— Расслабься, брави. Это — наши новые союзники.
— Союзники? — Джеймс недоверчиво оглядел закутанных в шкуры людей.
Покосился на Вальтера. Снова повернулся к Бурцеву. Усмехнулся. Изрек:
— Ох, горазд же ты находить себе союзничков!
— А ты не лыбся, — предупредил Бурцев. — Перед тобой, между прочим, не абы кто, а глава рода и будущий князь. Его Скирвом кличут.
Он указал взглядом на толстяка.
Наверное, Джеймсу стоило больших трудов совладать с эмоциями. Но брави к такому делу привычен.
Телль только пожал плечами: союзники, мол, так союзники. Уяснив, что очередного кровопролития не будет, швейцарец расстегнул колчан на боку.
— Я тут нашел кое-что. Немцы с колдовской колесницы обронили…
Сунул в колчан руку, пошурудил. Вытащил и протянул Бурцеву пистолет.
М-да… Стоит Вальтер с «Вальтером». Каламбур-с.
— Пригодится?
— Спрашиваешь! — Бурцев принял подарок. Проверил. В обойме оставалось три патрона. Негусто, но все равно… — Спасибо.
— Еще вот один есть, — Телль извлек из колчана второй пистолет. — Но по нему повозка колдунов проехалась.
Хм, действительно проехалась. Гусеницей, судя по всему. Второй «Вальтер» был изрядно помят. Обойма со всем содержимым — так вообще в лепешку. Нет, второй «Вальтер» никуда не годился.
Бурцев, покачав головой, отбросил пистолет в кусты.
Сзади подступил Скирв — осторожно, не опуская рогатины.
— Это кто, Вацлав? — спросил шепотом. — Ну, который с помятым лицом и шишкой на голове? Человек? Нет? Нешто это немцы беднягу так изуродовали?
Бурцев подумал о взрыве «магиш атоммине», об обширном радиоактивном заражении, ставшем причиной мутации.
— Ну, можно сказать, и так. Изуродовали…
Еще в материнской утробе. И хватит об этом.
— Бурангул где? — спросил Бурцев — Жив?
— А что с ним станется, с нехристем, — махнул рукой Джеймс. — Жив-здоров. Добычу к нашим потащил.
Что за добыча? На что там юзбаши успел уже лапу наложить? А, впрочем, не важно.
Бурцев обшарил труп гитлеровца. Может, тоже полезный трофей отыщется? Увы, ничего такого при эсэсовце не было. Ни секретных документов, ни оружия. Разве что курево и зажигалка… Цайткоманда, видимо, не знала нужды ни в чем.
Сигареты Бурцев выбросил. Никогда не курил, а уж сейчас начинать не собирался и подавно. Зажигалку взял. В мире, где огонь добывается кресалом, огнивом и трутом, — это вещь нужная.
Джеймс с людьми Скирва отправились к обозу — знакомить зверошкурых с дружинниками. Бурцев задержался возле «Фамо» — хотелось осмотреть тягач в спокойной обстановке. Предводитель жемайтинов тоже пожелал присоединиться. Остался и Вальтер. Швейцарцу немецкая техника еще была в диковинку. А уж какСкирва донимало любопытство!
— Что заставляет двигаться эту повозку без конной упряжки? — приставал жемайтин.
Бурцев объяснил, как мог. Даже отвинтил крышку бензобака, показывая, за счет чего работает двигатель внутреннего сгорания.
— Понимаю, — серьезно кивнул Скирв. — Магия великого духа бензина.
Духан от бензина, в самом деле, стоял превеликий. Бурцев закрыл бак. Вздохнул:
— Да. Магия. Бензина.
Ничего интересного в машине не обнаружилось. Только «шмайсер» под сиденьем. Бесполезный, с расстрелянным магазином. И россыпь пустых гильз.
— Ладно, — махнул рукой Бурцев. — Идем к нашим.
Глава 52
У «наших» было оживленно. И не только из-за прибывших жмудинов. И не из-за победы вовсе. Народ толпился вокруг фрица. Живого. Пленного. Того самого, что палил из кабины тягача с двух рук. Из двух «Вальтеров».
Теперь он так долго еще не сможет: правая рука пленника висит безжизненной плетью. Плечо — перемотано тряпками. На тряпках темнеет кровавое пятно.
Полонянин мотал по сторонам головой — коротко стриженной с оттопыренными ушами. Глаза — навыкате. То ли от страха, то ли от ярости. То ли от природы. Под левым — синяк.
На петлицах гитлеровца — по звезде и паре полос. Погон обшит галуном. Еще один шарфюрер СС, стало быть…
Бледный, как смерть, немец, тем не менее, держался неплохо. Даже пытался кривить губы в презрительной усмешке. Пока не появился Телль. Облик Вальтера у любого отбивал охоту улыбаться. Когда же эсэсовец глянул в сторону Бурцева… Отвисшая челюсть и выпученные зенки свидетельствовали: узнал. Узнал шарфюрер «полковника Исаева»!
Выходит, фашистский посол, отправленный к императору, не врал, насчет картины маэстро Джотто ди Бондоне. Той самой картины, на которой запечатлен Бурцев с мечом и пистолетом. «Шумный палец», — так, кажется, называется полотно из секретных архивов цайткоманды.
Рядом задышали — шумно-шумно, часто-часто. Скирв! Предводитель жмудинов направил в грудь раненому эсэсовцу острие рогатины.
— Даже не думай! — строго предупредил Бурцев. — Убить этого полонянина я тебе не дам.
Толстяк что-то недовольно прорычал. Злобно зыркнул на Бурцева, на пленника, но рогатину все же опустил.
Бурцев подошел к эсэсовцу поближе. Улыбнулся:
— Живой!
Ну, надо же, как подфартило!
— Ты же сам просил кого-нибудь в полон взять, — отозвался Бурангул — ну, я его стрелой и того… не насмерть его я, в общем. Жить будет. Отвечать на вопросы, надеюсь, — тоже. Если попросить хорошенько.
Вот, значит, она какая — добыча татарского юзбаши.
— Пытать супостата без тебя, Василь, мы не стали, — пробасил Дмитрий. — Так просто поговорили… Но — молчит пока, гад.
Судя по фингалу, украшавшему бледную физиономию гада, «так просто разговор» был оживленным. С бурной жестикуляцией.
— Ну, что, железо калить будем? — жизнерадостно осведомился Освальд.
— Не надо. — Бурцев покачал головой. — Пока не надо.
— Кака така не надо Васлав?! — возмутился Сыма Цзян. — Кака хочешь правда узнавай без длинный страшный пытка?
— Сема, не суетись, а, — попросил Бурцев.
И перешел на немецкий:
— Может быть, господин м-м-м… Хранитель из Небесного Воинства сам соизволит все рассказать? Не принуждая нас прибегать к жестким методам, а? Может быть, поведает для начала о том, куда и зачем двигался обоз.
Допрашивать пленных немцев Бурцеву уже приходилось. И вели они себя по-разному. Этот — достойно. По крайней мере, он старался так себя вести. Изо всех сил.
— Вы не заставите меня говорить, — хмуро сказал пленник.
И добавил:
— Кем бы вы там ни были.
Ладно, а если попробовать так… в открытую…
— Слушай, шарфюрер, — Бурцев навис над полонянином и зашипел ему прямо в лицо: — Мне ведь известно и о вашей цайткоманде, и о хронобункере, и о платц-башнях, и об атоммине, и о несостоявшемся открытии цайттоннеля, и о переговорах с Рупрехтом, и о континиумном стабилизаторе — анкер-менше. И о многом другом. Так что эти секреты выдавать тебе не придется. Тратить на них время мы сейчас не станем.
Эсэсовец вытаращил глаза. Фриц был в шоке от такой осведомленности собеседника.
— Да, да. Я знаю все ваши планы, шарфюрер. В общих чертах знаю. Но некоторые детали мне все же хотелось бы уточнить. И ты мне в этом поможешь.
Качание головы в ответ.
— Я не намерен отвечать на ваши вопросы.
Упрямый фриц… Неужто, правда, придется пытать раненого каленым железом? Как-то оно, вообще-то, не по-людски. А что делать?
— Есть один хороший способ, — вдруг подал голос Вальтер Телль.
— Что? — Бурцев обернулся.
— Есть способ разговорить упрямца. Проверенный. Он меня ни разу еще не подводил. Любые языки развязывает быстрее, чем под пыткой.
— В самом деле? — Бурцев заинтересовался.
Пленный германец аж поежился от его искренней заинтересованности.
— Мне нужно яблоко, — сказал Вальтер. — И не одно. На задней повозке обоза я видел целую корзину.
Бурцев вспомнил — точно, была корзина с яблоками. Распорядился:
— Принесите.
Принесли. Поставили перед Вальтером и пленником.
— Хочешь заставить его жрать? — недоумевал Бурцев.
О яблочных сыворотках правды слышать ему еще не доводилось.
— Нет, Вацлав из рода Бурцев, я другого хочу.
Да, яблоки требовались для другого. Фирменный теллевский способ развязывания языков у пленников заключался в следующем.
Немца привязали к дереву на самой обочине тракта.
Положили яблочко на темечко. Зеленое еще, недозрелое, небольшое.
Бурцев поискал глазами Аделаиду и Ядвигу. Женщины стояли в стороне, за повозками. Так стояли, что не сразу и приметишь. Отогнать бы обеих еще дальше. Не для дамских нервишек, все-таки подобное зрелище. Хотя… С чего он взял-то? Дамы тянут шеи. В глазах — любопытство. На турнирах, наверное, и не такое видывали. Да и на сражения уже насмотрелись по самое не хочу. На сегодняшнюю, вон, к примеру, бойню. Поздно ограждать нежные души, когда вокруг столько трупов навалено.
Глава 53
Вальтер взял арбалет. Не скорострельный, китайский. Свою привычную, проверенную машину. Тяжелую, внушительную. Точную, дальнобойную, мощную.
Зарядил. Отсчитал восемьдесят шагов.
Попросил:
— Расступись!
Нарочито медленно поднял самострел.
Да уж пыточка…
Бурцев вздохнул, но в ход экзекуции решил не вмешивался. На войне как на войне. Да и вряд ли потребуется спускать тетиву. Тут и на понты можно взять. Сам по себе вид мутанта производит неизгладимое впечатление. А уж когда он берет арбалет и изъявляет желание сбить стрелой яблоко на твоей макушке…
Дружинники и жемайтины с живейшим интересом наблюдали за происходящим. Лучники Бурангул и дядька Адам — те, так можно сказать, даже с интересом профессиональным. Что-то обсуждали. Проверяли ветер, пытались давать советы. Быть может, даже заключали пари. Но, вряд ли, Телль сейчас кого-то слышит. Телль целился. Молча и сосредоточенно.
Замерли все. Похоже, никто, кроме Бурцева, не сомневался в том, что Вальтер выстрелит.
Шарфюреру пришлось смотреть на граненый наконечник арбалетного болта. Бледность на лице немца была уже сродни снежному покрову. Эсэсовец начал дрожать. Может, и не со ст