Николай, моя гарантия?
– Вполне! – согласился Одинцов данному аргументу, который и предстояло предъявить Строеву, если он, конечно, соизволит принять их с Гуровым, раньше установленного срока.
– Таким образом, – продолжил уверенный в своих силах и возможностях москвич, – я становлюсь скупщиком всех ваших нефтепродуктов и требую существенную скидку в двадцать долларов на тонне!
«Ни фига себе борзость! – пронеслось в голове у Одинцова. – Ты ему мизинец даешь, а он сходу по локоть откусывает! Вот тебе и москвич!»
– Из которых, – продолжил Ширинкин, не давая себя перебить. – Три – ваши с Гуровым.
«Нормальный ход! – опять пронеслось в голове у Одинцова, но теперь в положительном ключе. – С девятнадцать судов – это больше двадцати штук баксов! Нормальный ход!»
– Так, что, вам и не потребуется изобретать мои пять долларов с тонны, я их сам организую и вас не забуду. Но.
«Так, – в очередной раз пронеслось у Одинцова, – сейчас, что-нибудь замутит!»
– Мы должны играть в одной команде! Я понимаю, у вас там не лохи сидят. Нужен разумный подход к ценам, и он есть. Учитывая, что я выхожу на вас с приличными объемами закупок и с целой флотилией судов, у вас с Гуровым не должно быть особых проблем. Главное – организуйте поставки! Танкера-то есть?
«Опять эти танкера!» – подумал Одинцов. Накануне, они звонили Данеку и тот должен был, ближе к обеду, отзвониться. Но рефрижераторный транспорт – это не танкер. Его использование на рейде Торсхавна в режиме танкера сопряжено с некоторыми трудностями. Бункеровка заранее согласовывается с капитанами рыболовных судов и проводится синхронно по мере сдачи рыбы. Найти танкера не сложно. Но они, в основном иностранные и не дешевые. Оставалось одно: обратиться к своим, то есть к военным. Одинцов представил как он заходит к командиру Балтийской военно-морской базы, своему однокашнику по училищу, и тот встречает его хлебом-солью: «Опять Одинцов! Что ещё стряслось? Снова танкера? Ну, ты брат достал! Адъютант, выведите этого маньяка из штаба базы, и пока он не принесет коньяк достойный употребления адмиралом, чтоб глаза мои его больше не видели!»
– Танкера есть, – ответил Одинцов москвичу, – но необходимо некоторое время для их оформления в тайм-чартер. Мы ведь не думали, что у вас будет целая флотилия рыболовных судов.
– Хорошо, Николай! Жду вашего звонка!
Раздались гудки – рыбный олигарх повесил трубку. Предложение его было весьма заманчивым, но возникал естественный вопрос: сможет ли нефтяной олигарх выполнить все его заявки на поставку нефтепродуктов. Одинцов, не долго думая, набрал номер телефона начпредштаба.
– Сергей Иванович?
– Да, Николай. Ты что-то хотел?
– Не то слово. Тут такое заворачивается.
Одинцов в двух словах рассказал о затеваемом с его шефом бизнесе и закинул гайку на счет возможностей фирмы. Начпредштаба долго рассуждал о важности роста объемов продаж, что это увеличит поступление дополнительных денежных средств не только в компанию, но и в областной бюджет, создаст рабочие места. К концу речи, нетрудно было догадаться, что он не владеет производственными вопросами и специализируется только на пиар-компаниях, типа этих выборов. Тем не менее, он был допущен к «телу», и уже к вечеру смог организовать встречу с. Одинцов долго думал как сокращенно назвать нефтяного олигарха и наконец придумал – «нефгарх». На встречу с нефгархом, он пошел с «капдалплавом» – капитаном дальнего плавания. Нет «пан капитан» звучит все же лучше. Да и у него самого было неплохое сокращенное название «капраз» – капитан первого ранга.
– Что стряслось? – буркнул нефгарх, закуривая дорогую гаванскую сигару. – Сергей Иванович сказал, что-то срочное?
– По-сути, да! – выдал Одинцов и в который раз пересказал одну и ту же историю. Причем, каждый раз, она разрасталась всё новыми и новыми подробностями. На этот раз она сопровождалась «Сводной таблицей бункеровок» и картой северного полушария, расчерченного вдоль и поперек какими-то стрелами и непонятными знаками. Он завершил свой рассказ исторической фразой:
– Промедление – смерти подобно!
Нефгарх взглянул на таблицу, потом на карту и произнес ещё одну фразу, сразу понравившуюся Одинцову:
– Узнаю почерк генштаба.
Капраз не стал разочаровывать нефгарха, объясняя, что он не заканчивал академию генштаба, а только свою, флотскую. Затем у Строева возник естественный вопрос:
– И сколько на эту операцию надо флотского мазута?
– Восемь тысяч пятьсот пятьдесят тонн, – отчеканил Одинцов бодрым голосом, полагая, что сейчас под дубовым столом олигарх тихонечко откроет краник и флотский мазут ровной уверенной струёй польется в бункерные закрома и будет, наконец, получен ответ на шекспировский вопрос: «Быть или не быть им с Гуровым вновь буржуями?»
– А где ж их взять? – почему-то спросил нефгарх и почему-то у мореманов.
– Как? – обезумевшим голосом спросил молчавший до этого Гуров. – У вас нет флотского мазута?
У нефгарха действительно не было флотского мазута, потому что он им никогда не торговал. Дизельное топливо есть. Бензин есть. Автомобильные масла есть. Мазут для котельных есть. Но, вот, флотского мазута, нет, хоть убейте.
По лицам мореманов прошел нервный тик – рушились все планы на безбедное существование. Видя это, нефгарх прошелся флотской походкой по своему обширному кабинету и задал им наводящий вопрос:
– А раньше, вы, где его брали?
– Под Питером, – уныло произнес тот же Гуров.
– А что мешает на мои деньги купить вновь?
– А, действительно, – ожил Одинцов, – разве, что объем они не потянут.
Он быстро перелистал записную книжку, нагленько хватанул со стола гендиректора телефон и сделал звонок в северном направлении. Одинцов звонил кому-то домой – это стало ясно, как только в трубке послышался чей-то детский голосок. Потом раздался бас, и все услышали детали переговоров. Выходило, как обычно, полторы тысячи тонн по предоплате и конверт. Одинцов просяще взглянул на нефгарха и тот сдался:
– Дам конверт, успокойся! Договаривайся!
Порешили, что завтра питерцы сбросят по факсу договор и счет на оплату. От калининградцев же требовалось только одно – телеграмма на станцию отправления о готовности железной дороги принять цистерны с флотским мазутом.
– У вас паспорт на этот мазут есть? – по-деловому спросил Строев и мореманы не поняли для чего это ему нужно. – Я через пару-тройку дней буду в Москве и поставлю вопрос о производстве этого мазута в компании. Нужен паспорт, чтобы родили формулу производства на нефтеперерабатывающем заводе, скажем, в Перми.
– В Перми? – хором спросили мореманы, удивленные, такой отдаленностью от Калининграда.
– А что удивительного? Придет на три-четыре дня позже, чем из Питера – всего-то, зато собственного производства. Сколько тонн мы сможем осилить ежемесячно.
Все взоры обратились, естественно, к Одинцову.
– Думаю, тысяч двадцать осилим. Плюс, тысяч пять дизельного топлива. Плюс, тонн двести судовых масел. Есть ещё СМТ – судовое маловязкое топливо.
– А это что за зверь? – уточнил Строев.
– Типа соляра, но обычно дешевле – идет на ура! Но его негде сливать – никто не берется.
– Объемы неплохие. Всё, решено, я еду! А как.
– Вы на счет танкеров? – догадался Одинцов. – Я работаю над этой проблемой с военными.
– Помощь нужна? У меня неплохие отношения с адмиралами, как с местными, так и с московскими. Ну, так?
Одинцов с Гуровым уже получили «добро» на транспорт, Данек не подвел. Но. вклинилась бизнес-леди, что было встречено Гуровым всеми мыслимыми и не мыслимыми проклятиями и матюгами в её адрес. Как Наташа умудрилась это сделать? Очень просто и чисто по-русски. Она подслушала предыдущий разговор с Данеком, быстро сориентировалась, и сама заключила договор с судовладельцем. Теперь приходилось подписываться с бизнес-леди – другого варианта не существовало.
– На эти полторы транспорт есть, – улыбнулся сам себе Одинцов, вспоминая трехэтажные матюги пана капитана. – А дальше, если не справлюсь, я к вам обращусь за помощью.
– Договорились! – также улыбнулся Строев, до конца не понимая, что могло вызвать улыбку Одинцова.
Нефгарх пожал каждому руку, и народ разбежался по хатам, но не все. Мореманы решили отблагодарить начпредштаба – за всё и посидеть в «Кентавре»! Собственно, он уже не занимался выборами и специализировался на общественных делах, но помог им конкретно. Одинцов, тут же придумал ему новую кликуху – «спецобдел». Кого он и как обделывал, стало ясно, как всегда после третьей рюмки, а помогала ему в этом деле его бывшая работа чекиста на военном флоте. Когда это всплыло в разговоре, Гуров чуть не выронил рюмку. Он тут же стал бить себя в грудь и доказывать, что его друг начальник КГБ.
– Пойдем на площадь! – приглашал пан капитан, как это бывало с ним и раньше.
– Мне там больше делать нечего, – спокойно реагировал на предложение Гурова бывший ЧК.
– Нет, пойдем! – настаивал пан капитан.
– Ты так усердно зовешь на площадь, – заметил подвыпивший, а может быть играющий свою роль агента, спецобдел, – как будто тебя там и впрямь знают.
– Да, знают! Знают! – кипятился Гуров.
– И к кому ты там ходил? – свирепо, почти как на допросе, спросил бывший гэбэшник и впился немигающими глазами в пана капитана.
– К начальнику КГБ, – важно произнес Гуров, неистово размахивая вилкой с нанизанным на неё малосоленым огурцом.
– Так ты шестерка, что ли? – брезгливо прозвучал вопрос бывшего чекиста. – Доносы носил?
Наступила неловкая молчаливая пауза. Гуров не ответил на этот вопрос и больше никого никуда не звал. Он пил горькую искоса поглядывая на спецобдела. Похоже, Гуров обиделся. Вот только на кого? На самого себя?
– Не засиживайся, Ваня, – постучал Одинцов Гурову по плечу, но тот не встал, хотя они уже рассчитались с официантом. – Встречаемся на охране в девять нул-нул.
– Ваня, не сердись, – доброжелательно произнес бывший гэбист. – Сам ведь напросился.