Как?! Как он догадался?!
— Снимите с него тряпки, — приказал Зальцман.
Кнехты, срывая с головы Бурцева окровавленные повязки, ничуть не беспокоились о ране, которая могли под ними скрываться. Впрочем, раны-то как раз там и не было.
Пауза. Молчание.
— Надо же! — эсэсовец покачал головой. — Вы в точности такой, как на картине маэстро ди Бондоне!
Еще пауза. Еще молчание.
Бурцев смотрел на прозорливого бригаденфюрера. Но когда в наступившей тишине вдруг скрежетнуло поднимаемое забрало, невольно перевел взгляд на тевтонского рыцаря. И сразу все понял. Вот, значит, как их раскусили. Кто раскусил…
В открытой амбразуре шлема скалились знакомое лицо маршала ордена Святой Марии и главы тевтонского посольства, отправленного к императору Священной Римской империи Рупрехту Пфальцскому. Лицо Фридриха фон Валленрода. У маршала было перебито основание переносицы и рассечена левая бровь. И шрамы эти оставили не меч и не копье, а саперная лопатка, воткнутая в смотровую щель шлема-салада.
Наверное, с тех пор маршал предпочитает другие шлемы — с выступающим над мордой собачьим забралом.
Вот оно что… Вот оно как… Маршал видел во дворе Шварцвальдского замка императорских пленников, выдававших себя за тевтонских послов. И вряд ли он их забыл. Бурцева, чье лицо было закрыто повязкой, Фридрих фон Валленрод опознать не мог, но остальных пушкарей, якобы прибывших из Мариенбурга, — запросто. А уж после этого не стоило большого труда догадаться и о том, кто прячется под окровавленными тряпицами. Догадаться и изложить свои умозаключения союзникам из цайткоманды.
— Я все понял, — злобно прошипел фон Валленрод. — Сразу понял, как увидел вас здесь…
Рука бригаденфюрера отстранила рыцаря.
— Наш доблестный маршал немного не в себе. Уж вы извините его, полковник.
— Как он здесь очутился? — угрюмо спросил Бурцев.
— Так же, как попал отсюда в Шварцвальдские земли.
— Отсюда?!
Не из базовой платц-башни под Мариенбургом?!
— Да. Маршал Фридрих фон Валленрод, его люди и мои солдаты отправились на встречу с императором из Взгужевежи.
Бурцев растерянно глянул на кратер.
— Но Взгужевежевская башня взорвана, — пробормотал он, — а ее магия…
— Сейчас ее магия при ней, не беспокойтесь. Магия платц-башни буквально пропитала астральное поле этого места. Локализовать ее или, говоря более простым языком, сгрести в одну кучу, было нетрудно. И анкер-менш…
Немец ухмыльнулся.
— Что — анкер-менш?! — насупился Бурцев.
— Присутствие в данном временном отрезке континиумного стабилизатора, то есть, вашей супруги, позволяет мне использовать магию Взгужевежевской башни для межпространственных переходов. Я ведь, если вы еще не в курсе, — шлюсель-менш…
— В курсе, — хмуро заметил Бурцев.
— … а сущность магического ключа-шлюсселя, которым я обладаю, рождена именно Взгужевежевской платц-башней. И именно здесь, на этом месте, мои возможности, как шлюссель-менша возрастают многократно. Отсюда, из Взгужевежи, я могу отправиться в любую иную платц-башню сам или перебросить туда других. Мне подвластны даже те башни, в которых прежде не был ни я, ни мои люди. Я бессилен лишь там, где уже стоят чужие магические блоки.
— Бессилен? — хмыкнул Бурцев, — Вообще-то Шварцвальдская платц-башня тоже заблокирована. Разблокирована, а после — заблокирована заново.
— Знаю, — кивнул бригаденфюрер. — Вы постарались, да? Что ж, имея под рукой анкер-менша, обладая элементарными эзотерическими знаниями и опытом перемещения посредством платц-башен во времени и пространстве, такое возможно. Благодаря вашему магическом блоку, посланный в Швабию отряд цайткоманды и орденских рыцарей до сих пор не вернулся.
— Тем не менее, маршал здесь, — Бурцев указал глазами на фон Валленрода. — И я не думаю, чтобы он своим ходом смог так быстро добраться из владений германского императора в добжиньские земли. Здесь должна быть задействована либо магия, либо м-м-м… авиация.
Бурцев покосился на «Мессершмиты».
— Не говорите глупостей, полковник. В Швабии нет аэродромов. Все гораздо проще. Маршал и несколько его рыцарей прибыли сюда прежде, чем вы заблокировали Шварцвальдскую платц-башню. Рупрехт Пфальцский пал от вашей руки, так что орденскому послу больше нечего было делать в землях императора. К тому же фон Валленрод был ранен. Вы, между прочим едва не лишили его глаза.
— Сожалею. Что не лишил.
Глава 65
Лицо Фридриха фон Валленрода побагровело, но маршал сдерживал гнев.
— Напрасно дерзите, полковник, — неодобрительно покачал головой бригаденфюрер. — Да, вы ускользнули от нас в Швабии. Да, вы помешали нам заключить выгодный союз с императором Рупрехтом. Да, вы лишили нас Шварцвальдской башни. Но теперь вы полностью в наших руках.
— Вам просто повезло.
— Отнюдь. Я давно вас жду.
— Ждете? — скептически усмехнулся Бурцев. — Меня?
— Ну, да. Вас или вашу супругу. Или кого-нибудь еще из вашей компании. Потому и попросил господина маршала задержаться во Взгужевеже. Он знает всех вас в лицо. И…
И? Они обменялись взглядами, будто уколами.
— Рано или поздно вы должны были здесь объявиться. Вы ведь читали бумаги Гиммлера?..
Бурцев промолчал. — Следовательно, вам известно, что, если мы откопаем во Взгужевеже шлюссель-башню, то сможем приступить к ритуалу дистанционного использования анкер-менша. Посредством башни-ключа. Мы покорим время, но погубим Агделайду Краковскую. Вы должны были что-либо предпринять, чтобы ее спасти. И вот вы здесь. И я узнаю от вас, где теперь следует искать анкер-менша. Не так ли?
— Нет, не так, — ответил Бурцев.
— Думаете переупрямить палача? — улыбнулся эсэсовец.
Бурцев не ответил. Но в его ответе не нуждались.
— Напрасно вы так думаете. Пыток не будет. Вырывать признание силой мы не станем. Клещи и раскаленное железо — это устаревшие методы. Они не всегда эффективны.
Бурцев удивленно поднял глаза. Правда? Странно было слышать такое от фашиста.
— Мы поступим гуманнее.
Как, интересно? Может быть, яблоко на голову и арбалетный болт со ста шагов?
— Вы нам сами обо всем расскажете, полковник.
Ишь, размечтался!
— Расскажете-расскажете. Находясь в магическом трансе, человек как правило, выкладывает все. Агделайда Краковская уже проходила через эту процедуру. Теперь ваша очередь.
Вот на что делал ставку фриц! Сыворотка правды, замешанная на колдовском гипнозе. — Кстати, ваших людей, полковник, мы тоже допросим таким же образом.
Бурцев быстро глянул на дружинников. Ничего не изменилось. Вот только… Только правый рукав Джеймса Банда чуть встопорщился. Брави все же нарушил приказ! Взял тайком свой потайной кинжальчик. Ладно, за своевольство отчитаем позже. Если живы будем. Сейчас оно, своевольство это, на руку — Джеймса, в отличие от Бурцева, еще не обыскивали.
Остальные дружинники тоже отошли от первого шока. Смотрят на воеводу, ожидают приказа. Слова. Полуслова. Взгляда. Полувзгляда.
— Когда мы доберемся до анкер-менша, шлюссель-башни нам уже не понадобятся, — продолжал разглагольствовать Зальцман. — Раскопки можно будет прекратить.
Два автоматчика — вот кто сейчас опасней всего. Если Джеймс со своим ножом тоже это понимает, значит, есть шанс. Пусть небольшой, но есть.
— Шлюссель-башни останутся на месте, а…
Кнехты по прежнему держали Бурцева за руки, привалив спиной к повозке. Но ноги были свободны.
Начали!
Он не крикнул. Просто кивнул, дозволяя дружине… Разрешая…
И начал сам.
Перекат на спину. Захват ногой за шею. Первый кнехт, нелепо размахивая руками, валится на ближайшего автоматчика — того, что слева от Зальцмана. Резкий разворот, удар коленом в ухо — и второй кнехт распластался под повозкой.
А подрукавный ножичек Джеймса уже мелькнул в воздухе. И медленно-медленно оседает эсэсовец, что стоял от Зальцмана справа. Падает, хрипя и держась за шею. Из перебитой артерии хлещет фонтан крови. Под ухом торчит рукоять кинжала.
Другого автоматчика прижимает к земле Освальд. «Шмайсер» валяется в стороне. Пан яростно, с обоих рук лупит фашиста. Вымещает злобу за…
— За усы! За усы! За усы! — брызжет слюной разъяренный шляхтич.
Бой на арсенальном дворе кипит вовсю.
Гаврила и Дмитрий, за неимением иного оружия, отмахиваются оглобельками. Джеймс и дядька Адам схватили орудийный банник и шомпол. Збыслав двумя руками швыряет тяжелые каменные ядра.
— Живыми! Живыми брать! — орет бригаденфюрер Зальцман.
А сам расстегивает кобуру. Что ж, стрелять ведь можно и не на поражение. Пулей можно не только убить, но и ранить, обездвижить.
«Вальтер» — в руке эсэсовского магистра. А у Бурцева пистолета за пазухой нет. Зато под рукой — открытый короб с «чесноком». И не случайно при первом взгляде на шипастого «ежика» у Бурцева возникла ассоциация с сюррикеном. Для метания на небольшое расстояние эта железная колючка вполне сгодиться. Ничуть не хуже будет, чем ножик брави. Кувыркаясь, заточенная и увесистая «чесночина» полетела в цель. Целью было искаженное лицо эсэсовского бригаденфюрера.
Шип ударил в глаз. Эсэсовец взревел, бросил оружие, вскинул руки к лицу.
О том, что противника непременно следует брать живьем, Томас Зальцман больше не кричал. Этим воспользовались.
— Готт мит унс! — проорали над самым ухом Бурцева.
И он едва успел откатиться от меча Фридриха фон Валленрода. Рубящий удар был страшен. Тяжелый клинок орденского маршала обрушился вниз, словно желая рассечь надвое повозку вместе с ненавистным врагом. Меч вошел глубоко в дерево. Застрял.
Прежде чем тевтон вырвал клинок из дощатого борта, Бурцев обхватил двумя руками стальной назатыльник маршальского шлема. И что было сил пригнул голову рыцаря. Вдавил мордой в ящик с «чесноком». Забрало на шлеме все еще было поднято. Ящик — открыт. Острые шипы торчали как гвозди.
Фон Валленрод взвыл, отскочил, споткнулся, упал, грохоча доспехом. Под открытым забралом — кровища. Изодранное, исколотое лицо. Похоже, глаза свои счастливчик снова сберег. Но шрамов на маршальском лице теперь основательно прибавится.