— С тем, что клад под Смоленском был найден, я согласна. В архивах есть несколько упоминаний об этом. Я вам докладывала. Но вы сказали: часть золотого обоза, остававшаяся в Смоленске. Вы не оговорились? — встрепенулась я. — Ведь в найденных нами в «захоронке» ящиках никаких ценностей не было.
— Нет, Ростова, я не оговорился. И что у вас за скверная привычка — всё время «лезть поперёк батьки в пекло»? Немного терпения, и чуть позже вы всё поймёте, — с нажимом проговорил генерал.
— Рискованная операция, а при успешном исходе не так уж много плюсов, — почесав вихрастый затылок, включил, наконец, свой аналитический ум Суходольский.
— Полностью с вами согласен. Однако вы не в курсе, что начиная с 1919 года, у нашего наркома внутренних дел товарища Берии имелся личный заклятый враг, перед страстным желанием смерти которому для Лаврентия Павловича меркло буквально всё, — генерал раскрыл толстую папку, до этого мирно покоящуюся у него на столе.
— Прямо тайны Мадридского двора, — усмехнулась я.
— Ростова, — укоризненно покачал головой генерал, — у каждого человека есть свои большие или маленькие слабости. Так вот, разобраться в них и есть для нашего брата, оперативника, высший пилотаж, сродни запаху свежей крови. Без этого ничего не получится. Вы понимаете, о чём я?
— Я всё понимаю, товарищ генерал. Вы хотите сказать, что личные мотивации для человека, так или иначе, всё равно играют главенствующую роль? То есть, мы можем без конца твердить себе и окружающим о высоком чувстве долга, любви к Родине и тому подобным вещам… А на самом деле, всё равно в каждой, отдельно взятой человеческой истории, лежит сугубо личный побудительный мотив. И неважно, что это — власть, деньги, любовь или месть? Я правильно вас поняла, товарищ генерал?
— Поняли — более-менее. Но что двигало наркомом в данном случае, доподлинно мы не будем знать никогда. Ибо… — пауза продолжалась не менее минуты. — Возможно, самое главное во всей этой запутанной истории — так это то, как Берия просчитал, а может быть, и отлично знал, что именно его личный враг Вольдемар Шварц, а не кто другой, начнёт охоту за этими несметными сокровищами. А навязать Шварцу игру на нашем поле нарком мог только таким способом. Ликвидировать его за границей не удавалось на протяжении почти тридцати лет. Это был серьёзный вызов самолюбию наркома. Акцию физического устранения старого врага, несмотря ни на что, нарком считал делом чести. А что до мотиваций и прочих новомодных словечек, я вам, Ростова, отвечу так. Ещё неизвестно, как сложился бы весь ход войны в случае… И потом, если бы Лаврентием двигали сугубо личные мотивы, то, успешно внедрив к Шварцу Елену, он не стал бы ждать до 1943 года. Ликвидация последовала бы незамедлительно. Уж поверьте мне, я на этом вырос, можно сказать. Однако этого не произошло. В любом случае правду, в абсолютном её понимании, нам, по-видимому, не узнать уже никогда. Впрочем, мне и самому стало очень интересно, что за кошка пробежала в своё время между Берией и Шварцем. Казалось бы, что общего может быть у наркома внутренних дел с бывшим помещиком? Я порылся в архивах и установил, что связь существовала. И не только между ними. Вот извольте, — генерал надел очки и взял со стола папку, — я нашёл прелюбопытнейший документ. А именно прошение некоего Владимира Марковича Шварца, 1879 года рождения, сына Александрийского 1-й Гильдии купца, датированное апрелем 1915 года, о направлении его на службу вольноопределяющимся 2-го разряда. Дело происходило, как вы уже поняли, ещё в Первую мировую войну. Так вот, прошение было, по-видимому, удовлетворено, так как Шварц уже в октябре 1915 высадился в Персии в составе экспедиционного корпуса генерала Баратова. Что интересно, в архивах сохранились данные о награждении, причём в один день, Георгиевским крестом 4-й степени и премией в размере 25 рублей господина Шварца и, кого бы вы думали? Ни за что не догадаетесь! Унтер-офицера Глаголева Ивана Тимофеевича! Да, да, нашего пропавшего без вести старшего инкассатора Смоленского банка. Правда, потом пути-дорожки их разошлись. Глаголев к осени 1919 года уже воевал за Советскую власть в составе 11-й Армии, а господин Шварц — в армии генерала Деникина. Последняя их встреча произошла, с большой долей вероятности, у станицы Богатая под Астраханью, где армия Деникина потерпела сокрушительное поражение. Так как у нас имеется приказ о награждении Глаголева именным оружием за взятие Астрахани. А вот господин Шварц после поражения Деникина в Астрахани вскоре объявляется уже в Баку, сотрудником английской разведки. Там же, в Баку и, заметьте, в то же самое время служит в контрразведке при Комитете государственной обороны Азербайджанской республики Лаврентий Берия. Причём эта страница жизни «грозного наркома» имеет очень много «белых» пятен. В архивах сохранились свидетельства о том, что Берия в то время тоже активно сотрудничал с английской разведкой. Правда, все свидетели этой неприглядной страницы жизни наркома вскоре бесследно исчезли. А сам Берия позже в письме к Серго Орджоникидзе писал, что в буржуазную разведку был послан на нелегальную работу коммунистической партией большевиков. Этот вопрос, и на самом деле, подробно разбирался в ЦК Азербайджанской КП (б) в 1920 году, где Лаврентий Павлович был полностью реабилитирован в глазах своих партийных товарищей. Я лично думаю, что именно в Баку на поприще агентов английской разведки и пересеклись пути наших двух героев.
Единственным человеком, который мог бы нам рассказать о том, что именно произошло в бою за станицу Богатую в далёком 1919 году, был старший инкассатор Смоленского банка Глаголев Иван Тимофеевич. Но, как говорится, иных уж нет, а те далече. Так что, господа офицеры, на данный момент мы имеем что имеем. Ладно, будем считать этот небольшой экскурс в историю законченным и давайте теперь вернёмся к обстановке под Смоленском в 1941-м. Так вот. Немецким армейским генералам сокровища эти были бы, конечно, тоже не безразличны, но вся петрушка в том и состояла, что они о них просто ничего не знали. К тому же для простых армейских, ослеплённых пропагандой доктора Геббельса, не было тогда цели более желанной, чем Москва. Поэтому НКВД в разработке этой непростой операции основную ставку сделал на тех крупных функционеров Третьего рейха, которые были заядлыми коллекционерами. Таких, как Герман Геринг, Геббельс и другие. Они и тормознули вокруг Смоленска такое значительное количество войск, что наступление на Москву захлебнулось. Правда, немецкий генерал Гюнтер Блюментрит в своих воспоминаниях о Смоленском сражении писал совсем другое — цитирую:
«…В конце июля и начале августа мы потеряли несколько драгоценных недель, пока наше верховное командование размышляло о том, какой стратегии нам лучше всего придерживаться… Меньше всего Гитлер был заинтересован в Москве. Согласно его первоначальному плану, группа армий «Центр» должна была остановиться на линии р. Десна и севернее, передать большую часть своих сил группе армий «Юг» и в этом году прекратить какие-либо наступательные действия в направлении Москвы… Главнокомандующий сухопутными силами фельдмаршал Браухич и его начальник штаба генерал Гальдер не одобряли этого плана. Браухич настаивал, чтобы группа армий «Центр» двигалась прямо на Москву, в захвате которой он видел основную цель всей кампании… Эти моменты вызвали острые разногласия. Потому-то принятие окончательного решения и задержалось на несколько недель…»
— Вы, Ростова, можете поверить в то, что Гитлер вдруг ни с того ни с сего взял и остановил свои танковые армады в тот момент, когда все средства массовой информации Германии трубили о том, что Москва пала? Вот и мне не вериться. Я ни в коем случае не собираюсь умалять самоотверженной стойкости наших войск под Москвой. Тем не менее известно, что в результате фронт относительно стабильно установился на Днепре и дал нашим войскам передышку, нужную им в тот момент, как воздух. Ну а что до наших дел, то установлено, что после того, как информация о ценностях Московского Кремля достигла верхушек рейха, охота за сокровищами стала поистине масштабной. А это значит, что, как бы там ни было, а своего наша разведка добилась и расчёт Берии оказался верен. Необходимо добавить, что с нашей стороны к работе над операцией была привлечена группа лучших сотрудников НКВД — так называемых Грачей. Как вы уже догадались, это известные вам офицеры НКВД Пустовалов и Веретенникова. Муж и жена, кстати, с мая 1944 года, — глядя на наши растерянные от удивления лица и явно довольный произведённым впечатлением, Тарасов продолжил:
— Мы не знаем, каким образом Пустовалов внедрил Веретенникову к Вольдемару Шварцу, но теперь уже доподлинно известно, что именно она и есть та самая «Елена», любовница Шварца и его начальник контрразведки в одном лице. Излишне, наверное, объяснять, что с этого момента вся дезинформация без труда и особой проверки попадала к немцам и, наоборот, в Кремле сразу узнавали обо всех планах врага. Поскольку в грузовиках, вышедших из Смоленска под самым носом у немцев, никаких ценностей не было, в задачу агентов входило, кроме всего прочего, поддержание легенды о вывозившихся из смоленского банка несметных сокровищах Московского Кремля, захваченных в 1812 году Бонапартом. И именно этой автоколонной. Все эти заброски десантов, рейды партизанских отрядов, подброшенные весьма вовремя золотые слитки и так далее — всё работало на эту легенду. В месте захоронения груза, как вы сами убедились, на последнем этапе операции, действительно были ящики набитые вместо золота горкомовскими архивами. Правда, и тут не обошлось без курьёза. Чуть было не обернувшегося катастрофой для всех подпольщиков на Смоленщине. В спешке, в подставную колонну, которую вы нашли, по ошибке погрузили вместе с никому не нужным бумажным хламом и поистине бесценные документы. Тот самый пресловутый архив Смоленского НКВД. Который так упорно и безрезультатно пыталась найти в Смоленске зондеркоманда штурмбанфюрера Кюнсберга. Наши эксперты, вызванные на место проведения вами заключительного этапа операции, после поверхностного просмотра найденных документов были буквально шокированы. Сотни папок с личными делами офицеров НКВД, данными о месте проживания их семей и родственников, списки негласных осведомителей и внештатных сотрудников. Личные дела неблагонадёжных лиц, и так далее и тому подобное. Страшно себе представить, что было бы, попади эти документы в лапы Абвера. Вот так-то, товарищи офицеры. Так что Пустовалов, Гудков, Глаголев, да и все остальные бойцы, сопровождавшие колонну, были настоящими героями и внесли достойный вклад в дело Великой Победы. Осталось только повториться, что именно Веретенникова в 1943 году по личному заданию Берии грамотно и чисто провела ликвидацию на территории Белоруссии самого Вольдемара Шварца. Таким образом, нарком и тут добился своего.