Сигэнори Того
Когда известие об американском ультиматуме дошло до Токио, японцы были в ужасе. Министр иностранных дел Сигэнори Того попытался уйти в отставку. Император, нащупывая способ спасти свой трон и, возможно, свою жизнь, созвал совещание бывших премьер-министров Японии. Один за другим усталые старики, боявшиеся за свою страну, предстали перед императором, чтобы попытаться найти способ избежать революции у себя дома или разрушения от рук Америки или других стран, включая Россию.
Рейдзиро Вакацуки
Рейдзиро Вакацуки (75 лет), юрист, известный как “лжец” из-за каламбура над своим именем, стал премьер-министром во второй раз после того, как его предшественник Хамагути был тяжело ранен при попытке убийства. Он безуспешно выступал против аннексии Маньчжурии. Его позиция заключалась в том, что войну с Соединенными Штатами невозможно предотвратить, учитывая невыполнимые требования Америки, но что Япония должны постараться прекратить военные действия как можно быстрее.
Кейсуке Окада
Кейсуке Окада (73 года), премьер-министр, который сбежал от путчистов, спрятавшись в туалете 26 февраля 1936 года26, слишком хорошо знал, что произойдет, если кабинет министров склонится перед иностранцами. У него не было ответа на вопрос как реагировать на ультиматум США.
Киитиро Хиранума
Киитиро Хиранума (74 года) был реформатором который сделал себе имя, преследуя коррумпированные монополии и бравших у них политиков взятки. Националист и антикоммунист, он подал в отставку в 1939 году, поскольку опасался, что развивающийся союз Японии с Германией втянет его страну в нежелательную войну с Великобританией и США. Хиранума также понимал, что сдача Маньчжурии под давлением Америки была политическим самоубийством.
Мицумаса Йонаи
Мицумаса Йонаи (61 год) – адмирал, прозванный “белым слоном” из-за своей бледной кожи и больших ушей и носа, избежал смерти 26 февраля 1936 года. Он навещал свою любовницу в ее доме, когда в его офисе ворвалась группа путчистов. Йонаи был настроен пробритански и проамерикански и выступал против союза с Гитлером. Несмотря на то, что ему едва удалось спастись в 1936 году, Йонаи считал, что японцам следует еще раз рискнуть, вызвав народное возмущение.
Коки Хирота
Пришел Коки Хирота – «человек в обычном костюме”, будущий премьер-министр. Он попросил кабинет министров учесть, что дипломатический срыв не может привести к войне. Он сомневался, что Америка вступит в войну ради Китая, и сказал, что, в любом случае, японцы должны как можно быстрее найти мирный вариант урегулирования конфликта с США, пока не началась война.
Ни один из этих старших государственных деятелей не смог предложить Соединенным Штатам предложение, которое могло бы смягчить их радикальные и ошеломляющие требования. Они были сбиты с толку некогда дружественной страной, которая до недавнего времени продавала им не только нефть, но и металлом.
Рузвельт, по какой-то причине, казалось, потерял всякий интерес к предотвращению войны на Тихом океане и покинул Вашингтон. Поручив решение данной проблемы Халлу, Хорнбеку и Уайту.
1 декабря император встретился со своим Тайным советом. “Теперь ясно, что претензии Японии не могут быть удовлетворены дипломатическими средствами”, – сказал Тодзио. Император – возможно, более робкий, чем старшие государственные деятели, – попросил провести голосование. Кабинет единогласно проголосовал за войну. Хирохито согласился. Японскому флоту было приказано атаковать Перл-Харбор 7 декабря, если только Америка в последнее мгновенье не изменит своего отношения к Японии. Курусу и Номуре, которые искренне стремились к миру до тех пор, пока не получили записку от Халла, было велено тянуть время. Тодзе подытожил ситуацию: Япония, единственная азиатские, африканские или южноамериканские нации, которая развивалась, вместо того, чтобы подвергаться колонизации, не могла принять американские требования без бунтов у себя дома, восстания в Корее и ухода из Маньчжурии. “В данный момент, – заявил он, – наша империя стоит на пороге славы или забвения”…
Судоплатов Павел АнатольевичОтношения с союзниками и Тихоокеанская война в 1941 году27
В феврале 1992 года, когда я уже работал над рукописью первой книги28, по просьбе военной прокуратуры мною был принят один из видных английских советологов – лорд Бэтл. Его интересовал ряд эпизодов тайной войны 40—50-х годов (связанных с помилованием Президентом Б. Ельциным перебежчика Н. Хохлова). При встрече он бросил мне упрек, что в годы войны советская разведка добилась впечатляющих успехов в разведывательной работе в основном против союзников, а не против фашистской Германии.
Но так ставить вопрос, я считаю, совершенно неверно в принципе. Работа советской разведки по изучению и выявлению подлинных намерений и планов союзников (в целях обеспечения наших коренных интересов в борьбе с фашистской Германией) проводилась по той причине, что подлинное их отношение к нам было двуличным. Усилия нашей агентуры в США были нацелены на то, чтобы разобраться в политике американского правительства, которое после наших военных неудач летом 1941 года намерено было одно время признать Керенского главой Временного правительства России в эмиграции якобы с целью продолжения войны с Гитлером на Восточном фронте. Как мы могли относиться к этим замыслам и планам? Пусть это была просто болтовня, идущая в стенах высокопоставленных представителей американской администрации. Но мы обязаны были на это реагировать, и не могли не реагировать. Вполне естественно, что эти данные не являлись свидетельством американского дружелюбия к Советскому Союзу. И как бы Д. Волкогонов ни иронизировал по поводу внимания нашей резидентуры в США к деятелям русской эмиграции в начале войны, оно, безусловно, было оправданным. Мы старались противодействовать возможным американским планам по использованию антисоветской эмиграции.
В силу этих обстоятельств мы вплотную занялись и плодотворно поработали по разоблачению двурушнической тактики по отношению к Советскому Союзу американских и английских правящих кругов.
Как вело себя английское правительство летом 1941 года? У нас с ним в июле было подписано союзное соглашение о войне с Германией. Но… 18 августа 1941 года в Государственный Комитет Обороны поступает информация на основе документа, добытого нашей закордонной резидентурой в Англии. Это указание МИДа Великобритании поверенному в делах Англии в Вашингтоне по вопросу об отношении к Советскому Союзу. Там написано: «Наши отношения к русским целиком строятся на основе того, чтобы заставить их показать нашим представителям в России свои военные заводы и другие объекты, в которых мы заинтересованы. Пока что русские у нас ничего не видели. Или почти ничего не видели. В ближайшее время им будут показаны заводы, выпускающие стандартную военную продукцию, однако на экспериментальные объекты они допущены не будут. Начальники штабов установили порядок, согласно которому русским можно давать только такую информацию – сообщения, которые, если даже и попадут в руки немцев, ничего последним не дадут. Ясно, что имеются заводы и объекты, куда русские вообще допущены не будут. Надеемся, что американские власти не выйдут за эти границы, которые мы соблюдаем».
Или другой пример. 1 августа 1941 года наша разведка добыла указания МИДа Великобритании послу Англии в Японии о политике Англии на Дальнем Востоке в случае нападения Японии на Советский Союз. В нем подчеркивалось: «Наши соглашения с СССР специфически лимитированы совместными действиями только против гитлеровской Германии… Мы не имеем каких-либо договорных обязательств порвать отношения с Японией в случае, если она нападет на СССР. Отсрочка такого шага даст нам возможность продолжать на месте наблюдать за развитием японской политики. Мы будем прилагать все усилия к возможно более тесному координированию нашей политики с действиями США». Что это, как не сговор с американцами, ущемляющий наши интересы?
Хотел бы отметить большой успех нашей контрразведки и разведки в 1941 году в пресечении разведывательной работы наших союзников против нас.
Правильное использование подставленного американскому военному атташе генералу Файмонвилу агента НКВД «Электрика» позволило, по существу, контролировать работу американских военных представителей.
Наша разведка и контрразведка в изучении разведывательных мероприятий англо-американских союзников всегда опирались на данные взаимодействия с военной и военно-морской разведками Красной Армии и ВМФ. Без наших военных аналитиков мы, конечно, не могли бы определить смысл разведывательных операций военных атташатов Англии и США. В специальных записках разведывательных управлений наркоматов обороны и ВМФ давалась развернутая квалифицированная оценка смысла действий офицеров военной и военно-морской разведок Англии и США в Москве, Мурманске и Владивостоке.
Совместная операция разведывательного управления НКВД и контрразведки по проникновению в резидентуру английского посольства в Москве также имела исключительно важное значение. Нам удалось решить эту задачу не сразу. Первоначально она закончилась неудачей. Мы хотели выйти на англичан через их агента в 20-е годы, графа Нелидова, арестованного поляками и захваченного нами в 1939 году. Но к возобновлению связи с ним в Москве англичане отнеслись с большим недоверием. В. Зарубин, который работал с ним, успеха не достиг и Нелидов повесился после нескольких неудачных встреч с представителями английской разведки в гостинице «Метрополь».
Но руководящий работник нашей контрразведки, бывший нелегал в США (Гранит) – Норман Бородин достиг впечатляющего успеха, перевербовав одного из видных английских разведчиков. В годы войны этот человек сыграл роль не менее важную, чем Ким Филби. Это был Ральф Паркер. В 1937—1939-х годах он был резидентом английской разведки в Белграде под прикрытием должности консула. Уже тогда начались первые контакты с ним по линии нашей агентуры. 30 октября 1941 года Паркер появился в Москве как корреспондент английской газеты «Таймс» и ряда ведущих американских газет. Паркер был одним из наиболее ценных сот