Народ охнул.
Вайкнул по своему обыкновению Хабибулла. Не восторженно уже — удивленно.
Одобрительно гоготнул Скирв.
— Так и надо! — подкрутил длинный ус пан Освальд.
Бурцев сплюнул с досады.
— Вальтер!
Туды ж тебя растуды ж!
— И часто ты так… пленных допрашиваешь?
— Всегда. — Телль спокойно зачехлял арбалет. — Пленных немцев — всегда. Лишний раз поупражняться в стрельбе — оно никогда не помешает…
Бурцев только покачал головой. Вай времена, вай нравы, короче… Ну, не мог он к такому привыкнуть — и все тут. Цивилизация накладывает-таки на человека отпечаток. Глубокий, неизгладимый, нестираемый. И никуда от этого не денешься.
— А вообще-то это за Берту, — тихо добавил Вальтер
Глава 56
— Василь, что сделано, то сделано. А сделанного — не воротишь.
На плечо легла тяжелая рука. Бурцев оглянулся: рядом стоит Дмитрий. Хмурится. Смотрит туда, куда прежде смотрел эсэсовец — на тракт. В ту сторону, где Взгужевежа.
— Скирв говорит, что тевтоны с немецкими колдунами могут сюда пожаловать, — озабоченно сказал новгородец. — Надо бы в лес уходить или…
— Или не уходить, — мрачно перебил Бурцев.
Просто уйти, бросив все, как есть, нельзя — наследили они слишком. Перебитая застава у платц-башни в вайделотском лесу. И обоз этот… Скоро, скоро начнется такой переполох, что немцы и Пруссию, и Жемайтию, и добжиньскую землю облавами прочешут. Все пути-дорожки перекроют. К Взгужевеже тогда на пушечный выстрел не подберешься.
В общем, расклад такой: хорониться в лесах времени нет. Нужно переть по тракту до самой Освальдовой вотчины. До башни на холме, или что там осталось. А встречи с идущим навстречу конвоем все равно не избежать.
— Биться будем? — дружинники вокруг оживились.
А уж как жмудины радовались…
Ну, что ж, в конце концов, одна большая «колесница» и три-четыре маленьких — не так уж и много. Если напасть внезапно и закидать врага стрелами из китайских арбалетов-автоматов. Стоп-стоп-стоп! А, собственно, почему только стрелами-то?
Бурцев окинул взглядом обозные повозки и их содержимое. Глянул на прицеп, где покоилась «Бешеная Грета». Елки-палки, ведь у них сейчас в руках орденская артиллерия! … Не Бог весть какая, но стреляет же. Должна… И со всем необходимым припасом к тому же. Грех не использовать такие трофеи в грядущей стычке!
Бурцев ухмыльнулся:
— Да, будем, други. Будем биться. Огненным боем.
Подумаешь, блин, грузовик, мотоциклы, да кучка фашиков с тевтонами. Бивали таких прежде, побьем и сейчас. Только бы успеть подготовиться.
Бурцев начал сыпать команды. Первым делом выслал по тракту — в обе стороны — дозор. Вперед — дядьку Адама. Назад — Бурангула. Приказал влезть на деревья повыше и смотреть в оба.
— Если что — сразу на лошадь и галопом ко мне! — напутствовал он дозорных.
Потом приступили к работе. Да так, что дым — коромыслом.
Место для засады выбрали на подходе к обозу. Между двух поворотов. Там тракт шел прямо, а после, сильно сузившись, резко, почти на девяноста градусов, поворачивал перед небольшим болотцем. И снова — прямехонькая дорога. И снова — поворот.
А на первом вираже, сразу за обочиной — густая зеленка: хоть слона прячь. Кустарник, молодые деревца… Вот туда-то, в заросли, заранее съехав с дороги, чтобы не мять кусты и не валить деревья на выбранном для боя участке, Бурцев тягачом подтянул прицеп с «Бешеной Гретой».
Да, хороша позиция! С полкилометра прямой, как по линеечке проложенной и не очень широкой в этом месте дороги. По обочинам — сплошная стена леса, так что никуда не деться. Ставь бомбарду на прямую наводку — и ядро полетит по-над дорогой, где-то на уровне лошадиной груди. Сметет на фиг любого, кто выйдет на роковую пятисотметровку.
По-хорошему следовало бы прикопать орудие поглубже и поставить сзади бревенчатую крепь. Отдача-то у такого монстра должна быть — мама не горюй. Любой лафет после первого же выстрела разнесет к едрене-фене, любую платформу расшатает. Но на такую подготовку целый день уйдет. А делалось все сейчас с расчетом на один-единственный выстрел. Второго уже не будет. Не успеет просто толстушка-«Грета» второй раз бабахнуть.
Мощной лебедкой прицепа, какой и танки ворочать можно, опустили ствол бомбарды на землю. Установили так, чтобы жерло пялилось на тракт. Чтобы каменное ядро пронеслось посередке полукилометровой дистанции — от поворота до поворота. С боков «Бешеную Грету» укрепили деревянными клиньями. Позади в качестве упора поставили прицеп и тягач, груженный ядрами. Для пущей надежности ствол обмотали буксировочными тросами. Хоть что-то… Хоть какое-то противодействие отдаче.
Затем пришлось помучиться с зарядом. В качестве более-менее компетентных советников выступили трое. Первый — Телль, разбиравшийся не только в арбалетах, но и имевший некоторое представление об артиллерии пятнадцатого столетия. Второй — Хабибулла, припомнивший деревянную пушчонку-модфаа Мункыза. Третий — Сыма Цзян, в прошлом пороховых дел мастер при татаро-монгольском войске. Бурцев выслушал всех. И поступил по-своему. Согласно интуиции, личному опыту и общим знаниям по теории баллистики.
Порох в гигантское орудие закладывали мешками. Всего кэгэ двадцать — двадцать пять вышло, не меньше. Можно было бы и больше всунуть, но Бурцев побоялся переборщить — разорвет еще ствол, на фиг. А так, по его разумению, вполне должно хватить, чтобы пальнуть хорошенько. Этак на километр. Ну, плюс-минус… Сотня-другая метров.
Поверх плотно утрамбованного пороха забили «пыж» — целое березовое поленце. Несколько таких «пробок» обнаружилось в прицепе «Фамо» меж ядрами.
Тяжеленное, с полтонны или около того, каменное ядро в раззявленную пасть «Бешенной Греты» вкатывали опять-таки при помощи лебедки и рычагов. Вкатили… Через запальное отверстие в задней части бомбарды проковыряли дырку в мешке с порохом, сверху, по стволу, отвели пороховую дорожку.
Уф! Бурцев вытер пот. Похлопал «Грету» по необъятной «попе». И как только тевтоны прежде управлялись с этакой дурой без тягача? Как перетаскивали от крепости к крепости?[19]
Следующим этапом было рытье окопчика. Все же боязно без него. А ну как треснет-таки от выстрела ствол брмбарды. А ну как полетят осколочки? А ну как покатится от отдачи «Грета»? Да прямо на канониров. Нет, окоп нужен. Не для пушки — для пушкарей. И от пуль немецких опять-таки защита будет.
Неглубокую — чтобы хотя бы лежа укрыться — яму вырыли быстро. В обозе, слава Богу, нашелся подходящий для земляных работ инструмент. Самое сложное осталось позади.
Глава 57
Со стороны тракта «Бешеную Грету» было не видать. Густой кустарник и молодые деревца надежно укрывали и орудие, и стоявший позади «Фамо» с прицепом, и окоп. При этом ветви и листья не мешали наблюдать за дорогой и не являлись серьезным препятствием, способным остановить или отклонить ядро.
Тем не менее Бурцев распорядился обложить бомбарду и все, что подле, свежими ветками. Так, на всякий случай… Получилось совсем хорошо. Холмик такой получился. Зеленый, не внушающий подозрений стороннему наблюдателю.
Холмик этот, по замыслу Бурцева, должен был нанести первый и решающий удар. Но не единственный. Возле «Бешеной Греты» дружинники установили и замаскировали еще полдесятка малых бомбард. Разнокалиберные кованые стволы на массивных колодах тоже смотрели на тракт. Этим орудиям, снаряженным картечью, надлежало выкосить противников, уцелевших после выстрела «Греты».
Кроме того, в тылу артпозиции приготовлен сюрпризик для тех, кто все-же прорвется. Поставленные поперек тракта обозные повозки надежно перегораживали тракт. А справа от баррикады укрылись в овражке жмудины Скирва с рогатинами. Там же в кустах у самой дороги ждала своего часа одна оч-ч-чень любопытная пушчонка. Не осадное, а уж скорее — полевое орудие. Тевтонский пулемет — так про себя окрестил Бурцев многостволку, уложенную на легкую двухколесную платформу и прикрытую спереди большим щитом-павезой.
Орудие состояло из дюжины стволов, жестко соединенных друг с другом. В общем-то, небольших стволов: калибр каждого ненамного превышал калибр ручной бомбарды. Но возможность лупить из всех сразу не оставлял попавшему под огонь противнику ни малейшего шанса. Такой узконаправленный залп способен завалить уйму народа и пробить брешь в любом строю. Особенно если зарядить орденский «пулемет» картечью.
Вокруг двенадцатиствольного орудия уже вился любопытный Сыма Цзян.
— Тотеноргел, — довольно прицокнул языком Вальтер Телль.
— Тотеноргел? — переспросил Бурцев.
Орга’н смерти… Вот, оказывается, каково настоящее имя первого пулемета в истории человечества!
— Еще его называют повозкой войны или риболдой, — кивнул швейцарец. — Страшное оружие.
Да уж, … кто бы сомневался.
Главным бомбардиром Бурцев назначил себя. В помощники взял Хабибуллу и Гаврилу Алексича. На всякий случай — вдруг понадобится ворочать тяжелые бомбарды с картечными зарядами. И вдруг самого достанет шальная стрела или пуля.
Остальным дружинникам с арбалетами Бурцев определил места вдоль тракта. За толстыми стволами, в овражках, на деревьях. С таким расчетом, чтобы и врага достать, и самим не попасть под огонь собственной батареи.
Аделаиду и Ядвигу отвели подальше в лес. Несмотря на тоскливый взгляд первой и бурные возражения второй.
— Ну что ж, — вздохнул Бурцев, — вроде, готово все.
— Готово-то готово, — нахмурился Телль, — но боюсь я…
— Чего?
— Дым нас может выдать.
— Дым? — Бурцев не сразу и понял, о чем речь, — Какой дым?
— А ты разве костер жечь не собираешься?
— Зачем нам костер?
Теперь удивился швейцарец:
— Огонь всегда под рукой должен быть. Фитиль поджечь, факел, или прут железный накалить. Иначе-то как стрелять? Бомбарда — это не арбалет и не лук. Порох подпалитьчем-то нужно.
— Ах, ты об этом, — улыбнулся Бурцев. — Не беспокойся, Вальтер. У меня есть огонь, который всегда под рукой. И дыма не дает.