Даниэль на звонок ответил сразу, убедившись, что Шемет в полном адеквате, отпер дверь, благо в коридоре стояла такая же непроглядная тьма, и вручил Войцеху довольно тяжелую сумку. Малкавиан на ощупь вытащил пакетик, осушил его парой длинных глотков, еще парочку запихал в карман, и, оставив сумку в комнате, вышел к Дэну.
Они заняли небольшой кабинет, свет зажигать не стали, чтобы не привлекать внимания дежурящих у входа в контору телевизионщиков.
— Есть новости?
— Масса, — улыбнулся Аронс, — мне звонил Фьялар Бруниссон.
Фьялар передавал друзьям свои поздравления с успешным завершением операции, сообщал, что прибыть не может – они с Картером по уши закопались в техническую документацию и нарыли там такую бомбу, которая могла рвануть похлеще метана. Вандервейден опасался хоть на минуту оставить все это без присмотра, не доверяя никому, кроме Фьялара, до тех пор, пока документы в установленном порядке не будут переданы следственной комиссии.
Кроме того, Фьялар не пожалел времени, чтобы просветить Дэна относительно природы неожиданно свалившихся ему на голову помощников. Пара уточняющих вопросов, которые он все-таки задал Войцеху, убедила Шемета в том, что лучшего лектора на тему «Все, что стоит знать о вампирах, за полчаса» они не нашли бы и среди Сородичей.
А еще их узнали. То, что герои дня к тому же являются музыкантами стремительно восходящей к мировой славе метал-группы, изрядно подстегнуло рвение журналистов в погоне за сенсацией, и выход к прессе им предстоял нелегкий.
— Фьялар просил передать, что Картер распорядился клыки не прятать, — слово в слово повторил Дэн полученные указания, — но я не очень понял, что это означает.
— Картер Вандервейден занимается подготовкой законопроекта. Референдум о легализации нашего существования, — пояснил Войцех, — похоже, им нужна картинка, способная повлиять на общественное мнение.
— Сделаю все, от меня зависящее, чтобы общественное мнение совпало с моим, — улыбнулся Аронс, — а ребята, которых вы вытащили, к этому добавят.
Войцех помрачнел.
— Ты говорил, что там, возможно, остались еще люди, под завалами, — напомнил он, — как долго они могут продержаться?
— В каждом случае – по-разному. Зависит от того, насколько им хватит воздуха. Потом воды. Потом пищи. Но до последнего вряд ли кто-то дотянет.
— Я... – Войцех сделал длинную паузу, — я мог бы отыскать тех, кто еще в сознании. Я могу почувствовать любую мысль, если она разумна. Или безумна. Главное, чтобы это была человеческая мысль.
— Там все еще опасно, — напомнил Аронс, — очистные и ремонтные работы начнутся только после того, как комиссия сделает выводы о причинах аварии.
Войцех пристально поглядел в глаза Дэну.
— Если сумею, я попробую их вытащить, — тихо сказал он, — если нет... Дэн, как долго человек умирает без воздуха? Без воды? Что он при этом чувствует?
— Иди к черту! – взорвался Аронс. – Ты прав. Но...
— Значит, я иду, — сообщил Войцех, — заодно и от интервью отверчусь. Есть вопросы, на которые мне не хотелось бы отвечать.
— Насчет несгораемости на солнце?
— Насчет личной жизни, — вздохнул Войцех, — хотя несгораемость тоже объяснять не хочется.
На этот раз Войцех шел налегке. До пробуждения компании он успел выгрести из сумки изрядно количество пакетиков. Кровь была не свежая – с добавками консервантов, и ее расход раза в полтора превышал обычную норму. В подсобке спасателей он на всякий случай разжился десятком самоспасателей и прочной веревкой. Распихав все это по карманам чистой спецовки, надетой поверх собственной одежды, Войцех тихо направился к вентиляционному шурфу, из которого накануне выбиралась Моника.
Охраны там уже не было, но воздуховод и кабель электропитания все еще уходили во тьму. Шемет поправил рюкзак, готовясь к длинному спуску.
— В самоволку собрались, капрал Шемет? – на плечо легла рука Криса.
— Как ты догадался? – недовольно спросил Войцех.
— Кровь посчитал. А потом Аронса к стене припер.
Крис резко развернул Войцеха за плечо, лицом к себе.
— Ты никуда не идешь, Шемет. Это приказ.
— Приказы были на войне, капитан. А я в бессрочном отпуске.
Войцех отвернулся, и заговорил тихо, глядя в никуда.
— Я их слышу, Крис. Отзвук далекого безмолвного крика, тише ветерка за морями. Тише шепота, тише шороха. Но, если я не пойду, этот вопль будет вечно звучать у меня в голове.
Крис кивнул.
— Я пойду с тобой. Не корчи из себя героя-одиночку, если можно следовать инструкции.
— Инструкции – это святое, — ухмыльнулся Войцех, — а как же распоряжение Фьялара об эффектной речи перед камерами? Я думал, ты свой шанс не упустишь.
— Мой шанс от меня не уйдет, — Крис приложил правый кулак к сердцу, — «Но пассаран!», «Победа или смерть!». А уверить журналюг в том, что мы – мечта человечества, и Норвик сможет.
— Да уж, — рассмеялся Войцех, — Норвик – воплощенная харизма. Ладно, убедил. Ты уже собрался, или действительно надеялся меня остановить?
— Собрался, — подмигнул Крис, — хотя попытаться стоило.
— Тогда – вниз, — Войцех взялся рукой за кабель и скрылся в темноте провала.
Синди стояла в толпе и смотрела на импровизированную сцену, где в этот момент отмытый до золотистого лоска и блеска импозантный Норвик отвечал на вопросы журналистов в идеальных пропорциях сочетая в своей речи пафос и юмор. Рядом стояла Моника, издалека заметная по красному ирокезу, и братья Калос, которых Синди знала совсем плохо. Ни Криса, ни Войцеха там не оказалось, и девушку снедала тревога.
Крис в последнее время был слишком занят, и их невинные вечерние прогулки почти сошли на нет. Но она чувствовала, что редкие встречи приносят ему неподдельную радость, и почти не обижалась, решив отложить давно назревший разговор до более удачного момента.
Синди хотела было протолкаться к сцене и спросить у Моники, где Крис. Но что-то остановило ее. Девушка прислушалась к своим ощущением. Как любой Тореадор, она была прекрасным эмпатом. Чтение мыслей – это для Малкавиан, Тореадор чувствуют эмоции. Даже чужие ей люди или Сородичи оставляли за собой тонкий шлейф радости, горя, страха, который она была способна ощутить на расстоянии. А уж с Крисом...
Он был глубоко, под землей. В черной темноте шахты, где любой неверный шаг грозил взрывом или обвалом. И ему было... больно? Тревожно? Она с трудом могла понять, что именно вызывает в любимом такую бурю эмоций, но это не имело значения. Сейчас только она могла его найти. Только она могла ему помочь.
Синди резко повернулась и бегом бросилась к чернеющему за зданием конторы входу в шахту.
Поначалу все шло, как нельзя лучше. Войцех сосредоточился на самых сильных сигналах, источники которых, к тому же, оказались совсем неподалеку от того места, откуда они вытащили застрявших в забое горняков. Лопаты и кирки они подобрали на месте и через полчаса работы откопали двоих шахтеров, скрючившихся в три погибели под обрушившейся кровлей короткого прохода. Воздуха там оказалось достаточно, но людей уже донимала сильная жажда. Откопанные были в сознании, и их отправили к вагонеткам в той же клети, в которой поднимали рабочих накануне.
Потом они поднялись уровнем выше. Там взрыв прокатился с особой силой, и выживших, на первый взгляд, остаться не могло. Но в монтажной станции, пробиваться к которой пришлось через двухметровый завал перед дверью, обнаружился еще один человек. Ему повезло, несмотря на то, что метан заполнил все проходы, в комнате оказался изрядный запас самоспасателей, на момент прибытия помощи почти израсходованный. Шахтер уже бредил, но они дотащили его вниз и отправили к вагонеткам, в надежде на то, что он сумеет выбраться. Провожать не стали, Шемет беспокойно озирался через плечо, чувствуя, что в шахте еще теплится чья-то жизнь.
В пещеру, образовавшуюся почти в толще скалы, ему пришлось пробираться в Форме тумана. Крис ждал минут десять, и, когда Войцех материализовался рядом с ним, мрачнее тучи, вопросов задавать не стал.
— Еще двое, — сообщил Войцех, прикладываясь к пакету, — и можно будет уходить.
Одного они нашли. Снова на самом нижнем уровне, уже за выстроенной для удержания воздуха перегородкой за подъемником. Ко второму так и не успели. Громыхнул далекий взрыв, и потолок обрушился на них, придавив Криса грудой камней и пробив его грудь куском железной арматуры. Войцех, отделавшийся парой ушибов и рассеченной до кости щекой, вытащил прут из груди Криса и взвалил его на себя, пробираясь к просеку, по которому они спускались в первый раз. О том, чтобы тащить израненного Бруха вверх по стальному канату, удерживающему клеть, не было и речи.
Через полчаса Крис уже мог идти сам. Они поднялись по вертикальному шурфу, где все еще висел трос, на котором они спускали тележки, и поползли по низкому проходу, ведущему к верхним галереям. Уже почти на выходе в туннель, гору опять тряхнуло. На этот раз у Криса оказалась сломана нога – кость торчала из середины бедра, пробив спецовку. С Войцехом дело обстояло хуже – из многочисленных порезов хлестала кровь, но, главное, ноги отказали совсем. Вероятнее всего был задет позвоночник.
— Один-один, — ухмыльнулся Крис, — теперь моя очередь тебя тащить.
— Если успеешь, — слабо улыбнулся Войцех, — я регенерирую быстрее.
— Тебе все равно не меньше получаса понадобится, — заявил Крис, — а мне и десяти минут хватит. Вот, лови!
Он перебросил Войцеху пакетик, вытащенный из нагрудного кармана. Запасы Шемета, изрядно поуменьшившиеся после Формы тумана, к тому же пострадали при обвале.
Войцех кивнул и поймал пакет на лету. Но приложиться не успел. Из туннеля донесся звук быстрых шагов.
Синди вышла на них неожиданно. Последний кусок пути она почти бежала, боль Криса звала ее и тянула вперед. Он лежал у стены, бледный как полотно, но завидев ее, улыбнулся искренне и тепло.
— Синди! Как же я чертовски рад тебя видеть. Молодец, девочка.