— Добро пожаловать на борт!, — послышался приятный женский голос. — Меня зовут Мира.
— Не очень-то гостеприимно так издеваться над гостями, — недовольно пробурчал лейтенант.
В ответ освещение мигнуло, и ангар залился ярким белым светом.
— Ну извините, времени было в обрез, пришлось срываться на полной скорости. Надеюсь, вы не сильно пострадали. Сейчас я включу гравитаторы.
Где-то щёлкнуло, зажужжало, корпус звездолёта дрогнул. Всё вновь обрело вес, и три тела вернулись туда, где недавно находились — ухнули на пол. Майор раньше всех оказался на ногах, потирая отбитый бок.
— Не хватало после всех приключений переломать кости, находясь в полной безопасности.
— А здесь точно безопасно?, — осведомился Егор, держась одной рукой за стену, а другой за поясницу.
Тело Эмпата тоже ломило от боли, и он, поглаживая ушибленное плечо, опирался спиной о контейнер.
— В нас вроде не стреляют, — заметил он. — И убегать не приходится.
— Как вы перенесли старт?, — снова раздался женский голос. — Пришлось взлетать в жёстком режиме, иначе бы меня могли сбить.
— Да вроде нормально…, — Андрей оглянулся в поисках невидимого собеседника. — Не жалуемся. Спасибо за сочувствие.
Он сообразил, что говорит с бортовым компьютером корабля, а не с настоящей женщиной.
— Вы можете пройти и занять каюту. Или посетить пост управления.
— Я оглядел бы управление, — проронил майор.
— А кто здесь управляет?, — спросил Прошин.
— Никто. Я здесь одна. Следуйте за стрелками.
Открылся люк, и на стене замерцали зеленоватые стрелки, указывающие путь. Глыба сотоварищи, оставив ангар, прошёл в коридор и двинули вперёд, ориентируясь по стрелкам. Паранорм брёл задумчивый и сосредоточенный, весь в себе. Командир забеспокоился — его пугало подобное состояние эмпата, как бы опять чего не натворил.
— О чём задумался, Эмпатий?
Сергей пожал плечами.
— Пока ни о чём. Сам пытаюсь понять.
— Прежде чем что-то сделать, говори мне. А я уже решу — можно или нет. А то опять…
— Так точно!
Стрелочки вели сначала по периметру, вдоль внешней стены, потом повернули вглубь звездолёта. Троица друзей бодро шагала неведомо куда, следуя за этим огоньками, как Алиса за белым кроликом. С тихим шелестом раскрывались и закрывались люки, стрелки мерцали всё слабее и слабее и наконец погасли, приведя землян к последнему рубежу. Разъехались створки, открывшие вход в рубку управления.
Это было глухое полукруглое помещение без иллюминаторов. Их заменяли экраны, растянувшиеся по противоположной стене. Под экранами — пульт во всю длину и несколько кресел на тонких, будто трамвайных рельсах, по которым они могли перемещаться в обе стороны. Под пультом — съёмные пластиковые панели, скрывающие внутренности бортового компьютера. На экранах видна Земля и несколько боевых крейсеров. «Геликон» висел чуть в стороне, грозно поблёскивая металлом в свете далёкого солнца. На борту его красовалась огромная эмблема — жёлтая молния на фоне солнечной системы.
Троица выглядела неважно. Двое в помятой серой униформе, а третий в грязной футболке и спортивных штанах с дырой под левым коленом. Где он умудрился порвать штаны, Глыба не знал.
Майор прошёлся по рубке, осматривая помещение. Сел в центральное кресло, оттолкнулся ногами, прокатился вдоль пульта. Шахназаров и Прошин заняли соседние места.
По корпусу пробежала волна вибрации, послышался гулкий звук, будто великан ударил в борт огромным кулаком.
— Хотелось бы сразу улететь, но не получится, — заявила Мира. — Придётся принять бой. Но вам незачем беспокоиться, это моя проблема.
— Бой с кем?, — опешил Андрей. — С нашим… земным крейсером?
— И не только с ним, — ответила бортовая система. — На орбите много боевых кораблей. Меня начали обстреливать.
Звездолёт снова дрогнул.
— Держитесь, буду маневрировать. Придётся потерпеть, это недолго. Скоро вы будете в безопасности.
Взревели маневровые двигатели, и корабль, уходя от приближающихся ракет, рванул в сторону, как пугливая газель. Пару раз бахнули орудия, снопы огня понеслись навстречу «Геликону».
— Ты только не сбивай их. Там люди…
— Глупые вы создания!, — с лёгкой ноткой презрения фыркнула Мира, прямо как живая, настоящая женщина. — Это вы, земляне, убиваете друг друга и не думаете о последствиях. А я не стану убивать. Я просто остановлю эти примитивные корыта.
И она произвела ещё одну серию залпов.
— Наступает момент, когда романтика приключений кажется уже не такой привлекательной…, — с тоской заметил Сергей.
— Мне уже никакая романтика не кажется привлекательной…, — промолвил Егор, всматриваясь в перекрёстные трассирующие линии на мониторе.
Командир глядел на экран и думал о том, что на них в последнее время охотятся все кому не лень. Прямо сезон охоты на майора Глыбу и его товарищей. Но надеялся, что это когда-нибудь закончится.
Два орбитальных истребителя потеряли двигатели, три лишились управления. Но крейсер продолжал преследование и не прекращал стрельбу. Трижды попал в корпус звездолёта, и каждый раз его слегка тряхнуло.
Прошин вдруг стал задумчивым и сосредоточенным, лицо заострилось и теперь напоминало крысиную морду. Он закрыл глаза и откинулся в кресле. Губы его едва слышно проговорили:
— Что-то мне это не нравится.
— А когда тебе хоть что-то нравилось?, — напряжённо спросил Андрей. — С самого первого рейда тебе что-то не нравится. То едва не угробил нас на Луне, то вместе с Женей накаркали Беглеца с архивом проклятущим. И вот теперь снова. Что там опять, Прошин? Не тяни кота за причиндалы, выкладывай как на духу!
— Не знаю… чувствую что-то, а что — не могу понять.
Лейтенант открыл глаза и посмотрел на командира.
— Ты сначала определись, что ты там чувствуешь, — занервничал тот. — Не смущай Шаха, и меня не путай. Я, знаешь, ли, мистикой уже сыт по горло…
Эмпат пообещал, что оставит свои соображения при себе до тех пор, пока не разберётся.
Бой с «Геликоном» завершился, и борта перестали содрогаться от попаданий. На экранах видны несколько истребителей и особовский крейсер, висевшие на орбите Земли. Мира не солгала — её залпы лишь повредили земные корабли, лишив маневренности.
— Но и я повреждена тоже, — констатировала она. — Задеты батареи вероятностного генератора, и теперь я не могу совершить гипер-прыжок.
— Ну так кто из вас быстрее отремонтируется?, — поинтересовался Андрей.
— Полагаю, что я. Для начала надо провести диагностику.
Экраны замерцали, по ним забегали разноцветные огоньки, в пультах что-то защёлкало, из-под панелей запищало. Мира запустила все системы сканирования и сообщила, что это может занять минут пять-десять. А сколько займёт сам ремонт, пока неизвестно.
Сергей, до того молча наблюдающий за экранами, спросил:
— А вы, и правда, живая?
— Да. Почему тебя это удивляет?
— Ну непривычно, чтоб звездолёт… и живой.
— От мёртвой никакой пользы. Зачем вам мёртвый звездолёт?
Глыба, слушая диалог, сказал:
— Эмпатий имеет в виду другое. У нас, землян, звездолёты — просто куски высокотехнологичного железа, они неразумны. Ну и, к тому же, животных в качестве средств передвижения мы давно уже не используем.
Собеседница возмущённо выкрикнула:
— Я не животное! Нас возвели в разумные два миллиарда лет назад. Вас, землян, тогда ещё не было вовсе. И не смей больше так называть меня. Иначе… иначе… Я… я… Иначе я откажусь от своей миссии!
Андрей растерялся, не зная, что сказать.
«Чёртовы бабы!, — подумал он. — Ещё психанёт, и выбросит нас в космос».
— Извини, я не хотел тебя задеть.
— Вот ещё!, — презрительно воскликнула женщина-звездолёт. — Я и не обижалась! На дикарей не обижаюсь! У нас за миллиарды лет вообще никаких чувств не осталось. Чувства никому не нужны. Только холодный расчёт!
«Ну да, чувств не осталось!», — усмехнулся про себя майор.
— Холодный расчёт так холодный расчёт, — произнёс он. — Это даже хорошо для холодного космоса. Тут, и правда, чувства ни к чему. Лучше не нервничать! Не нервничай!
— Я абсолютно спокойна!, — взвизгнули громкоговорители. — И мои нервы нисколько не задело то, что ты считаешь меня животным.
— Спокойствие в нашем деле важнее всего. Я не считаю тебя животным!
— А мне очень интересно, откуда взялся живой и разумный звездолёт, — сказал Шахназаров. — У нас таких не бывает.
По экрану пробежалась волна огоньков. Потом что-то блямкнуло, и еле слышный электронный писк, раздававшийся из внутренностей пульта, затих.
— Диагностика завершена. Сейчас я займусь ремонтом. На это уйдёт не более получаса.
— А поговорить с нами не хотите?, — поинтересовался Прошин.
— О чём? О чём мне с дикарями говорить?
— Мне тоже интересно, узнать о вас. Откуда вы взялись, о вашей истории узнать.
— Обо мне?, — Мира помолчала и продолжила. — Я родилась тогда, когда жизнь на вашей планете только зародилась. Я себя считаю живой и разумной. Те, кто способствовал моему рождению, называли меня механосом. Механо Сапиенс звали нас наши создатели, если перевести на ваш язык. Я — неживая разумная материя. Но раз уж я умею мыслить, то я живу.
— Хорошо сохранилась для такого возраста!, — сказал эмпат.
— Я самообновляемая система. Каждая деталь, пришедшая в негодность, синтезируется и меняется.
— А кто были ваши создатели?
— Такие же, как вы. Люди!, — внезапно голос стал жёстким, и механос почти истерично добавила: — Но не подумайте, что я считаю вас или подобных вам богами! Вы всего лишь те, кто помог нам родиться. Вы слабы, вы немощны и глупы. Мои создатели уничтожили сами себя, их больше нет, а я всё ещё существую! Я выше вас!
— Искусственный интеллект!, — догадался Прошин.
— Бортовая система!, — добавил сержант.
— Разум!, — гневно выкрикнула Мира. — Полноценный разум! Ненавижу расистов и шовинистов!
— Даже и не думали тебя унижать!, — майор на всякий случай открестился от слов товарищей. — И вообще, я люблю негров и индусов, так что с расизмом и шовинизмом — не ко мне.