: Где? На Магадане или в Воркуте?
Савельев: А вы думали, в Ялте или в Гаграх?
Обух: Ладно, записывайте. В операции будет задействовано порядка ста человек при пятнадцати пулемётах.
Савельев: Какие пулемёты?
Обух: Пять английских «бренов», четыре Дегтярёва и шесть немецких MG-34 и MG-40.
Савельев: Миномёты есть?
Обух: Шесть штук. Четыре английских — три 50‐мм и один 81‐мм, и два советских 82‐мм. Но к ним нет мин. Да и стрелять из них никто не умеет.
Савельев: Ручные гранаты?
Обух: Этого добра достаточно. Их никто и не считал.
Савельев: Время не изменилось? В ночь с субботы на воскресенье?
Савельев заметил, как чуть вздрогнули руки допрашиваемого. «Змеёныш! Конечно, это Марюс, — подумал Обух. — Но ничего. Аист его и его родню достанет».
Обух: Видимо, да. Но после моей пропажи я за действия Крюка не отвечаю.
Савельев: Как спланирована операция? Где должен быть Крюк, а где вы?
Обух: Крюк с одним отрядом должен атаковать главные ворота. Я с двумя отрядами — задние ворота. Но, возможно, узнав о моём аресте, Крюк изменил план.
Савельев: Ваш подельник по преступному бизнесу гражданин Бруяцкий, или, по-вашему, Брус, дал показания о том, что часть продуктов и вещего имущества вы обещали ему продать после операции за валюту и золото. Это так?
Обух сломался. Он не знал, что Брус арестован и даёт показания. «Конечно, теперь Брус всё будет валить на него, Обуха. А этого хватит на ещё две “вышки”. Надо валить и Бруса, и Крюка, всех надо валить».
Обух: Так. Но Крюк без меня всё спалит, ему ничего не нужно, он, гад, уже смазал пятки и готовится бежать в Швецию.
Савельев: Откуда и на чём будет двигаться к складам отряд Крюка?
Обух: Они поедут из Пабраде на четырёх армейских «студебеккерах». Сам Крюк в форме майора будет с личной охраной на «виллисе».
Савельев: Кто вместо вас может повести бандитов на тыловые ворота?
Обух: Скорее всего, Бык.
Савельев достал из плотного конверта фотографию.
— Этот?
Обух: Да. А на главные ворота вместе с Крюком пойдёт Аист.
Савельев достал другую фотографию.
— Этот?
Обух: Он самый. Если, правда, Крюк не пошлёт его разбираться на хутор к Пятрасу Баркявичюсу. Это ведь его сынок, Марюс, выдал меня?
Савельев не ответил, только бросил взгляд на Веригина. Тот кивнул головой и вышел из палаты.
Положив перед Обухом карту трёхвёрстку, где в лесном массиве, примыкавшем к территории складов, были красным карандашом отмечены бандитские схроны, Савельев спросил:
— Укажите, какие схроны и где не отмечены.
Обух был в шоке. У МГБ имелась практически полная информация о дислокации отряда. Не знали они лишь о двух продуктовых схронах и заброшенном хуторе на берегу Вилии.
— Это всё Марюс? — с хрипом выдавил из себя Обух.
— Нет, не всё. Наша разведка тоже не дремлет. Кроме того, вчера к нам пришли семеро ваших бандитов вот с этой листовкой и рассказали много интересного. Обещали сегодня привести из леса ещё людей.
Обух держал в подрагивающей руке листовку, подписанную в 1945 году наркомом внутренних дел республики генералом Барташунасом и призывавшую укрывающихся в лесах дезертиров и вооруженных бандитов сложить оружие, явиться с повинной, гарантируя неприкосновенность и полную легализацию всем, кроме бывших карателей. Это была та самая листовка, за которую он и Крюк лично расстреляли пятерых бандитов. Он тяжело вздохнул.
— Давайте карандаш, отмечу на карте заброшенный хутор и два схрона.
Савельев положил карту к себе на колени.
— Обойдётесь без карандаша, я сам помечу.
Оставив Обуха под охраной, Савельев зашёл в палату к Урбанавичюсу.
— Ну, как вы, Витас Эдуардович? — Савельев присел на краешек койки раненого.
Капитан, явно стесняясь своего положения больного, согнул в коленях длинные, не помещавшиеся в койке ноги, присел, опираясь спиной на подушки.
— Всё нормально, Александр Васильевич, рана пустяковая. Врачи обещают завтра выпустить.
— Это вы бросьте, и не врите, что вам там врачи обещают. Начнёте мотаться, швы разойдутся.
— Не разойдутся, — улыбнулся Урбанавичюс. — Мне надо обязательно в операции принять участие.
— В операции и без вас людей хватает. Вам же нужно подлечиться и серьёзно заняться этим Обухом. Нужно всё, что можно, из него выдавить. Особенно о его работе на британцев. Постарайтесь подтолкнуть его к сотрудничеству, к радиоигре, к выявлению их резидентуры в Литве. Возможно, он лично знает кого-либо из литовцев или поляков — британских агентов. Одним словом, поправляйтесь и за работу.
Поднявшись, Савельев виновато сказал:
— Вы уж простите, что без гостинцев. Не успел.
— А вы мне папирос оставьте, гостинцев мне и так полную тумбочку наносили.
Савельев достал из полевой сумки две пачки «Казбека» и крепко пожал большую и сильную руку капитана.
7
В штабе Веригин доложил Савельеву, что отправил на хутор к Баркявичюсам лейтенанта Буторина и старших лейтенантов Заманова и Иванькова с взводом автоматчиков. В кабинет вошёл Зарубин.
— Не помешаю, товарищ подполковник?
— Конечно нет, проходи, садись.
Савельев кратко рассказал о первом допросе Обуха.
— Что у тебя нового, Алексей Степанович?
— Из лесу, словно тараканы, полезли бандиты. Уже семнадцать человек явились в райотделы милиции и МГБ. Все с оружием. Сейчас их допрашивают.
Сопоставив информацию, полученную агентурным путём, от Марюса Баркавичюса, Обуха, сдавшихся бандитов, офицеры пришли к выводу о нецелесообразности проведения разработанной крупной войсковой операции по уничтожению банды Крюка. Зарубин и Веригин были уверенны, что бандитов в четырёх «студебеккерах» можно нейтрализовать малыми силами. А две группы бандитов при их выходе из леса к складам окружить и предложить сдаться. Кто-то сложит оружие. Кто-то вместе с Быком явно откажется. Вот этих самых тогда и нужно будет загнать на минное поле и уничтожить.
Савельев срочно собрал совещание, пригласив на него помощника министра госбезопасности Литвы. После обсуждения новых данных большинство офицеров поддержало предложение Савельева — масштабную войсковую операцию отменить, ограничиться точечными ударами по бандитам. В окончательном виде доработанный план предусматривал нейтрализацию отряда Крюка в момент выезда «студебеккеров» из Пабраде на Вильнюсское шоссе. Руководителем этой частью операции был назначен майор Зарубин. Под его начало передавались рота из батальона осназа внутренних войск и группа оперативных сотрудников райотделов милиции и госбезопасности во главе с капитаном Веригиным.
За блокировку примыкавших к складам с тылу лесных массивов, уничтожение в них схронов и окружение групп бандитов во главе с Быком отвечал майор Илюхин. Под его начало выделялась рота из батальона осназа внутренних войск и рота внутренних войск, прибывшая из Каунаса. Две роты внутренних войск под командой майора Ватрушкина решили оставить на территории складов, как это было предусмотрено первоначальным планом. На всякий случай, так сказать, в виде резерва.
После совещания офицеры отправились выполнять новый, письменно оформленный приказ. Когда в помещении никого не осталось, помощник министра госбезопасности Литвы подполковник Лужин спросил Савельева:
— Когда вы, Александр Васильевич, намерены согласовать изменения в плане операции с центром?
Савельев ответил не сразу. Закурил, придвинул пачку «Казбека» к Лужину.
— А стоит ли, Николай Ефимович? Изменения-то по сути незначительные. Стоит ли тревожить начальство?
От удивления левая бровь Лужина поползла вверх. Он даже поперхнулся дымом.
— Не боитесь, Александр Васильевич? Начальство ведь не любит несогласованных изменений своих приказов.
— Бог не выдаст, свинья не съест, — Савельев невесело улыбнулся.
— Я не Бог, конечно, но на меня вы можете положиться, я не выдам. А что моему министру сказать?
— А и не говорите ничего. Будто всё будем делать согласно утверждённому плану. Всю ответственность беру на себя.
— Вдруг что-то пойдёт не так? Вдруг жертв будет много с нашей стороны? Что тогда?
— Будем надеяться на опыт и профессионализм наших бойцов, командиров и оперативников. Ну а если что, повинюсь. Повинную голову меч не сечёт.
— В нашей конторе ещё как сечёт. Вы не хуже моего знаете. Ну, да ладно. Удачи вам, коллега.
На хуторе готовились к празднику. Завтра все католики: и литовцы, и поляки, будут праздновать день Святого Матфея, апостола и евангелиста. С раннего утра Пятрас Баркявичус нагнал самогону, очистил его древесным углём, насыпал в бутыль ягоды смородины. Отменная будет наливка.
Алдона замесила тесто для праздничного пирога-курника, отварила свиную голову, из мяса и ушей которой сделает отличный зельц. Она сидела во дворе, ощипывала двух петухов и наблюдала, как сыновья мастерски складывали наколотые ими дрова в большой дровяник.
Материнское сердце и радовалось за дарованных ей Богом прекрасных детей, и было тревожно за них. Что будет с ними? Марюс через неделю отправится в Каунас на учёбу в школу милиции. Он получил благодарность министра внутренних дел республики и рекомендательные письма райотделов милиции и МГБ. Если Господь даст, через два года старший сын станет офицером милиции. Лукавый Линас помалкивает, что-то скрывает от родителей. Всё время о чём-то секретничает с Марюсом. Похоже, и он собрался идти по стопам старшего брата. «О Господи и Пресвятая Дева Мария! Спасите их, помогите им!»
Тревожила дочь Эгле. Стала часто задерживаться после школы. Сорока на хвосте принесла (сердобольные бабы в сельском магазине поведали), будто Эгле встречается с молодым и красивым офицером милиции. Этого ещё не хватало! Ей ведь под Рождество только семнадцать исполнится. Школу нужно закончить. Вот и сегодня опять задерживается.