Попытаться, в общем, стоило.
Бурцев высказал свои соображения. Объяснил как смог.
— Взгужевежа разрушена, — хмуро напомнил ему Освальд.
— Но сейчас, именно сейчас, она, возможно, вновь обрела прежнюю силу, — Бурцев глянул на Аделаиду. Континиумный стабилизатор, реаниматор древней магии в локальном временном периоде — не об этом ли говорили секретные бумаги Гиммлера?
— А хоть бы и так, — скептически встопорщил усы добжинец. — Все равно… Насколько я понимаю, мы можем воспользоваться лишь теми башнями, в которых бывали прежде, и которые пометил своим колдовством Сыма Цзян. Взгужевежа — не помечена. Не успел Сыма ее пометить. Не ставил он там магической защиты от немецких колдунов. Только сказал в подземелье заклинание перехода, когда мы оттуда драпали, и все.
— Но ведь есть же м-м-м… помеченные башни. И не очень далеко от Взгужевежи.
— В Кульме и Дерпте? Это — немецкие города. И нас там встречать с распростертыми объятиями не станут.
Да, действительно, свои магические блоки китаец ставил на Кульмской и Дерптской платц-башнях. Но не только там.
— Ты забыл еще об одной башне, которой мы можем воспользоваться, Освальд, — сказал Бурцев.
— Еще? Об одной? Куда ты хочешь нас затащить, Вацлав?
— В Пруссию. В Священный лес вайделотов.
— На языческое капище? — поморщился поляк.
— Да. Там Сыма Цзян тоже оставил свою метку.
Сколь бы неприятные воспоминания не были связаны у Бурцева с тем местом, но сейчас древний мегалит, затерянный в прусских лесах и использовавшийся жрецами-вайделотами для тайных обрядов, — самый оптимальный вариант.
— Там вообще-то может быть засада или стража, — подумав, сказал Освальд.
— Может, — согласился Бурцев. — Но и здесь нас скоро обложат со всех сторон. Так что придется рискнуть. Или пан, или пропал, как говориться.
— Ну, тогда уж лучше пан, — здраво рассудил пан Освальд.
В беседу вмешался Телль, плохо улавливающий суть разговора:
— Подождите-подождите. Правильно ли я тебя понимаю, Вацлав из рода Бурцев? Ты хочешь отправиться отсюда в прусские земли ордена Святой Марии?
— Ты понимаешь правильно, Вальтер.
Телль посмотрел на него, как на умалишенного.
— Путь туда долог и опасен. Особенно, сейчас.
— Не волнуйся, Вальтер. Я знаю короткую дорогу. Очень короткую. И не очень опасную. Надеюсь, что не опасную.
Вальтер прищурился:
— Через Австрию? Баварию? Саксонию? Моравию? Мадьярское королевство?
— Через колдовскую башню магов древнего народа. Через арийскую платц-башню…
Телль озадаченно почесал шишку на голове. Не сказал ничего. Такие пути ему известны не были.
— Объясните ему, — попросил Бурцев.
Глава 41
— Значит, из одной колдовской башни, расположенной за здешним Черным лесом, вы, посредством магии, можете перенестись в другую башню, что стоит уже в тевтонских владениях, — подытожил Вальтер.
Бурцев кивнул:
— Можем.
— В такое трудно поверить. Но я верю. Я видел, как многократно стреляет бомбарда, заряженная лишь единожды. Я ездил на безлошадной повозке людей сломанного креста, движимой неведомой магией. После этого слова о путешествии, которое ты задумал, Вацлав из рода Бурцев, не кажутся мне столь уж невероятными.
— Ты проведешь нас за Черный лес, Вальтер? — спросил Бурцев.
— Это не трудно. До развалин старой Шварцвальдской башни отсюда — рукой подать. Но я бы на твоем месте все же не торопился, — ответил швейцарец. — Если немцы знают о том, что знаете вы, они, наверняка, охраняют древние камни, к которым ты рвешься.
Бурцев задумался. Вальтер прав. Облава — облавой, но охрану в башне фашисты и тевтоны оставить могли. Вполне… Платц-башня — это ведь тоже дорога. Возможный путь отхода анкер-менша. Путь, который следовало перекрыть.
— Сначала нужно все проверить, — сказал Вальтер, — выслать за Черный лес разведчиков. А уж потом…
— Я понял. Что ж, так мы и поступим, — Бурцев поднялся.
— Нет, Вацлав, — покачал головой Телль. — Ты неправильно меня понял. Будет лучше, если ты и твои воины останетесь здесь. Вы не знаете этих мест. Вы не сможете подобраться к холму с башней незамеченными. Вы не сумеете быстро спрятаться там, где прятаться негде.
— Так дай нам проводника. Мы были бы очень благодарны и…
— Я не дам вам проводника…
Бурцев испытующе посмотрел на швейцарца. Все? Дружба кончилась?
— …ибо один не спасет многих, — продолжал тот. — Вы можете погибнуть сами и погубите его. Мы поступим по-другому. Я со своими людьми разведаю дорогу и подберусь к колдовской башне так близко, как это возможно. А после — вернусь сюда и обо всем расскажу.
Вот как? Очень благородно, но…
— Не пойдет, — покачал головой Бурцев. — Зачем вам рисковать ради нас? Спасибо, конечно, но я не могу согласиться. На разведку отправлюсь я и моя дружина.
— Я тоже не согласен с тобой, Вацлав из рода Бурцев. Вы не проехали мимо костра, на котором едва не сожгли Берту. И мы не пустим вас туда, где лучше справимся сами.
— Вообще-то он прав, Вацлав, — негромко сказал Освальд. — Эти люди воюют здесь давно, и они хорошо знают Шварцвальд. Если мы наткнемся на немцев, то погибнем. Вальтер же со своими стрелками ускользнет от погони. И сделать это им будет легче, если мы не станем обременять их своим присутствием. Пусть на разведку идут они.
Бурцев вспомнил схрон-землянку, в которой мутанты укрыли его от облавы, оглядел грот. Вздохнул. Да. Наверное. Пусть. Убедили…
Телль взял с собой всех своих, кто уцелел после облавы. Даже Берту прихватил.
— Ее-то зачем? — изумился Бурцев.
— За тем же, за чем и всегда. Если понадобится разузнать что, поговорить с поселянами или солдатами, не выходить же из леса нам — народ пугать.
Вальтер невесело усмехнулся. Потом его улыбка стала теплее и добрее.
— Да и вообще. Привыкли мы уже с Берточкой вместе. Она мне спину прикроет лучше, чем кто-либо другой.
Похоже, Берта эта Теллю была не только женой, но и верной боевой подругой. Гармония, блин, царит у этих мутантов. Завидная.
Бурцев покосился на Аделаиду…
— Мы скоро вернемся, — пообещал Телль. — Располагайтесь как дома. Берите в арсенале все, что приглянется. Мастерская тоже в вашем распоряжении.
— Спасибо, конечно, Вальтер, и все же…
— Мы скоро… — повторил Телль.
И гостеприимные хозяева покинули пещеру.
Однако Теллевское «скоро» затянулось. Время шло. Никто не возвращался.
«А не сдадут ли нас швейцарцы? — упрямо лезла в голову нехорошая мысль, — За прощение ради?» Бурцев как мог отгонял настырную подленькую мыслишку — не сдадут. Не рискнут. С такими рожами, с таким партизанским прошлым. Не дураки ведь. Должны понимать, что амнистии «исчадиям ада» не будет и спокойного житья им все равно не подарят. Самих же первыми на костер и отправят.
Дружинники тем временем набрали из партизанского арсенала оружия — привычного, кому что по душе. Гаврила не смог найти булавы, но вытащил из груды железа солидный шестопер. Дмитрий взял секиру. Збыслав нашел шар от кистеня. За неимением цепи привязал увесистую гирьку к крепкому ремню. Джеймс откопал себе небольшой стилет, напоминавший так любимый брави нож-кольтэлло и удобно ложившийся в рукав. Бурцев взял небольшой меч с широким клинком и простыми — дерево с кожей — ножнами. Нашел и кольчужку, пришедшуюся впору и не стеснявшую движений.
Кто-то тоже подобрал себе по размеру кольчугу, кто-то — кожаный панцирь, кто-то — легкий шлем. Щиты и тяжелое рыцарское снаряжение не стали даже смотреть. Это добро — не для тех, кто в бегах.
Бурангул в арбалетной мастерской возился с швейцарскими луками, усовершенствуя на скорую руку метательное оружие. На свой, степняцкий лад. Для себя и для дядьки Адама. И действительно, — благодаря дополнительным накладкам, обмотке из жил и переплетенной заново тугой тетиве, простенькие луки обрели бо’льшую упругость. Стрела из таких полетит дальше и ударит сильнее.
Сыма Цзян тоже не вылезал из мастерской. Выстукивал что-то молоточками, строгал и пилил дерево, точил металл. Чем занят — не говорил. Да никто и не спрашивал. Всяк убивал время по-своему. Отсыпались, в основном.
Только Бурцеву было не до сна. Ходил, маялся у входа. Все высматривал, не возвращаются ли разведчики. Вот уж, действительно, хуже нет, чем ждать и догонять. На душе было мерзко, неспокойно. Нехорошее предчувствие не давало лечь и расслабиться.
Часовые сменялись. Аделаида звала поспать хоть немного. Бурцев отмахивался и от входа в пещеру не уходил. Пока не заметил… Да, там вон, в ручье!
Глава 42
По ручью, пошатываясь, брел человек. Один.
Раз по ручью — значит, следы скрывает. Свой, значит. Но вот почему один?
Вальтер Телль вошел в грот как чумной. Весь в кровищи. Обвел сбежавшихся дружинников дурным взглядом. Снял из-за спины арбалет. Сбросил кожаную суму с короткими толстыми стрелами. Тяжело опустился на камни. Застонал умирающим зверем.
— Стряслось что? — встревоженно спросила Аделаида.
— Отойди, — попросил жену Бурцев.
Можно было не спрашивать — и так видно: беда.
— Ранен? — склонилась над швейцарцем Ядвига.
Вальтер тряхнул головой. Поднял изуродованное лицо.
— Это не моя кровь, — просипел Вальтер.
Бурцев содрогнулся. Страшно, когда на таком лице — слезы. Вдвойне, втройне страшнее, когда под слезами — ярость, ненависть и бессильное отчаяние.
— Дошли спокойно, — глухо звучал под каменными сводами голос Телля. — Никого по пути не встретили. И на холме, у развалин башни колдовской, никого. Решили подняться. Осмотреть, проверить, что за камнями. Взошли на холм осторожно, без шума. Осмотрели, проверили. Там тоже — никого…
Молчание длилось долго. Слышно было, как журчит ручей и где-то в глубине пещеры капает вода. Вальтер Телль тяжело дышал.
— Они прятались рядом, в овраге, — с заметным усилием продолжил он. — Выжидали, пока мы все не покинули укрытие.