– Эй, на вышке! – донеслось снизу. – Заткнитесь уже!
Я приподнялся над бортиком и запустил в возмущенного Крохина каску. Промазал, конечно. Зато попался на глаза Волчаре.
– Тарасов! – заорал тот, ткнув в меня пальцем. – Слезай на фиг, и с оружием! Еще ничего не кончилось!
Вот тебе раз! Я подхватил «сто третий» и резво соскользнул с вышки, а потом и с кунга.
– Тарасов, Иволгин, Крохин – за мной! – распорядился майор. – Игнашов, остаешься за старшего!
Я переглянулся с Сашкой (на лбу царапина, левый рукав пропитан кровью, на правую ногу припадает – красавец!), тот пожал плечами, и мы в сопровождении старшины дружно порысили за Волчарой. Бежали не долго – до восточной стены периметра. Взобрались по «стремянке», перемахнули бронеплиту и оказались возле «двойки», которая тут же гостеприимно распахнула люки десантного отделения.
– Проверим лагерь кочевников, – пояснил майор, когда мы заняли места в отсеке и дверцы захлопнулись. – Там сейчас, скорее всего, только совсем маленькие дети. Взрослых никого не осталось, туда-сюда.
– Мы их – того?! – побледнел Сашка.
Хотя, казалось бы, куда уж больше?..
– Как вариант, – не стал скрывать Волчара. Ухмылка на его окровавленном лице получилась жутковатая. – Но лучше мы их в кунги загрузим, дождемся подкрепления и отправим в княжество.
– Зачем? – удивился я.
Не похож был майор на гуманиста, а тут такая забота о сиротах…
– Затем, что рука не поднимется, – отрезал Волчара. – Те, кому меньше десяти лет, в безумие не впадают. И их можно социально адаптировать, по-научному выражаясь. Оседлым в деревню отдадим, Чернореченск их финансово поддерживать будет.
В безумие. Вот тут ты не прав, майор. Это не безумие. Это нечто иное. Пока не могу понять, что именно. Носится в голове мысль, но постоянно ускользает. Что-то с насекомыми связанное.
– А с каких пор аборигенов адаптировать начали? – заинтересовался Сашка.
Идея оставить детей в живых ему явно понравилась.
Волчара ответил под аккомпанемент взревевшего движка:
– Новая методика, два года как обкатываем. Пока срабатывает.
На этом разговор угас сам собой. Майор принялся осматривать автомат, старшина флегматично жевал кончик неведомо откуда взявшейся сигары, Сашка о чем-то думал, закрыв глаза.
– Что с Петрушей? – ткнул я его в бок. – Живой хоть?
– Да что с ними сделается, – немного отрешенно отозвался напарник. – Волчара научников приказал в подвал загнать и не выпускать до конца заварухи. Петруша рыпнулся было, но старшина ему в бубен дал и заволок в укрытие. Остальные на словах поняли.
Ага, хоть это радует. Но все равно потери неоправданно большие.
– Майор, а почему сразу не отдал приказ открыть огонь? – спросил я, перекрикивая рев двигателя.
– Бесполезно потому что, – зло сплюнул тот. – Наши чистоплюи воспитываются с верой в человека, не может до них никак дойти, что бить надо первым, тогда и выживешь. Если бы я сразу велел стрелять, никто бы не почесался – кочевники же такие отсталые, что они могут нам сделать? А я видел уже, что они могут. Хотя до этого таким же чистоплюем был. И от иллюзий избавился, только когда наш взвод чуть не поголовно вырезали, а командира моего у меня на глазах порвали. В буквальном смысле слова. На лоскуты, туда-сюда.
Дела! Это что же, все аборигены такие? Как же тогда с ними торгуют и вообще контактируют? Я незамедлительно озвучил возникший вопрос и выслушал пространный ответ майора:
– Которые кочевники, все такие. Но их не так много по сравнению с оседлыми. Только это и спасает, туда-сюда. Почему и когда произошло разделение аборигенов на две неравные группы, никто не знает. Но еще до Бойни отмечались случаи конфликтов с кочевниками, тогда как оседлые легко пошли на контакт. В первое время после войны, когда только шло становление княжества, с кочевниками было много проблем, но еще больше их доставили оседлые. Но с этими хотя бы удалось договориться – они прекрасно понимали силу нашего оружия, и инстинкт самосохранения у них хорошо развит. Теперь живем мирно. Кочевники же другое дело. Они режут всех, кто не относится к их племени, и нас, и оседлых местных – им без разницы. Но есть сведения, что между собой племена как-то уживаются, войны идут, но не превращаются в откровенный геноцид.
– И что, в переговоры даже не пытались вступить? – изумился я.
– Пытались, ага, – снова сплюнул майор. – После этого и появилась тактика тотального уничтожения. Увидел кочевника – убей не задумываясь. Наименьшее из возможных зол. Сам в живых останешься, и племя вырезать не придется. Ну или беги без оглядки, чтобы не догнали.
Между тем бэтээр, плавно покачиваясь на неровностях покрытия взлетного поля да изредка похрустывая подминаемыми кустами и небольшими деревцами, достиг места назначения и остановился, рыкнув движком на холостом ходу.
– На выход! – распорядился майор, распахнул люк и первым выпрыгнул из уютного нутра бронированного монстра.
Я последовал за Волчарой, взяв автомат на изготовку. Рядом зашуршали травой Сашка со старшиной. Крохин, оказавшийся замыкающим, захлопнул люк и вскинул РПКМ с «банкой», контролируя окрестности. А я и внимания не обратил, что у него ручник за основное оружие. Весь дисками увешан, хотя что ему, гориллоиду. С его комплекцией и «корд» можно таскать. Растянувшись редкой цепью с майором во главе, мы осторожно пошли вдоль забора из вездесущего колючего кустарника. Что-то вроде акации, но есть и отличия – более низкорослый. Вообще, местность вокруг характерная для бывшей Базы-7: перепаханные пенобетонные плиты «взлетки», тут и там живые изгороди из труднопроходимых зарослей, периодически попадаются довольно крупные обломки. Схорониться есть где, что радует. Не хотелось бы попасть на глаза охране лагеря. Не верю я, что самое ценное – детей – могли люди, пускай даже столь архаичные, оставить без присмотра. Однако майор уверенно хрустел травой под подошвами, бесцеремонно раздвигал кусты и продирался сквозь колючки, нимало не озаботившись соблюдением скрытности. Правда, автомат держал наготове и любой взгляд сопровождал движением ствола. Значит, чего-то опасался.
К лагерю, если так можно назвать скопление тягловых животных, впряженных в волокуши и брошенных стоять без привязи, подошли минут через десять. Как и предсказывал Волчара, взрослых не оказалось – самому старшему из найденных аборигенов было лет девять на вид. Кроме этого пацаненка на своеобразных «телегах» сидело, лежало и навзрыд ревело, требуя еды, еще десятка четыре разновозрастных детей, от младенцев до вполне самостоятельных пяти-семилетних бутузов. Они пугливо жались к узлам с домашним скарбом и глядели на нас большими грустными глазами, в глубине которых застыл страх.
– Млять! – в сердцах высказался майор, осмотрев табор. – И что с ними делать? Долбаные кочевники, собственных детей не жалеют… Суки!
Сопротивления оказать никто не пытался, наоборот, при виде насупленного старшины дети сжимались в комочки, силясь слиться с окружением. Суровый сержант Крохин, крепко державший в мозолистых руках целую роту отчаянных вояк, это зрелище выносил с трудом – дергал щекой и подозрительно щурился. Мне тоже было не по себе. Если честно, такого я не мог представить даже в страшном сне. Вспомнились слова майора: «рука не поднимется». Вот именно. Обыкновенные дети, страшно испуганные и покорившиеся судьбе.
– Что делать будем, товарищ майор? – срывающимся голосом поинтересовался старшина. – Нельзя их тут одних оставлять, волки порвут. Или другим кочевникам на поживу пойдут.
– Так, мля! Сержант, хорош нюни распускать! Слушай мою команду! – Волчара овладел собой и принялся раздавать распоряжения: – Детей пересчитать, выявить количество младенцев, требующих особого ухода. Осмотреть обоз на предмет теплой одежды или одеял. Еду тоже собрать, туда-сюда. Сейчас вызову из лагеря машину, «двойка» их проводит. Потом грузим всех в кунг, перевозим в расположение и размещаем в одном из помещений подвала. Там вроде есть не особо захламленные?
– Так точно! – отозвался Крохин. – Имеется один полупустой склад, всех разместим.
– Молоко у нас в пайках есть?
– Есть немного сухого, – задумался старшина. – Водой разведем, подогреем. Сообразим мелким перекусить, не сомневайтесь. А тех, что постарше, тем более накормим.
– Вот и славно. Приступайте, старшина! – Майор обернулся к нам с Сашкой. – А мы, товарищи офицеры, пока покараулим, волков тут действительно много. Придется, видать, всех волов им оставить…
Система Риггос-2, планета Ахерон, База-7
6 марта 2535 года, вечер
Остаток дня прошел суетно. Началось все с того, что я наконец поймал за хвост не дававшую покоя мысль и пристал к Волчаре:
– Майор, слушай…
Тот недовольно покосился на меня – я его перехватил, когда он бежал куда-то по сверхсрочным делам.
– Я вот тут подумал: откуда в племени столько воинов?
– А? Капитан, тебе делать нечего? – возмутился майор и изменился в лице. – Твою мать!..
– Вот именно, – подтвердил я, опершись о борт кунга. – В первой волне сколько было народу? Что-то около трех сотен, и все отборные бойцы. Во второй около сотни, это уже резерв военного времени – пожилые и юнцы. И в третьей волне пара сотен стариков, женщин и подростков. Вопрос: на триста мужиков в расцвете сил триста человек нагрузки? И детей всего десятка четыре…
– Да понял я, куда ты клонишь, – буркнул Волчара. – В таком племени должно быть человек семьдесят бойцов, край сотня. Но никак не три. Млять! Очень похоже, туда-сюда, что они ополчение с нескольких племен собрали. Как раз около шести часов понадобилось. К тому же мы не знаем, когда они нас обнаружили. Может, еще с вечера. Так что дело швах.
– Думаю, не все так страшно, – покачал я головой. – Если это ополчение, то мы выбили самых боеспособных плюс остатки ближайшего племени. До стойбищ остальных далеко, если и появятся, то нескоро, плюс из кого им отряд собирать? Из стариков и баб?