому как работала на него, правда, использовал он ее «втёмную». Всё вместе взятое помогло разгадать загадку, заданную нам открыткой с микроточкой…
— Вслед за шифрами, которые «КОНСТАНТИНОВ» помог добыть в конце шестидесятых, ну, ты помнишь, — это его второе «звёздное» мгновение… С той лишь разницей, что первый его успех был запланированным, если, конечно, применимо к контрразведке понятие планирования, а нынешний — результат чистой удачи… «Везунчик» он у меня, и я вместе с ним!.. И ничего более, друг мой… А вообще, полковник, — в голосе генерала зазвучали начальственные нотки, — вам сейчас не об этом надо думать… Дел и без того — по горло!.. На подготовку обыска у вас всего два дня… Свободны! Да, дело не забудьте… Ознакомитесь…
Генерал вытащил из сейфа личное дело агента «ЦЕЛИТЕЛЬ» и бросил его на стол перед Казаченко.
Резкая смена в настроении шефа не осталась незамеченной Олегом.
«Что-то уж слишком быстро удалось вам, Леонтий Алексеевич, выстроить всю цепочку: “микроточка” — “ЛЕСБИЯНЫЧ” — “КОНСТАНТИНОВ” — Прозоровская — Эндрю Вуд… Нет, в жизни так быстро не бывает… Сдается мне, товарищ генерал, что какое-то звено цепи, какого-то фигуранта, вы опустили… Странно, вы ведь со мной всегда были откровенны… Черт с ним, опустил, так опустил, — подумал Казаченко, выходя из кабинета шефа, — дел действительно по горло!»
Глава седьмая. Сезам, откройся!
Негласный обыск в жилище объекта оперативной разработки, как и налет домушников на квартиру, «где деньги лежат», требуют тщательной подготовки. Группы поддержки разрабатывают комплекс подстраховывающих мер, которые призваны исключить всякие неожиданности. А уж к каким ухищрениям приходится прибегать, для устранения или нейтрализации нежелательных свидетелей, известно только профессионалам!
…Разбитные, веселые парни и девушки, активисты с избирательного участка, целый час шатались во дворе дома № 26 по улице Чаплыгина, агитируя то ли за каких-то партийцев-любителей пива, то ли за каких-то «зеленых». Расплодилось их в перестройку, поди, разберись! Первым делом к пенсионерам в беседку заглянули. Выясняли, кто, где живет, да с кем, да как, да за кого голосовать будет. В подъезды заходили, в квартиры названивали. Про собак домашних зачем-то спрашивали, будто собаки голосовать пойдут!
На воров, что по квартирам лазят, вроде не похожи — чистенькие, опрятные, некоторые — при галстуках… Черти что в стране творится, с ума все посходили! Стояли бы себе у станка, как мы в их годы, да мантулили от зари и до зари, а то ходят, народ баламутят…
Через час на стол полковника Казаченко легла справка по изучению соседей объекта оперативной разработки «ЛЕСБИЯНЫЧ», подозреваемого в шпионаже в пользу иностранных спецслужб.
Олег улыбнулся нестандартному началу документа: «В ходе проверки ответственных квартиросъемщиков и членов их семей, проживающих в доме… по улице… наличия собак сторожевых и бойцовых пород в адресе не выявлено».
Действительно, любой домушник знает, сколько хлопот могут доставить четвероногие стражи. Но только не тем, кто вторгается в чужие жилища с санкции руководства органов госбезопасности.
В сверхсекретных лабораториях « К онторы Г лубокого Б урения» разработан и до сих пор с успехом применяется во время набегов на «особаченные» квартиры спецпрепарат