Выключив монитор, в котором Глыба всё ещё убивал последнего вояку, вышли в ночь. Трупы всё так же лежали в неестественных позах, репортёры пытались пробиться сквозь оцепление, а военные безучастно отгоняли их, как надоевшую мошкару.
— Значит так, его пасёт патруль, — говорил Боев, пока пробирались к внедорожнику, стоявшему за оцеплением. — Приблизиться боятся, держатся на расстоянии, ждут подмогу. Это они звонили сейчас, полицейские.
В кабине лейтенант закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья. Перед ним стояли мёртвые лица. И майор, убивающий всех, как котят.
— Если понадобится — мы его убьём, — напарник запустил двигатель. — Главное, мы уже знаем, где он находится. За нами будет следовать машина с бойцами. Могут понадобиться при задержании.
— Убивать его только в крайнем случае, — не открывая глаз, сказал Сергей.
— Согласен! Но когда наступит этот крайний случай, решать мне. — Иван отжал сцепление, и несколько тонн железа и пятьсот лошадиных сил плавно тронулись с места. — Да, вот ещё, не знаю, говорили тебе или нет. Встречаться со всеми, кто контактировал с объектом, буду только я. Ты же понимаешь, что все, кто вступал с ним в контакт — потенциально опасны?
Прошин не понимал, куда клонит напарник.
— Это ведь не заразное заболевание, — озадачено сказал.
— А вот это нам ещё проверить предстоит, заразное или нет, заболевание или нет. Значит так, давай договоримся раз и до конца дела. Твоя работа состоит в обнаружении объекта. Всё остальное не твои заботы.
Эмпат согласился. И тут же добавил, что чувствует Ивана и сможет уловить его намерения. И убивать, не попытавшись задержать беглеца, не позволит.
— Значит, контролировать меня будешь?, — мрачно спросил Боев.
— Ну зачем же так резко?, — миролюбиво заметил Сергей. — Помогать принимать правильное решение.
Глава 8.
Солдат гнал грузовик вдоль какого-то завода, справа сплошной стеной тянулся серый бетонный забор высотой метра в три с кучерявой колючей проволокой поверху.
Снова стала догонять сирена, она слышалась всё громче и громче. И даже не одна — вторая ревела где-то впереди, они будто решили взять его в клещи. Казалось, что это воют волки, хотя откуда им тут взяться? Сейчас на всей Земле только в нескольких зоопарках не больше сотни штук наберётся.
«Этак зажмут меня», — подумал и повернул в первый попавшийся проулок, куда массивный грузовик едва смог втиснуться. Кажется, даже царапнул бортом об угол забора.
Сдаваться передумал, нужно что-то делать. Вывернув на параллельную улицу, проехал метров сто, потом снова повернул, затем ещё раз. Крутил руль наобум, потому что города не знал (а если и знал, то забыл), и теперь совершенно не понимал где находится и в какую сторону едет. Просто метался из стороны в сторону, как загнанный зверь.
Вой сирены слышался то позади, то впереди, то где-то сбоку, а потом и вовсе затих. Решив, что наконец оторвался от полицейских, беглец успокоился. Прибавил громкости радио.
— Всем привет, — услышал он восторженный голос арджея. — Это снова я и ночные новости радио «Космоград». Уже почти утро, и мы снова будем говорить о последнем происшествии, всколыхнувшем столицу и пригороды. Этой ночью из психолечебницы сбежал убийца и маньяк, который уже успел убить нескольких человек — а точнее, взвод военной полиции. Официальных заявлений ещё не было, но наши корреспонденты смогли пробраться на место происшествия и даже записать очень короткое интервью. — После небольшой паузы раздался командный голос: «Э, репортёров не пускайте сюда. Записи изъять у всех! Камеры убрать!». Потом снова заговорил радиоведущий. — Вот такое эксклюзивное короткое интервью дал сегодня нашему корреспонденту один из военных, оцепивших место происшествия. Это наводит на мысли, что там произошло нечто неординарное. Раз вокруг этого дела с самого начала напустили туману, то там что-то серьёзное, куда серьёзней обычного убийцы-шизофреника. Вот тут мне подсказывают, что это может быть кто-нибудь из высокопоставленных чиновников. Конечно, власть и деньги могут свести с ума любого, но ведь не до такой степени! Но всё-таки что-то таинственное есть в этом убийстве. Почему от нас скрывают, что там на самом деле произошло, кто является этим убийцей, сумевшим справиться со взводом военных, надеюсь, мы скоро это узнаем. Вы можете звонить и предлагать свои версии происходящего в прямом эфире. Кто предложит самую оригинальную идею — получит приз от нашей радиостанции. Какой приз? Пока сюрприз!
Заиграла лёгкая джазовая музыка. Что-то в голове всколыхнулось, где-то он слышал такую музыку. Эти ритмы били по ушам, этот саксофон долбился в подсознание. Покопался в ошмётках памяти, но ничего не нашёл. А музыка что-то пыталась вытолкнуть из глубин памяти.
Так и не найдя ничего в своей дырявой памяти, задумался о том, что же ему сейчас делать. Один раз удалось надурить полицейских, а вернее, дуриком от них уйти, но второй раз это не сработает. Тем более скоро над городом наверняка закружат вертолёты, а от этих стальных стрекоз нигде не спрятаться.
В глаза бросилось огромное здание, стоявшее на отшибе. Христианская церковь. Но какая — католическая или православная, не знал, не вникал в такие вещи. Да и не помнил, был ли крещён или обрезан, верил или нет. В голове появилась мысль, что в древности люди прятались в церквях от преследователей, и те не смели их оттуда выковыривать. И можно сейчас в неё свернуть да оставить грузовичок во дворе. С дороги её не увидишь, авось и не заметят!
Съехал с дороги, подкатил ближе и увидел, что ворота открыты. Остановил грузовик во дворе, заглушил двигатель, выключил фары. Посидев немного в расстрелянной кабине, вылез из неё и решительно направил стопы к массивной дубовой двери. Постучал по ней кулаком. Никакой реакции. Долбанул ещё раза два, уже ногой. За дверью послышалось движение, она приоткрылась и в щели показалась густая борода.
— Рано ещё, мил человек, — мягким голосом сказал священник. — Служба с шести утра будет. Иди покуда, погуляй.
— Впустите меня, пожалуйста, — упавшим голосом попросил Солдат. — Мне нужно. Очень нужно.
Поп приоткрыл дверь чуть шире, чтобы получше рассмотреть гостя. Пытливым взглядом пробежался по одежде, заглянул в глаза.
— Где-то я тебя видел, мил человек. Да вот не припомню где, — медленно проговорил, а потом вдруг воскликнул: — А… вспомнил. Разве ж такое бывает? Заходи! Заходи скорее. С тех пор, как меня диаконом сделали, уже и думать забыл о чуде, а оно вот, нашло меня!
Дверь открылась и сильная рука втянула гостя внутрь. Здесь царил полусумрак и тишина. Неслышно ходили священнослужители в длинных, до пола, чёрных одеждах, готовились к утренней молитве. Никто не обращал внимания на стоявшего у входа растерянного человека.
Тут было красиво, высокий куполообразный потолок и стены украшены образами, несколько люстр, похожих на канделябры, светили вполнакала. Стрельчатые окна приоткрыты, и сквозь ни Солдат заметил, что на Востоке едва заалело небо.
— Спасибо, что не отказали в помощи.
— Ещё не помогли ничем, мил человек, — с улыбкой проговорил старик, разглядывая его. — Так вот ты какой, значит. Вернулся, стало быть, и сразу к нам. А я, дурак, и впускать поначалу не хотел. Ты уж прости меня, не признал!
— О чём вы?
— О тебе, мил человек, о ком же ещё? Ждали тебя. Давно ждали. Почитай двадцать веков ждали.
— Батюшка, извини за нахальство, поесть бы чего, — перебил его Солдат, вдруг ощутив сильный голод, впервые за эту ночь вспомнил о еде.
— Есть? Ты есть хочешь?, — бородач засуетился, схватил его за рукав униформы и куда-то повёл. — Не думал, что ты захочешь есть. Но у нас же здесь не столовая. Сам же выгонял всех торговцев из церкви. А так… просвирки есть. Будешь?
Открыл массивную дверь, остановился и, мгновение подумав, сказал:
— Э, нет, не туда, там алтарь. Хотя… тебе ведь и в алтарную можно. Раз уж вернулся. Тебя, знаешь, сколько ждали! А ты сразу прямиком к нам. Чудо прямо какое!
Впрочем, в алтарную не повёл, и вскоре они оказались в небольшой комнатушке. Дед усадил гостя на табурет.
— Сейчас я чай принесу.
— А можно?, — гость чувствовал себя здесь неуютно. — В церкви-то?
— Ну здесь можно. Здесь службу мы не ведём. Сиди, я сейчас приду.
Оставшись в одиночестве, Солдат осмотрелся. Комнатка небольшая, видимо, здесь служители церкви отдыхали, когда не были заняты обрядами. Ничего не говорило о том, что это церковь. Длинный стол, табуреты, голые крашенные стены, и на одной из них висел календарь.
— Он меня за Иисуса принимает, что ли?, — подумал слух. — Это только подтверждает ту версию, в которой я не псих. Если только старичок тоже не шизофреник. Как бы у него своё имя выпытать? Чтобы не понял, что я ничего не помню.
Вскоре дверь еле слышно скрипнула, стукнула, и на столе оказался пузатый электрочайник и стакан.
— Вот чай. Пей. Горячий. Полезно. Просвирки жуй. Да молитву прежде прочти… Впрочем, чего я тебя учу, ты сам кого хочешь научишь.
Молитв гость не помнил. Налил себе чаю в стакан, бесшумно пошептал, будто молитву проговорил, съел пару просвирок. Потом вздохнул:
— Я не знаю, что мне делать и куда идти.
Дьякон взял второй табурет, подсел к столу.
— Это я не знаю, мил человек. Я не предсказатель, я простой служитель церкви. А ты должен знать. Я думаю, что сейчас тебе необходимо спрятаться на время. Ты можешь пожить некоторое время здесь, а потом что-нибудь придумаем.
Солдат проглотил ещё две просвирки. Голод не проходил, а только усиливался.
— Почему вы мне помогаете? Вы меня совсем не знаете.
Батюшка похлопал его по колену и произнёс нараспев:
— Это я-то тебя не знаю? Я тебя хоть сразу и не признал, но узнал! А помогать — это моя обязанность. А уж тебе помочь в дни гонений я в первую очередь обязан. Я даже рад это сделать. Очень рад!
— Я запутался совсем, — гость посмотрел в глаза попу. — Не знаю, что мне делать. Не помню ничего. Даже имя своё не могу вспомнить.