— Кася! Смотри, кто к нам пожаловал! — закричал Куба, едва только разглядел в просвете между деревьями платье жены. — Ты ни за что не поверишь!
— Неужто, Збых? — повернула женщина голову, не прекращая дойку. — Такой гармидер ты обычно поднимаешь, только когда любимого кума встретишь.
Но ворчала она больше для виду, потому как отставила в сторону подойник и поднялась на встречу гостью. Не забыв поправить платье и платок, повязывающий голову.
— И правда, Збышек! — радостно сплеснула ладонями. — Живой. Целехонький!.. Вот радость-то в дом нежданная.
Женщина церемонно перекрестила гостя, то ли изгоняя дьявола, то ли благословляя.
— Да чего мне станется, — смутился чуток тот, но благословение принял. Взял хозяйку за руку и поцеловал. Как священника. — Святым апостолам и без меня есть кем заняться. Столько грешников в одночасье в Чистилище пожаловало. И не рассортировать.
Но долго оставаться серьезным он, по-видимому, не умел. Потому что уже в следующий миг, со словами: «Дай-ка я тебя кума расцелую!», - сгреб женщину в охапку и смачно чмокнул в губы.
— Вот-вот… — теперь неодобрительно проворчал Куба, жестом призывая Телегина в свидетели. — Всегда такой был. Только отвернись…
— Ну, так что же это за кума, что под кумом не была? — вроде кстати вспомнил одну из любимых присказок своего учителя старшина, молодецки подкручивая усы. — А глядя на красоту такой панны и железный чурбан не устоит.
Проводник только крякнул, а пани Катерина мгновенно заалела щечками.
— А вы что тут забыли?! — шугнул улыбающихся сыновей Куба. — Дежурить кто будет? Святой дух? И чтоб не палить без спросу в белый свет как в копейку!
— Ой, да что же мы на пороге… — хозяйка привычно хотела прибавить: «Прошу в дом, дорогие гости!», да вспомнила, что дома-то и нет. Замолкла на полуслове, оглянулась на землянку и растерянно закончила. — Видишь, как оно, кум…
— Вижу, Кася. Но это ничего. Главное — все живы.
— Верно, — поддержал его хозяин. — Были бы кости — мясо нарастет. Кася, ты давай, на стол собери чего-нибудь. Люди с дороги… А мы здесь, на воздухе. За встречу… И чтоб наша доля нас не чуралась.
— За встречу обязательно, — кивнул Збышек, — но на этом и остановимся, Кубусь. Не время еще для горилки… По делу я к тебе.
— А то я не понял, — пожал плечами тот. — Давно тут не хаживал. Стало быть, гатями интересуешься?
— Угадал.
— Опять кого-то выводишь? — посмотрел на Телегина.
— Нет, кум, нынче как раз наоборот.
— Правда, что ли? Диверсанты?
— В точку.
— Это хорошо, — посерьезнел Куба Залевский. — Тогда у меня тоже к вам дело будет. Пан диверсант, не хотите немного подкалымить? Или лучше к вам обращаться — товарищ?
— Товарищ более привычно, но и на пана не обижусь, — ответил Кузьмич. — А можно просто — старшина Телегин.
— Кубусь, ты что, с дуба свалился? — напустился на кума проводник. — Какой еще калым? Нашел когда поденщиков нанимать. Огород вскопать некому что ли?
— Отстань… — отмахнулся хозяин. — Вам тропинка через болота нужна — покажу, а как же. Но и мне помощь нужна. Так что все по-честному. Пан старшина, вы про объект секретный спрашивали? Так вот я о нем и говорю. Скажите, нельзя ли вашему отряду задержаться на денек, да и уничтожить его к чертовой матери?
— Группа…
— Простите?
— Не отряд, говорю, — повторил Кузьмич, — а только группа.
— И сколько же вас?
— Нет, кум, ты точно головой ушибся! — возмутился проводник. — Кто ж в военное время такие вопросы задает?
— Я к тому, что швабов там немного. Плутон* (*пол., - взвод), не больше. А ночью все солдаты в одной казарме спят. И пары гранат хватило бы. Только дежурят вшестером, сволочи. Четверо на вышках, а двое по периметру ходят. Так что мне с парнями одному никак не управиться.
— Отомстить хочешь? — понимающе кивнул Збышек.
— Какое там, — махнул рукой кум. — Господь всем воздаст. Детишек мне жаль…
— Присаживайтесь… Чем богаты… — позвала хозяйка гостей к накрытому чуть поодаль, под разлогим дубом, столу.
— Добре, добре, Кася… Ты иди, мы сами… Слышишь, Рыжая мычит. Как бы молоко не пропало… — рассеянно отослал жену Куба. — Ну, так что? Поможете в добром деле?
— Давай, все же, по рюмке сперва опрокинем… — помотал головой Збышек. — А то я что-то никак не соображу, о чем ты, кум, толкуешь? Какие еще детишки?
— Можно и по рюмке… — хозяин сделал приглашающий жест, и сам пошел к столу. А пока наполнял из бутыли тяжелые, зеленого стекла стаканы, продолжил объяснять. — Я точно не знаю, что там, но вряд ли доброе дело будут в болотах прятать, да колючкой оплетать. Вот… А еще — дети там сплошь еврейские или русские. Я подкрадывался. Сам разговоры слышал. Ну, будем, кум… — Куба поднял стакан. — За встречу…
— Здоров будь…
— За победу.
Выпили, дружно крякнули от забористого самогона. Закусили…
— Дети напуганы, — продолжил хозяин. — Много уже умерло. Как хоронили не видел, но недавно еще подвозили. На двух грузовиках. А нового барака не строили… Тут недалече, мили три будет, отряд Армии Краевой квартирует. Я было к ним сунулся… за подмогой. А командир сказал, что за жидовских и комиссарских ублюдков своих хлопцев под пули посылать не станет… Зараза.
Поглядел на гостей, потом на бутыль.
— Наливать?
— Не стоит, — отказался Кузьмич. — Думаю, пан Куба, надо тебе с нами пойти. Времени в обрез, но и этого так оставлять нельзя. Будь моя воля… — старшина скрипнул зубами. — Нет, ничего больше не скажу, не в моей власти. Как капитан решит, так и будет. Собирайся. Если капитан даст добро — все еще этой ночью сделать придется.
— Это я мигом. Кася!
— Не глухая…
Хозяйка стояла рядом, держа в руках туго набитый вещмешок.
— Горилку со стола берите, остальное я сложила. Хлопцев тоже возьмешь?
— Только Томаша. Но ты не переживай. Мы аккуратно. Правда, пан старшина?
— Обязательно. Зря рисковать не станем. Нам же еще свое задание выполнять… — прибавил зачем-то Кузьмич, словно это обстоятельство могло уберечь от немецкой пули.
— Храни вас Бог, — женщина перекрестила всех троих. — Храни вас Бог…
— Здоров, Кузьмич! — сияя улыбкой, вышел навстречу старшине Иван Гусев. — Как погостили у кума? Нам, сирым и убогим гостинец прихватить не забыли, товарищ старшина?
— Пароль чего не спрашиваешь? — проворчал тот.
— Слепой я что ли? — пожал плечами тот. — И потом, какой немец сможет под тебя замаскироваться? Где он такие усищи найдет? У Семена Михайловича одолжит разве.
— Положено… — не отступал Телегин. — Видишь, чужие люди со мной. Откуда ты знаешь, что да как? А может, меня под дулами ведут? Ты пароль спросишь, я неправильно скажу, сигнал, значит, подам…
— Это точно, — согласился старший лейтенант. Посмотрел на незнакомцев, настороженно прислушивающимся к разговору, передвинул автомат на грудь и строго рявкнул: — Пароль?
— Вот, другое дело, — Кузьмич расправил усы. — Люди сразу видят, что мы не босота подзаборная, а боевое подразделение.
— Кузьмич, ты мне зубы не заговаривай, — передернул затвор Гусев. — Говори пароль, или стрелять буду.
— Чего у вас тут? — сонно зевая, высунулся из ближайших кустов Петров.
— Да вот, товарищ капитан, — едва сдерживая смех, пожаловался старлей. — Старшина Телегин пароль назвать не хочет. Я, правда, и сам его не знаю, но ведь положено.
— Совсем сдурели, — еще раз зевнул Виктор. — То командир за девками гоняется, теперь вы театр устроили. Поспать не дадут. А ты знаешь, что для окружающих нет ничего опаснее не выспавшегося сапера? Разве что — сапер с похмелья.
— Какие еще девки? — удивился Телегин.
— Откуда я знаю? — Виктор протер глаза. — Местная какая-то. По нашим следам шла. Вот командир ее и повязал. Теперь допрашивает. А она только краснеет и глазищами зыркает.
— Может, по-русски не понимает?
— Может, — согласился сапер. — Все, я спать. И только попробуйте разбудить зря!.. — капитан подумал, чем бы таким весомым пригрозить, и многозначительно закончил: — Растолкаю Пивоваренко, не обрадуетесь… Блин, проходной двор, а не отряд. Скоро гражданских больше чем бойцов будет…
— Русским не понравилось, что вы с паном Михалом нас сюда привели? — негромко спросил у кума Залевский.
— Не будь глупцом, — отмахнулся тот. — Понравилось, не понравилось… Я что, на смотрины вас привел. Говорят, девка к ним какая-то прибилась. По следу шла. И, кажется, я догадываюсь у кого из тутошних белоголовых* (*пол., - женщин) заноза в заднице… Пан Михал, идем к командиру. Я его мигом от лазутчицы избавлю.
— Само собою. Только и капитан прав, все-таки не в колхозе. Пан Куба, вы с сыном, пока здесь подождите.
— Как скажете, пан Михал, — старший Залевский присмотрел место поудобнее и опустился на землю с таким видом, словно готов был сидеть здесь хоть до зимы. Автомат положил чуть поодаль. Указал рукой рядом, и сын молча повиновался.
— Добро…
Телегин вопросительно посмотрел на Гусева, тот указал глазами направо. Как раз в ту сторону, куда уже двинулся проводник.
— Ты что же, сквозь листву видишь? — пошутил Телегин.
Проводник демонстративно понюхал воздух.
— После вчерашней ночи Баська еще долго хлебным духом пахнуть будет. Чистая сдоба, а не девка.
— Думаешь, это она?
— А некому больше, — пожал плечами поляк. — Смекаю так, что командир ей ваш приглянулся. Только и разговоров было о ее спасении русским. За самовольство следовало бы розг всыпать дурехе, но теперь от ее глупости польза может выйти.
— Детишек увести? — догадался старшина.
— В точку, — кивнул проводник. — Куба далеко от дома не пойдет. А Томусь тех лесов не знает. Мне возвращаться нельзя. И детей, когда швабов побьем, в лагере не оставишь… Вот и выходит, по всему — вовремя Баська влюбилась. О, а я что говорил? — Збышек остановился, давая Телегину поравняться. — Полюбуйся сам. Она, голубушка. Как намалеванная…