Обсуждение аппарата заглохло, компания разбрелась по студии, Фьялар и Норвик вообще засели в углу с гитарами, время от времени переглядываясь и довольно кивая друг другу.
Войцех пытался объяснить Регенту, задействовавшему все свои связи, чтобы помочь молодой паре с покупкой квартиры в «Сан-Ремо», почему он, по зрелому размышлению, от этой мысли отказался.
— Мое положение меня ни к чему такому не обязывает, Эфраим. Следуя твоей логике, мне стоило бы поехать в Литву и предъявить права на замок Мединтильтас. Насколько я знаю, там сейчас детский дом. И прямых наследников не осталось, не то они уже выселили бы оттуда детишек.
— А тебе детишек жалко? – съязвил Вэйнврайт.
— Нет, — пожал плечами Войцех, — мне просто не нужно никому доказывать, что я тот, кто я есть, обзаводясь бесполезной собственностью. Восемь комнат с видом на Центральный Парк! Вау! И ты с Капеллой по соседству, через дорогу. И две комнаты для прислуги. Которая начнет обсуждать сначала между собой, а потом и с соседской прислугой, какие звуки доносятся из моей спальни.
— Не обязательно обзаводиться прислугой, — заметил Регент.
— Тогда Деми Мур начнет обсуждать с Боно, что я домашний тиран, заставляющий беременную жену заниматься уборкой. Соседи – они везде соседи. А такие – отвратительны вдвойне. Нет, я признаю, что они талантливые люди. Но хочу видеть их на сцене или на экране, а не у себя на кухне, забежавшими соли до завтра занять.
— Делай, как знаешь, — отмахнулся Вэйнврайт, — тебя не переспоришь.
— А то! – гордо заявил Шемет.
Неожиданно его лицо побледнело, и рука рванула воротник свитера.
— Войцех! – Мелисента бросилась к нему, но Крис уже успел подхватить падающего друга.
— Не могу позволить себе умереть, — хрипло прошептал Шемет, — заложил душу в лавке…
— Что?! – Фьялар подскочил к Войцеху, но тот уже пришел в себя, благодарно похлопал Криса по плечу, и обнял, успокаивая, Мелисенту.
— Тише, моя прекрасная, все хорошо…
— Шемет, — Фьялар тряхнул его за плечо, — что там было про душу? У тебя проблемы?
— Прорицание у него, — вздохнул Норвик, — Делия, тащи ноут, будем расшифровывать.
— Чего там расшифровывать, — ухмыльнулся Крис, прищелкнув пальцами, — Шемет, это ты, что ли, головою слаб, а хребтом крепок?
— По крайней мере, чувствую себя так, словно шестнадцать тонн на-гора выдал, — кивнул Войцех, — а ноут все-таки нужен. Кажется, это что-то срочное.
Новость и вправду была срочная, вытеснившая из новостных заголовков даже скандал с разводом восходящей поп-звезды и исход последнего бейсбольного матча.
Такого не случалось уже больше полувека. На Изумрудной Шахте, неподалеку от городка Уэйнсберг в Пенсильвании рванул метан, а вслед за ним и угольная пыль, отрезав в дальних забоях почти сотню шахтеров. Администрация божилась, что все меры безопасности соблюдались неукоснительно, в Конгрессе оппозиция спешно создавала комиссию по расследованию, и слова командира отряда спасателей о том, что все вентиляционные и служебные тоннели, очистные выработки и прочие подходы к месту взрыва заполнены метаном, и добраться до уцелевших шахтеров пока не представляется возможности, утонули в шумихе политического скандала. А уцелевшие были. Телефонный кабель чудом остался цел, и переговоры с заложниками грозной подземной стихии велись непрестанно.
— Не верю я в клятвы дирекции, — вздохнул Вэйнврайт, — но думаю, они отвертятся.
— Вот уж не самое важное сейчас, — фыркнул Рамо, — думаешь, если их посадят, души шахтеров на том свете возрадуются?
— Я думаю, что «тот свет» ближе, чем хочется, — нахмурилась Делия, — но не в том смысле, в котором здесь в него верят. И уж точно о справедливом воздаянии речь не идет.
— Да что вы их хороните заживо! – возмущенно воскликнул Крис. — Пока люди живы – есть надежда. Это для нас…
Он замолчал и переглянулся с Войцехом, словно прочитавшим его мысль.
— Я думаю, — уже спокойнее произнес он, — что Шемета бы не накрыло, если бы это не было важно именно для нас. Мы можем…
— Мертвецу метан не страшен, — подтвердил Норвик, — как добираться будем?
— Я уже проверил, — отрываясь от ноутбука, ответил Войцех, — в Уэйнсберге есть разгрузочный аэропорт. Всем, кто летит, — час на сборы, час на дорогу. Спать будете в салоне, летим завтра, чтобы к закату добраться до Уэйнсберга. Оттуда до шахты – полчаса езды. Фьялар, найди нам транспорт до Изумрудной, чтобы мы время не теряли.
— Сделаем, — кивнул гном, — кто летит?
Лететь вызвались Крис, Войцех, Норвик, братья Калос и Моника. Фьялар оставался в Нью-Йорке, на случай, если придется надавить на кого-нибудь, принимающего решения о допуске к спасательным работам или технической поддержке.
Диззи спешно загружал синтезатор пакетиками с кровью.
***
Командир отряда горноспасателей Даниэль Аронс хмуро наблюдал, как самолет темным силуэтом на фоне лиловеющего неба катится по бетонной полосе. Час назад ему позвонили из Нью-Йорка, из центрального офиса концерна, которому принадлежала «Изумрудная», и велели срочно мчаться в Уэйнсберг, встречать «возможную» помощь.
Дэн не сомневался, что его люди и так делают все возможное в сложившихся условиях, и к непрошеной помощи отнесся настороженно. Руководство компании явно темнило с причинами аварии, и Аронс поклялся себе, что, если ему – а это, как ни горько было признавать, было почти неизбежно – не удастся спасти людей, то хотя бы этих подонков из дирекции он выведет на чистую воду.
Пока он, сгорая от нетерпения, торчал на проклятом аэродроме, на шахте могло твориться все, что угодно. У него даже возникла мысль, что встречать непойми-кого его отправили нарочно, чтобы развязать руки начальнику смены, который тут же бросится подчищать следы.
Самолет подкатил совсем близко и остановился. Дэн с удивлением разглядывал допотопный «Дуглас», не налетавшийся вволю со времен Второй Мировой. И это было только начало. Открылась боковая дверца и из кабины выпрыгнул пилот – блондинистый мальчишка, чуть за двадцать, в пижонистом голубом свитере – и уверенной походкой направился прямо к Дэну.
— Мистер Аронс, я полагаю? Будем знакомы, я – Войцех Шемет. Вам, кажется, звонили насчет...
— Загружайтесь в автобус и поехали, — сердито перебил его Дэн, — по дороге перезнакомимся.
— Прошу прощения, мистер Аронс...
Парень взглянул в сторону стремительно темнеющего горизонта, где алый пламенеющий диск уже скрывался за дальней порослью деревьев. Бросил взгляд на часы – стальной хронограф с черным циферблатом на простом кожаном ремешке.
— Мы ждем еще десять минут, мистер Аронс, — объявил он, — потом срываемся с места и мчимся со всей возможной скоростью.
— Что за чушь!
— Терпение, мистер Аронс, — Войцех снова бросил встревоженный взгляд в сторону самолета, — еще десять минут, и я вам все объясню. Лучше, как вы сами сказали, по дороге на шахту. Вы получите ответы на все свои вопросы. Слово офицера.
Кто и когда мог произвести этого мальчишку в офицерское звание, Дэн и представить не мог. Но спорить не стал, отошел в сторону и закурил. Неожиданно в голове его словно ударила молния. Этот тип выпрыгнул из кабины. С высоты шестнадцати футов. Аронс искоса взглянул на пилота, но тот стоял, прислонившись к трапу, и созерцал закат.
Последний луч солнца еще прощался с синеющим горизонтом, окрашивая низко стелящиеся кучевые облака всеми оттенками пламени, когда Войцех неожиданно сорвался с места и молнией взлетел по ступеням откинувшейся центральной двери.
— Эскадрон! По коням!
Из Дакоты показалась четверка парней – невысокий сероглазый брюнет, долговязый и длинноволосый блондин и пара индейцев, на ходу заплетавших свои космы в тугие косы.
— Моника где? – резко бросил Войцех.
— Ирокез сбривает, — ухмыльнулся блондин, — сейчас выйдет.
— Мать твою! А раньше она не могла... – рявкнул Шемет и тут же сник, — ну да... не могла.
Девушка показалась еще через пару минут, невысокая и тоненькая, с наскоро обритым черепом, на котором среди клочков алых волос виднелась пара глубоких порезов, затягивавшихся прямо на глазах.
— Мистер Аронс, — брюнет выступил вперед, и Шемет отошел в сторону, всем видом демонстрируя, что передает командование, — представляться и обмениваться информацией будем в автобусе. Я надеюсь, мы еще спешим?
Дэн Аронс молча кивнул и направился к автобусу.
Дэн сам удивился, как, вместо того, чтобы устроить странной компании допрос с пристрастием, он не только обстоятельно изложил им положение дел на шахте, но и вывалил все свои соображения о причинах аварии, в том числе и подозрения, что руководство пошло на сознательное нарушение мер безопасности.
— Пока мы тут катаемся, — с ненавистью в голосе процедил он, — Джек Стокинз, вероятно, подделывает показания самописцев и журнал безопасности. Доказательств у меня нет, но я нутром чую.
— Разберемся, — сказал, как припечатал, Крис, и у Дэна, почему-то, появилась твердая уверенность в том, что так и будет.
То, что в горном деле приезжие не смыслят ни уголька, стало понятно сразу. Они и не корчили из себя профи, но вопросы задавали правильные, дополнения и уточнения делали по существу, и Дэну, как ни странно, вовсе не показалось, что он зря теряет с ними время.
В конце концов, ситуация была нештатная, если не сказать «безнадежная», и свежие идеи непрофессионалов могли принести, если повезет, больше пользы, чем точное знание, что поделать с этой бедой ничего нельзя.
Метан хлынул в лаву мощным потоком из старой выработки, сметая все на пути, корежа рельсы, расшвыривая тяжелые вагонетки, как игрушечные машинки. Угольная пыль повисла в воздухе так плотно, что даже руку возле самого носа невозможно было разглядеть в свете фонаря на каске.
Часть горняков, — десятка два, не больше, успела пробиться к клетям, когда в лаве рванул метан. Шахтеры, работавшие на нижних горизонтах, ринулись назад, к монтажной камере и вспомогательному стволу, но не успели. Обвал запечатал лаву, а в ней девяносто семь человек. Еще двести тридцать семь горняков, так и не поднявшихся на поверхность, но и не сосчитанных в забое, скорее всего, погибли при взрыве. Если не при первом, то при втором. Или, уж точно, при третьем, когда взорвалась угольная пыль, и сейсмографы зафиксировали землетрясение силой в четыре балла.