— И вероятнее всего, искомая нами U-3547 была приписана именно к этой эскадре! На бумаге нашей подлодки как бы не существовало, потому и сведений о ней нет в Военно-морском архиве. А на самом же деле она не только была спущена на воду, но и успешно действовала в составе Крингсмарине! — воскликнула я.
— Я рад, что ты, Ростова, как всегда, всё схватываешь на лету. Теперь тебе понятно, почему перед вашим вылетом в Прибалтику я поставил задачу оценить затопленную подлодку именно с точки зрения возможности использования её не как боевой единицы, а как средства для перевозки грузов? Так вот, сегодня нам уже стало достоверно известно, что к эскадре «А» имели отношение те подводные лодки, которые изначально проектировались и строились немцами как постановщики минных заграждений, и соответственно имели по сравнению с обычными лодками гораздо большее водоизмещение. Это давало возможность ещё на начальных стадиях строительства лодки при необходимости переоборудовать её для перевозки грузов. Для этого, по сути, достаточно было снять вооружение и подвергнуть незначительной перепланировке внутренние отсеки. Правда, нам также известно, что работа над этим проектом была неожиданно прекращена, причём, по инициативе самого гросс-адмирала Карла Дёница.
Таким образом, немцы использовали для хозяйственных нужд переоборудованные субмарины, изначально предназначенные для постановки минных заграждений. Субмарины этого типа чаще всего не применялись немцами по своему прямому назначению, а использовались как подводные транспортные суда. Вообще-то, это секретное подводное соединение субмарин крайне интересно ещё и тем, что до начала активных боевых действий в ходе Второй мировой войны никто особо не задумывался о том, что в ближайшее время может очень остро встать вопрос о жизненной необходимости использовать подводные лодки Кригсмарине как транспортные суда. Но уже первые итоги боевых действий в Норвегии заставили гросс-адмирала Дёница шире посмотреть на использование своих субмарин. А вскоре и, вообще, стало очевидным, что для эффективной поддержки частей Вермахта, участвующих в боевых действиях в Норвегии, необходимо было максимально использовать практически все, имеющиеся в наличии боевые подлодки для доставки войскам боеприпасов и топлива. Но всерьёз об этой проблеме в немецком генштабе заговорили осенью 1942 года, когда особо остро встал вопрос об использовании подлодок для внезапного вторжения немецких войск в Исландию. С этой целью на верфях Третьего рейха были заложены и вскоре построены подводные транспорты, первым из которых стал танкер U-459. А вскоре в состав германских военно-морских сил вошли две серии специально построенных транспортных субмарин — «дойных коров», как называли их сами немецкие подводники. Хотя это уже чисто технические вопросы, и я даю тебе эту информацию, скорее просто как справочную.
Однако следует признать, что в водах советской Арктики подводные транспортники никогда не использовались. А вот склады боеприпасов и топлива, созданные на уединённых и безлюдных арктических островах. Косвенным доказательством этого можно считать неоднократные обнаружения в водах Карского моря и моря Лаптевых немецких торпед, установленных на специальных металлических рамах, оборудованных транспортными поплавками.
В 1943 году на верфях Германии были заложены 15 подводных лодок с системой «шноркель». Это устройство позволяло подводным лодкам Дёница ходить на дизельной тяге на перископной, то есть очень малой глубине. Такие, принципиально новые, субмарины предназначались для перевозки особо секретных и ценных грузов. Весь этот проект как раз и был связан с обеспечением лодок «Призрачного конвоя». Возможно, в Прибалтике Суходольскому удастся пролить свет на эту тёмную сторону деятельности Кригсмарине.
Таким образом, резюмируя всё вышесказанное, мы можем сказать, что основной деятельностью «Призрачного конвоя» в водах Арктики, скорее всего, былa не охота за советскими транспортами и кораблями, а доставка неких спецгрузов в пока неизвестное нам место назначения. Так как это, скорее всего, были совершенно особые грузы, я могу предположить, что и ценности, которые мы ищем, вывозились таким же образом. Конечно, мы пытались найти хоть какую-нибудь документацию о такого рода операциях Третьего рейха, но пока безуспешно. Как ты понимаешь, данные сведения, безусловно, должны были сохраниться в военно-морских архивах Третьего рейха, но, по-видимому, по иронии судьбы, они оказались в той части документов, которые достались после войны США. А между тем ознакомление с ними могло бы рассказать нам очень многое…
— Товарищ генерал, — наконец, не выдержала я, — если архивные данные так скудны, то не совсем понятно, что же послужило причиной того, что в 1990 году наше ведомство вновь заинтересовалось этим вопросом?
— Дело в том, что именно в 1990 году, благодаря одному московскому аспиранту-историку, который писал диссертацию по этой теме, в Военно-морском архиве неожиданно всплыл рапорт одного капитан-лейтенанта, командира советского тральщика, который подробно докладывал командованию Северного флота об интереснейших документах, попавших в его руки после того, как в сентябре 1944 года его тральщик потопил в Карском море немецкую подлодку, — генерал взял в руки очередную папку и, вновь открыв заложенную страницу, прочёл:
«…Утром 12 сентября 1944 года гидроакустик доложил, что слышит на небольшой глубине в пяти кабельтовых от нас неизвестную подводную лодку. Я спустился к нему и, взяв наушники, тут же услышал сначала едва различимый, а потом всё более нарастающий шум корабельных дизелей. Вскоре сомнений не осталось — среди безмолвия ледяной пустыни звенела дизелями немецкая субмарина. Я тотчас отдал команду: «Стоп машины». Замерев на месте, мы ждали. Когда звуки дизелей слышались уже в кабельтове от нас, я скомандовал «полный вперёд!» и через несколько секунд — «сбросить глубинные бомбы!». Возникший за нашей кормой громадный водяной столб на мгновение завис в воздухе, а затем обрушился в море. В середине его вдруг образовалась яркая вспышка. Это, по-видимому, сдетонировал весь боезапас субмарины. А через мгновение наступила полная тишина. Только утробное бульканье и хорошо слышимый гидроакустикам жуткий треск лопающихся под чудовищным давлением воды перегородок немецкой субмарины постепенно стихали в ледяной глубине. Вскоре, дым рассеялся и на поверхности моря спокойно покачивались лишь обезображенные взрывом трупы двух германских подводников в чёрных прорезиненных гидрокомбинезонах, а вокруг медленно расплывалось быстро увеличиваясь, прямо на глазах, пятно соляры. Мы сразу спустили шлюпку и подошли к месту гибели субмарины. Рядом с трупами плавал сильно обгоревший при взрыве жёлтый кожаный портфель и оранжевый спасательный круг. Больше на поверхности воды ничего не было…»
— обрати внимание, Ростова, — жёлтый кожаный портфель! Потом поймёшь, о чём я. Читаем дальше.
«…В портфеле оказался чудом уцелевший кусок карты с частью острова Земля Александры с нанесённым на ней неким неизвестным объектом…
…Примерно через две недели после этого происшествия наш тральщик вместе с минным заградителем были направлены в район Земли Франца-Иосифа и острова Северный Новой Земли для обеспечения зимовки членов экспедиции метеостанций. Кроме того, в полученном нами приказе был обычный и набивший всем нам оскомину дежурный пункт, ориентировавший капитанов и командиров советских судов на поиск и уничтожение нацистских субмарин и тайных немецких морских баз. В сентябре 1944 года наши корабли подошли к кромке льдов примерно в 50 милях от Земли Франца-Иосифа. Минный заградитель стал пробиваться через льды к полярной станции, а наш тральщик остался на свободной воде.
И вот тут, чтобы с пользой использовать почти недельное ожидание минного заградителя, я решил воспользоваться пунктом приказа о поиске тайных немецких баз и пошёл к острову Земля Александры. Это покажется невероятным, но мы не только практически сразу нашли секретную немецкую базу, но и сумели проникнуть в её подземные помещения по хорошо замаскированной каменной лестнице, вырубленной прямо в скале. Добравшись до самого нижнего яруса, мы прошли подземным коридором до двух хорошо оборудованных помещений, обшитых крепкими брёвнами. При тщательном осмотре самой базы было обнаружено два бетонных пирса, укрытых полуистлевшей маскировочной сетью. На одном из них стоял подъёмный кран, вероятно, предназначенный для подъёма и погрузки мин и торпед на борт субмарины. Другой пирс, видимо, использовался для ремонтных работ и зарядки судовых аккумуляторных батарей…»
— Дальше больше, — генерал встал из-за стола и стал важно прохаживаться по кабинету. — Выяснилось, что о появлении немцев на острове Земля Александры полярники сообщали ещё до начала войны — в начале 1941 года. Тогда лётчики нашей полярной авиации заметили над этим советским островом немецкий самолёт типа Dо-215. А летом 1942 года, они же засекли работу неизвестной радиостанции и видели, как кто-то подавал немцам сигналы ракетами. При осмотре острова с воздуха были обнаружены неизвестные ранее сооружения, накрытые металлической сеткой. Но почему-то ни руководство Главного Управления Севморпути, ни командование, ни разведка Северного Флота никаких мер не приняли. Потом вспомнили о Земле Александры только в сентябре 1951 года, когда ледокол «Семён Дежнёв» подошёл к островам Земля Александры и Земля Георга. На борту судна в это время находились научные сотрудники института «Арктикпроект» под руководством профессора Топоркова. Они-то и обнаружили ещё одну укреплённую немецкую базу. Причём по периметру всей территории была сооружена надёжная оборона. По периметру были выдолблены окопы в полный профиль с пулемётными гнёздами, несколько блиндажей и дзотов, с установленными в них ротными миномётами. В жилых землянках были найдены сохранившиеся служебные бумаги. В самом большом блиндаже была установлена радиостанция. Там же была обнаружена инструкция по ведению научных исследований и журнал с подробными записями метеорологических наблюдений. Записи в этом журнале регулярно велись вплоть до 24 мая 1944 года…