Но пришедший вызов многое мог изменить. Оставалось узнать, кто его послал. И зачем.
Екатерина ускорила шаг, запах гнили сменился в ее разуме пьянящим запахом грядущей победы.
Темнота и пыль. И призрачный запах ладана, существующий только в ее разыгравшемся воображении. Косые кресты переплетов, черными тенями по серым просветам от окон на истертом каменном полу. Белый чесучовый пиджак, обтягивающий широкие плечи, словно привидение в углу.
Франциско Доминго Де Полонья стоял к ней спиной, словно приглашая сыграть в пафосной сцене из дешевого триллера. Можно подумать, что тридцать лет торпора стерли из ее памяти мощную фигуру, короткую стрижку цвета воронова крыла, бороду узким клином под обгоревшим навек на солнце лицом, которое уже четыре века не видело солнца.
— Ты пришла меня поблагодарить? – спросил он густым низким голосом, все еще не оборачиваясь.
— Возможно, — Екатерина остановилась, не доходя до него десяти шагов, и делая над собой усилие, чтобы не оглянуться.
— Знаешь, за что? – с иронией спросил Полонья, обернувшись и сверкнув в тусклом свете белоснежными клыками.
— Надеялась, что ты мне об этом расскажешь, — упоминать о своем позоре Екатерине не хотелось. Выстоять против стаи Ассамитов было, конечно, нереально. Но догадаться о том, что глупый птенец неспроста бросил ей вызов, следовало.
— Меня там не было, — улыбнулся Полонья, — так что можешь продолжать догадываться. Но я не убил тебя, когда узнал, что ты перешла на сторону Башни из Слоновой Кости*. А это стоит благодарности.
Екатерина шагнула вперед, сокращая расстояние между ними.
— Это означает, что ты и сегодня пришел не за тем, чтобы меня убить, — ровным голосом констатировала она, — за это благодарить отдельно, или достаточно будет общего «спасибо»?
— Боишься? – спросил Архиепископ, — проверяешь, стоит ли? Не стоит. Ты мне нужна там, где находишься. Мне нужен Нью-Йорк. Верни его мне и получишь свой титул обратно.
— Забирай, — хрипло рассмеялась Екатерина, — вместе с титулом.
— Очень боишься, — с сожалением в голосе произнес Полонья, — жаль. Когда это сделают другие, никто не узнает в кучке пепла, оставшейся от Катарины Вайс, бывшего Епископа Черной Руки. Впрочем, возможно, это и есть цель твоих прометеанских устремлений – сгореть факелом на благо прогресса.
— У меня новая цель, Франциско, — Екатерина выпрямилась, и в ее зеленых глазах блеснул вызов, — выжить. Любой ценой. Но лучше с комфортом. В прошлый раз у меня это получилось плохо. И я даже не знаю, кого за это благодарить.
— Поблагодари за это своего Сира, — холодно сказал Полонья, и она содрогнулась от ужаса.
Мархель нашел ее в Лондоне, где она готовилась к отплытию в Новый свет. Он был все так же истрепан дорогой, но не терял чувства юмора и спокойной уверенности в себе, которые привлекли к нему в Праге юную Екатерину. Он не винил ее, но в обращенных к ней словах сквозили горечь, разочарование и утратившая надежду любовь. Так отец говорит с окончательно сбившейся с пути дочерью, увещевая ее вернуться в родительский дом – не веря в успех, но выполняя до последнего свой долг.
Пыль библиотек, старинные свитки, борьба умов и идей, вот что он предлагал ей взамен ярости битвы и сладкой крови победы. Глупец. Екатерина тихо улыбалась, слушая его страстную речь, и под конец из ее зеленых глаз даже скатилась алая слеза.
В Нью-Йорк она попала, будучи уже на поколение ближе к Каину. О случившемся в грязной комнатке портовой гостиницы не знал никто. Даже в Шабаше, где подобная практика считалась приемлемой, если и не одобрялась напрямую. И уж точно в Камарилье, где диаблери считалось преступлением, не имеющим срока давности.
— Кровь, которой тебя пытались отравить, оказалась на одно поколение ниже, чем нужно, — ответил Полонья на ее немой вопрос, — думаю, кроме меня мало кто догадался.
Екатерина кивнула.
— Я не знаю, чего именно ты от меня ждешь, — тихо сказала она, — если того, что я возглавлю оставшиеся в городе отребья и вырежу всех Каинитов, присягнувших Башне, ты слишком высоко меня ценишь.
— Я ценю тебя выше, — улыбнулся Архиепископ, — поэтому самоубийства не требую. Но я уверен, ты не сидела, сложа руки. Кто победит на выборах?
— Марлена, — Екатерина чуть не вздохнула с облегчением, но вовремя вспомнила, что дышать в присутствии Полонья дурной тон, — ее соперники не имеют ни малейшего шанса. Вэйнврайт не получил санкции из Вены, Вандервейден – безумен, Панхард и Иветт собираются облить друг друга грязью, и обе лишат себя всякой надежды, Калеброс уже раз отрекся, Кадир… Кадир хочет в отставку. Я думаю, в этих условиях не только Конклав, но и Килла-Би поддержит девчонку.
— Идеальный выбор, — согласился Полонья, — торпор пошел тебе на пользу, охладив твою горячую голову.
— Это признание?
— Нет еще, просто факт. Я подумаю над твоим вопросом.
Полонья подошел к ней и взял за руки, заглянул в глаза. Как-то очень по-человечески, не пытаясь воздействовать на ее разум, не вытаскивая ответов, которые она хотела бы скрыть.
— Я слышал, под крылышком у Марлены собралась интересная компания.
— У Иветт, — покачала головой Екатерина, — и среди них пара Старших. Малкавиан и Бруха. Остальные не в счет, если не говорить о гноме.
— Значит, слухи верны, — заключил Полонья, — они будут мешать.
— Новости о том, что они вскоре отправляются в Сан-Франциско, не тайна. В любой музыкальной колонке местных газет. И на сайте их группы. Возьми их на себя.
— Добро пожаловать в отель «Калифорния»*, — усмехнулся Полонья, — хорошо, от этой работы я тебя избавлю.
Они, наконец, прекратили поединок воли, и, как старые союзники, уселись на единственной уцелевшей в церкви скамье с резной спинкой, стоявшей не на месте, а у стены, в пролете между окнами. Здесь сумерки были гуще, слова, отдающиеся эхом от пустых стен и от нависшего над ними полукруглого купола ниши, громче и отчетливее.
Они обсудили подробности, не забывая и о мелочах – источники доходов главных фигур Камарильи, их охотничьи территории, предпочтения в одежде – полный список слабостей и уязвимых мест. Марлена, с ее слепыми амбициями и неуемной жаждой власти, действительно была лучшим для Шабаша кандидатом. Екатерина рассчитывала в короткий срок не только рассорить ее с Примогенатом, но и убрать ее руками тех, кто представлялся слабее других – Вандервейдена и Иветт. На Регента Марлена замахнуться не посмела бы, а Калеброс внушал ей ужас, смешанный с презрением к его уродству. Но при слабом принце столкнуть Примогенов лбами в борьбе за влияние над ней и уничтожить одних руками других уже не казалось невыполнимой задачей.
Когда разговор подошел к концу, они поднялись со скамьи, и снова взглянули друг другу в глаза.
— Я, пожалуй, отвечу на твой вопрос. Даже на три, — улыбнулся Полонья, — «нет», «нет» и «не знаю».
Екатерина кивнула.
— «Нет» — хороший ответ в первом случае. И неплохой во втором. Вычеркнуть тебя из списка было облегчением. Спасибо.
— Я еще могу передумать, — в голосе Архиепископа послышалась прощальная напутственная угроза, — если ты не справишься на этот раз.
— Я знаю, — спокойно ответила Екатерина и направилась к выходу из церкви.
В комнате, выбитые окна которой давали доступ свежему воздуху, уличной вони и пыли и прочим достоинствам Южного Бронкса, раздался громкий хлопок.
Зеленая когтистая лапа ударила в розоватую ладонь смуглой руки.
— Йес!!!
Джонни отключил пульт звукозаписи и принялся собирать портативную аппаратуру. Диззи предоставил работать другу, сворачивая джойнт.
— Надо бы Картеру спасибо сказать, — ухмыльнулся Джонни, — Войцех говорит, это Прорицание стоило Вандервейдену чуть не ночи в отключке, еле успел на охоту. Адвокаты консервами, знаешь ли, брезгуют.
— Ну и дураки, — рассмеялся Диззи, откусывая от извлеченного из бумажного пакета треугольника пиццы. — Вон, мой босс сплошным джанк-фудом питается, если нет времени в ресторан сходить.
— Да, бедняга, — насмешливо протянул Джонни, — скоро с голодухи ноги протянет.
— Ничего, — рассмеялся Диззи, укладывая в нагрудный карман протянутую Джонни флэшку, — мы приготовили ему такое роскошное блюдо, что ему хватит угостить весь Нью-Йорк.
Он пожал зеленую лапу, спустился по лестнице и завел мотороллер с красно-желтым ящиком рассыльного.
*Епископ – аналог Принца в Шабаше, правитель города
* Башня из Слоновой Кости – одно из имен Камарильи
* По одной из фанатских легенд песня группы Eagles «Hotel California» написана после того, как в отеле с таким названием по дороге на запад бесследно исчез один из музыкантов группы. Легенда является чистым вымыслом, тем не менее, широко известна и очень живуча
49. Проспект-Парк, Бруклин, Нью-Йорк. Норвик
На этот раз Норвик заметно нервничал. Если в лесу он чувствовал себя просто неуютно, то здесь, в старинном парке, огромном настолько, что легко забывалось о существовании небоскребов и автомобильных пробок, окружающих плотным кольцом этот оазис дикой природы в самом сердце Бруклина, Гангрел заявляли свои права на территорию. К Дикарям Норвик относился с опаской и недоверием еще со времен своего обращения, а теперь, когда клан вышел из Камарильи, еще и с явным неодобрением. На его взгляд, раскачивать лодку в преддверии надвигающейся бури было не только недальновидно, но и преступно безответственно.
Мотоцикл он оставил на парковке, а топор – вообще дома. Столь явно демонстрировать оружие Ингрид означало оскорбить ее недоверием, но в этом парке, таком идиллически спокойном и умиротворенном на первый взгляд, могли встретиться не только бывшие любовницы, и Норвик, несмотря на жару, накинул плотную кожаную куртку, прикрывающую кобуру Кольта на поясе. В высоком бронированном сапоге прятался кинжал – мотоциклетная обувь имела неоспоримое преимущество перед бальными штиблетами.
Глубокое озеро, окруженное густыми зарослями деревьев и поросшее камышами на дальнем берегу, с лодочной станцией, больше напоминающей провинциальный особняк времен президента Линкольна, притягивало к себе гуляющих даже ночью. Жара, донимавшая город днем, чуть спала, и мягкая прохлада спокойной воды манила зеленоватыми отблесками звезд на темной глади. Белые лодки неслышно скользили по ней, оставляя за собой легкую искрящуюся рябь.