На следующий день Халл – государственный деятель, который отказался принимать немецко-еврейских беженцев, когда их корабль застрял в кубинской гавани, – прочитал японцам, принявшим сорок тысяч еврейских беженцев, еще одну лекцию о зверствах нацистов. Сохраняя самообладание, Курусу и Номура предложил modus vivendi – временное решение до тех пор, пока не будет достигнуто постоянное соглашение. Хотя японские дипломаты с подозрением относились к восприятию Халлом реальности и его явному расизму, они действовали добросовестно, потому что хотели войны не больше, чем Маршалл и Нокс. Япония согласились уйти из южного Индокитая, как только будет восстановлена добыча нефти, и полностью покинуть Индокитай, как только будет заключен мир с Китаем. В обмен на это:
«Правительства Японии и Соединенных Штатов будут сотрудничать с целью обеспечения приобретения в Нидерландах тех товаров, в которых нуждаются обе страны.
Государства взаимно обязуются восстановить свои коммерческие отношения до уровня, существовавшего до замораживания активов [26 июля].
Правительство Соединенных Штатов должно предоставить необходимое количество нефти.
Правительство Соединенных Штатов обязуется воздерживаться от таких мер и действий, которые нанесут ущерб усилиям по восстановление общего мира между Японией и Китаем».
Обе стороны были в выигрыше. Япония не смогла выиграть затяжную войну с Соединенными Штатами. Большинство японцев хотели завершить войну с Китаем с минимальными потерями и не потерять при этом лицо – сохранив контроль над Маньчжурией и Кореей. США так же стремилась избежать войны с Японией, к которой Америка не были готовы. Даже Чан Кайши, несмотря на всю его уязвленную гордость, согласился бы заключить перемирие с Японией и вернуться к борьбе с китайскими коммунистами. К всеобщему изумлению – возможно, даже к своему собственному – Халл ответил, что он посмотрит, какие действия со стороны Японии будут необходимы для восстановления поставок нефти.
Гарри Декстер Уайт был сильно потрясен. Вероятность того, что Халл, противник Моргентау, предотвратит войну с Японией именно тогда, когда все казалось таким многообещающим, была крайне неприятной. Лихорадочно работая всю ночь, Уайт составил для подписи Моргентау меморандум президенту, в котором предлагался набор требований, которые, в случае принятия, с такой вероятностью спровоцируют революцию в Японии, что их отклонение было бы гарантировано.
«Я должен извиниться за то, что вторгся в ваш напряженный график этой поспешной запиской. Я был настолько встревожен информацией, дошедшей до меня прошлой ночью, – информацией, которая, я надеюсь и доверяю ей, является ошибочной, – что мое глубокое восхищение вашим руководством в мировых делах вынуждает меня со всем уважением обратить ваше внимание на вопрос, который не давал мне спать прошлой ночью.
Господин Президент, вчера вечером до меня дошли слухи о том, что лица в правительстве нашей страны надеются предать дело героического китайского народа и нанести смертельный удар по всем вашим планам по победе демократии во всем мире. Мне сказали, что японцы – сотрудники посольства открыто хвастаются великим триумфом “Нового порядка”. Нефть – реки нефти – скоро потекут к японским военным машинам. Униженная демократия Дальнего Востока, Китая, Голландии, Великобритании вскоре столкнется с фашистской коалицией, ободренной и укрепленной дипломатической победой – так говорят японцы.
Господин Президент, я знаю, что многие честные люди согласны с тем, что в данный момент необходим Дальневосточный Мюнхен. Но я пишу это письмо, потому что миллионы людей во всем мире разделяют со мной глубокую убежденность в том, что вы приведете страдающий мир к победе над угрозой для всех наших жизней и всех наших гражданских свобод. Продажа Китая его врагам за тридцать окровавленных золотых монет не только ослабит нашу национальную политику в Европе, а также на Дальнем Востоке, но и потускнеет яркий блеск нашей страны. Мировое лидерство Америки в великой демократическая борьба с фашизмом.
В этот день, господин Президент, вся страна надеется, что вы спасете мощь Америки, а также ее священную честь. Я знаю – у меня есть абсолютная уверенность, – что, если эти истории окажутся правдой, если найдутся американцы, которые стремятся разрушить вашу объявленную политику в мировых делах, вам удастся обойти этих заговорщиков нового Мюнхена».
Уайт ничего не утаил в этом истеричном послании, смешавшем религиозные образы (причем неточно – Христа предали за тридцать сребреников), с самой низменной лестью.
На следующую ночь Уайт написал второй меморандум, на этот раз под своим именем. Он начал с заверения, что, если президент последует его совету и если японцы примут его предложения, “весь мир будет наэлектризован успешным превращением угрожающего и воинственного могущественного врага в мирного и процветающего соседа. Престиж и лидерство авторитет президента как внутри страны, так и за рубежом взлетел бы до небес благодаря столь блестящей и знаменательной дипломатической победе – победе, которая не требует поражений, победе, которая немедленно принесла бы мир, счастье и процветание сотням миллионов восточных народов и обеспечила бы последующее поражение Германии!”. Далее Уайт указал на безнадежность войны Японии против Соединенных Штатов, Великобритании, Нидерландов и, вероятно, России, в то время как Япония уже воюет на территории Китая. Затем он предложил десять агрессивных требований, которые должны быть предъявлены Японии:
1. Вывести все военные, военно-морские и воздушные полицейские силы из Китая (границы по состоянию на 1931 год), Индокитая и Таиланда.
2. Прекратить всякую поддержку – военную, политическую или экономическую – со стороны любого правительства Китая, кроме национального24.
3. Обменять на иены по курсу, согласованному между правительствами Китая, Японии, Англии и Соединенных Штатов, все военные билеты, иены и марионеточные банкноты, обращающиеся в Китае.
4. Отказаться от всех экстерриториальных прав в Китае.
5. Предоставить Китаю кредит в миллиард иен под 2 % для оказания помощи в восстановлении Китая (из расчета 100 миллионов иен в год).
6. Вывести все японские войска из Маньчжурии, за исключением нескольких дивизий, необходимых в качестве полицейских сил, при условии, что СССР выведет все свои войска с Дальневосточного фронта, за исключением эквивалентной части.
7. Продавать Соединенным Штатам до трех четвертей производимых ею в настоящее время военных материалов, включая Военно-морские, воздушные суда, боеприпасы и коммерческие суда с оплатой расходов плюс 20 % по выбору Соединенных Штатов..
8. Выслать всех немецких технических работников, военных чиновники и пропагандисты.
9. Предоставить Соединенным Штатам и Китаю режим наибольшего благоприятствования в торговле на всей территории Японской империи.
10. Заключить 10-летний пакт о ненападении с Соединенными Штатами, Китаем, Британской империей, Голландией, Индией (и Филиппинами)».
Уайт предложил, чтобы эти требования были представлены японцам с указанием короткого срока для принятия:
«Поскольку Соединенные Штаты не могут допустить нынешнего неопределенного статуса между Соединенными Штатами и Японией с учетом мировых событий и чувствуя, что сейчас требуются решительные действия, Соединенные Штаты должны продлить вышеупомянутое предложение о великодушном и мирном решении трудностей между двумя странами лишь на ограниченное время. Если Правительство Японии не сообщит о своем принципиальном согласии, по крайней мере, с предложенными условиями до истечения этого срока, это может означать только то, что нынешнее японское правительство предпочитает другие и менее мирные способы решения этих трудностей, и ожидает благоприятного момента, чтобы попытаться осуществить дальнейший план завоевания».
Японский крупный бизнес и командование армией, несомненно, были бы категорически против потери Маньчжурии. Да и идея о том, что Японию следует заставить продавать три четверти своей военной техники Соединенным Штатам по первому требованию, была оскорблением японского суверенитета, которое могло бы спровоцировать революцию. Уайт передал копию меморандума Халлу, который рассматривал возможность трехмесячного перемирия и ограниченных поставок нефти на Японское гражданское потребление.
26 ноября госсекретарь представил японцам окончательное американское предложение – так называемую ”ноту Халла». Если Япония уйдет из Китая и Индокитай и немедленно прекратил поддержку марионеточного режима в Маньчжоу-Го, то Соединенные Штаты готовы разморозить японские активы. Получив это предложение, Курусу заявил, что японцы, скорее всего, “разведут руками” в ответ на требование вывести войска из Китая и оставить Маньчжурию. Записка Халла, основанная на двух меморандумах Уайта, была, по мнению японцев, объявлением войны.
Американцы смотрели на это иначе – за исключением Уайта.
“Лично я испытал облегчение, – вспоминал Генри Стимсон25, – от того, что мы не отступили ни от одного из фундаментальные принципы, на которых мы так долго стояли и от которых, как я чувствовал, мы не могли отказаться, не пожертвовав нашей национальной честью и престижем в мире. Я утверждаю, однако, что никакое беспристрастное прочтение этого документа не может охарактеризовать его как сформулированный в терминах ультиматума, хотя японцы, конечно, слишком поспешили ухватиться за него и дать такое определение в своих собственных целях”.
Генри Стимсон
На следующий день после того, как была доставлена записка о Халле, Стэнли Хорнбек, который помогал составлять его на основе меморандума Уайта, написал в своем собственном меморандуме:
“Японское правительство не желает, не намерено и не ожидает немедленного вооруженного конфликта с Соединенными Штатами…. Если бы речь шла о размещении ставок, нижеподписавшийся дал бы шансы пять к одному, что Япония и Соединенные Штаты не будут «воевать» ни в этот день, ни до него. 1 марта (дата, наступающая более чем через 90 дней после периода, в течение которого, по оценкам наших стратегов, это было бы в наших интересах чтобы иметь ‘время’ для дальнейшей подготовки и утилизации)».