После допросов и очных станов Шара и Негоцианта, майор предложил задержать в КПЗ Шара, а Негоцианта оставить на свободе.
— Находясь на свободе, Негоциант может нас вывести на своих подельников и заказчиков картин из Эрмитажа, — убеждал Истомин коллегу.
— Он — мелкая сошка.
— И, тем не менее, это шанс для нас…
Поупиравшись немного и поспорив, Ильиных все же согласился.
Майор и капитан договорились, что отслеживать деятельность Калиновского (Негоцианта) капитан будет, используя свои возможности и возможности городской милиции.
Также предстояло майору Истомину найти женщину, которая общалась с доверчивой охранницей аэродрома. А также исполнителей и организаторов двух диверсий в рамках операции «Театр» — взрыва у аэродрома и обстрела машин с грузом недалеко от Эрмитажа…
Ермолай проснулся от звуков, доносившихся из гостиной. Взглянул на часы, они показывали 17 часов.
«Хорошо отдохнул, — довольно усмехнулся. — И усталость как рукой сняло, — потянулся. — Вот что значит дома, нормально поспал», — и стал подниматься.
Оделся и вышел в гостиную. Молева накрывала на стол, расставляла тарелки.
— Как, Ермолай, сам? — улыбаясь, спросила женщина.
— Все хорошо, Ольга Олеговна.
— Вот и хорошо. Какие планы?
— Вот думаю ванну принять…
— А потом поужинать, — весело продолжила женщина. — Правильно мыслишь, Ермолай. Ванну я тебе помыла, приготовила, там уже и вода набирается.
— Спасибо, Ольга Олеговна. Чтобы я без вас делал, как жил?
— Это хорошо, Ермолай, что ты понимаешь человеческую доброту. А мне, понимаешь, только в радость за тобой поухаживать. Ведь своего сына у меня нет.
На эти слова Сергеев не знал, что ответить.
— Иди смело мойся, — весело добавила Молева. — А я пока тут со столом возиться буду…
Ленинград, Бадаевские склады,
кабинет заместителя директора…
Пехоев оперативно передал имеющиеся у него 5 картин из списка Стэна. Новый знакомый, посланник шведа, Владимир Петрович быстро откликнулся на предложение, без проволочек принял и оценил полотна. Правда, рыночную цену картин он занизил в два раза, сославшись на военное время. Спорить Пехоев пока не стал, решил получше присмотреться к новому партнеру…
Кирпичный переулок, д. 4, кв. 44…
С целью приобретения картин из списка Стэна, Пехоев (Герцог) прибыл к Калиновскому (Негоцианту).
— Зачем вы прибыли ко мне? — увидев гостя, удивленно воскликнул хозяин квартиры.
— А в чем дело, Федор Федорович? — зычно и уверенно изрек гость. — Что ты такой пришибленный?
Глядя на сытую, довольную рожу Герцога с портфелем в руке, Калиновский выругался про себя и как можно мягче, подбирая слова, вымолвил:
— Один мой знакомый, ну… мелкий спекулянт засветился в милиции. Меня вызывали на допрос, такой… формальный. Но я не исключаю, что за мной установили слежку.
Пехоев слегка насторожился. Выдавил:
— Что это за спекулянт и как ты с ним связан? Может, я чем-то помогу.
«Поможет! И три шкуры потом сдерет!» — воскликнул Калиновский и замахал руками.
— Вся эта возня не стоит вашего внимания, Феликс Артурович. Так, ерунда, думаю, выкручусь.
Гость улыбнулся.
— Ладно, Федор, выпутывайся сам. Ну, а я к тебе прибыл сейчас как коллекционер к коллекционеру. Если будут спрашивать, так и скажешь. Я тебе новый заказ принес.
Калиновский снова замахал руками.
— Я же говорю, под колпаком я, Феликс Артурович. Поэтому какое-то время поживу тихо.
— Вероятно, это разумно, — вяло выдавил гость, — забудем пока о заказе, — ненадолго задумался. — Тогда э… покажи мне свой каталог, Федор?
«Вот ведь, прилип!? — выругался Калиновский. — И не выгонишь», — рукой предложил пройти в квартиру.
Мужчины прошли в гостиную, расположились в креслах. Хозяин передал гостю каталог своих картин. Полистав его, Пехоев быстро нашел в нем 7 полотен из списка Стэна.
— Неплохо-неплохо, — пролистав весь каталог, изрек гость. — Продай мне кое-что, Федор Федорович.
«Нашел время! — зло воскликнул Калиновский. — Послать бы тебя к…!» — но и ссориться, особенно сейчас, никак было нельзя, да и деньги не помешали бы.
Мягко ответил:
— Вообще я не планировал ничего продавать…
— Продай, я хорошую цену дам. Цену, конечно, военного времени. Продай, кстати, и для конспирации тоже полезно…
Ермолай с удовольствием принял ванну, переоделся в гражданскую одежду.
Вышел в гостиную, Молева уже накрыла стол. Взглянув на Сергеева, женщина весело изрекла:
— Ну, парнишка-парнишкой восемнадцатилетний! Совсем и на военного не похож! Тебе бы с девчонками дружить!
Щеки Ермолая зарделись.
— Ну, какие девчонки, война идет.
— А жизнь, между прочим, продолжается. И она сильнее любой войны. Надо любить, надо рожать. Хотя бы тех же будущих бойцов, защитников. А мужиков сейчас в тылу мало, а девчонки без них родить не могут. Так-то, начальник, надо выполнять свою первородную, детородную функцию. И не отлынивать! Иначе страна вымрет…
Эта тирада привела Ермолая в полное замешательство. Что ответить по сути на предложение, он не знал…
Маньчжоу-го,
город Дайрене (ныне Далянь,
под названием Дальний, город был основан русскими в 1898 году)…
Атаман Семенов спокойно жил в своем доме. Вел некоторые свои подрывные дела против большевиков, сотрудничал с японцами и надеялся на кончину советского режима, после которой он намеревался непременно вернуться победителем в Россию. И уж тогда!.. Он отыграется за все…
Вот из штаба Квантунской армии он получил секретную депешу. Начальник ИРУ, генерал Янагиту, требовал прекратить теракты в отношении Новосибирского театра оперы и балета.
— Какого черта! — взорвался атаман по-бурятски (он боялся прослушки японцев). — Сначала этот вонючий япошка требует усилить диверсионно-подрывную деятельность в Сибири и на Дальнем Востоке России. Когда я организовал и провел успешную операцию в Новосибирске, Янагиту требует прекратить!?
Атаман, усатый плотный коренастый брюнет в дорогой военной защитной форме, но без погон и знаков различия, нервно расхаживал по своему кабинету.
«Я, генерал-лейтенант России, глава двадцатитысячного Союза дальневосточных казаков, должен слушать младшего по званию японца, возглавляющего некое сомнительное Управление в 50 человек!» — возмущался Семенов.
Вспомнил старого приятеля, можно сказать, друга, полковника Удачина, которого недавно наградил Почетным знаком особого Маньчжурского отряда — за организацию диверсии в Новосибирском театре.
— Что я скажу своим подчиненным!? — воскликнул Семенов по-монгольски. — Прекратить борьбу против большевистских Советов!? Не трогать их объекты!?.
Но вскоре, выпив рюмку водки, атаман успокоился. Ведь, как-никак, японцы платили ему ежемесячно 1000 золотых иен, закрывали глаза на криминальную деятельность его Союза в отношении китайцев. И еще на многие-многие противоправные деяния, контрабанду…
Атаману нужно было придумать какой-то неординарный ход. Дабы ублажить всех, своих и не своих, японцев и китайцев… Но только не большевиков из Советской России…
Глава 9
В гостиную вошел раскрасневшийся майор Флейта. Обозревая накрытый стол, громко бросил:
— Какой стол! Как в добрые довоенные годы!
Быстро прошел к столу, руками взял соленый огурец и принялся жевать.
— Разденься, да хоть руки помой! — воскликнула Молева.
— Сердитая ты баба, Ольга, — бросил майор, жуя огурец и направляясь в прихожую. — Не понимаешь, что я устал и голоден?
Вскоре все разместились за столом. Флейта наполнил рюмки, шепнул Ермолаю:
— Я на дороге — все разрулил.
— Спасибо…
В это время, широко улыбаясь, Молева изрекла:
— За встречу, товарищи, на родной уральской земле-кормилице. За тебя, Ермолай, за твою важную работу.
— И за вас, тружеников тыла, — весело вставил Сергеев.
— Правильно, за всех, — поддержал Флейта. — Все мы на своих местах боремся с врагом, как можем.
Выпили, стали закусывать, разговаривать.
Выпили за Победу…
Ленинград, музей Эрмитаж,
отделение НКВД…
В кабинете начальника отделения милиции, охранявшего Государственный музей, находилось двое. За столом восседал капитан Ильиных, напротив на стуле сидела пожилая женщина в какой-то потертой, бесцветной шубе. Этой женщине, проживающей на одной лестничной площадке с Калиновским, капитаном было поручено следить за соседом, коллекционером.
— …смотрю, — заговорщически тихо излагала женщина, — подъехала к нашему подъезду легковая машина. С места, что рядом с водителем, вылезает представительный такой, солидный мужчина. В хромовых сапогах, зеленом плаще, фуражке и с портфелем в руке. Но мужчина этот — не военный, без погон и петлиц там всяких. Важно так, заходит в подъезд. Вскоре слышу шум на нашей площадке. Я — в прихожую, слегка приоткрыла дверь. Мужчина этот — стоит у двери Калиновского. Дверь открыл Василий, родственник Федора, мужчина смело так прошел в квартиру…
— А ты, что? — нетерпеливо спросил капитан. — Что дальше? — и раскашлялся.
Женщина подождала, пока капитан закончил кашлять, и вымолвила:
— Раз мужчина прошел к Калиновскому, то я решила записать номер машины.
— Правильно. Ну?
— Прошла в крайнюю комнату, — продолжала женщина, — там было лучше видать машину, ну и записала номер, — положила на стол исписанный клочок бумаги.
— Долго этот мужчина был у Калиновского? — рассматривая кусок бумаги, спросил капитан. — С чем вышел?
— Час, может немногим больше был. Вышел он с тем же портфелем и с рулоном каким-то в руке…
Ужин шел второй час, много было съедено и выпито. О многом успели и поговорить.