— Не гостиная, а музей, — выдавил капитан.
— Интерьерчик действительно музейный, — озираясь, вставил Истомин. — Но, Пехоев же был истинным коллекционером. Нужно будет оперативно оформить необходимые документы на картины и по законам военного времени все конфисковать.
— Правильно, — поддержал капитан. — И передать все в музей, скажем, в Эрмитаж.
Обратили внимание они и на сервированный, богато накрытый блюдами и напитками стол.
— Вино, коньяк, балык, колбасы, рыба, конфеты, шоколад, — зло изрек Ильиных. — Ну, все есть! — ругается. — Как будто и нет войны! Ешь, пей, гуляй! — зло выругался.
Офицеры прошли в спальную комнату в розовых тонах. На большой скомканной кровати лежала окровавленная простынь, подушка. Кровь была заметна и на лежащем на полу большом ковре.
— Значит, любил молоденькую клубничку, — усмехнулся Истомин.
— Точно, любил. От нее позорно и сгинул, — также усмехнулся капитан. — Туда ему и дорога.
— Жаль, что теперь мы уже не раскрутим всех его связей, — вымолвил Истомин.
— Попробуем, конечно, — неуверенно изрек капитан. — Но без Пехоева это будет сделать сложно. Чуть не забыл, следователь, ведущий дело, сообщил мне о наличии на теле мертвеца татуированных знаков. Часть из них свидетельствует о местах пребывания Пехоева в местах заключения.
— Интересно? Как же он пролез на высокую должность!? — удивленно бросил Истомин. — Или он жил по чужим документам?
— Следствию придется хорошо поработать, — сказал капитан…
Погрузка экспонатов в грузовики подходила к концу, когда появился озабоченный майор Истомин.
— Николай Максимович, что-то случилось? — спросил Сергеев.
— Да. Убит известный в городе коллекционер по фамилии Пехоев, имевший кличку в определенных кругах Герцог.
«Пехоев? Герцог?..», — напряг память Ермолай.
— Какое это имеет отношение к операции «Театр»?
— Прямое, друг, — ответил майор. — В блокадном городе расцвел теневой рынок купли-продажи художественных произведений. Мы полагаем, что в нем также участвуют немецкая и финская разведки. Из многих музеев города исчезают художественные шедевры, в том числе воруют и из Эрмитажа. Улавливаешь, Ермолай?
— Теперь да.
— Через Пехоева мы хотели заглянуть в этот теневой рынок, узнать исполнителей, заказчиков, ну и прочих заинтересованных лиц. И вот он убит, понимаешь.
— Убит специально? Дабы замести следы?
— В том-то и дело, что нет, убит просто молодой любовницей. Видимо, он во время секса поиздевался над ней, вот она и не выдержала. Жестоко прикончила ловеласа. А нам теперь надо искать новые выходы на теневой художественный рынок…
Восточная Пруссия, вилла в Штейнорте,
резиденция рейхсминистра Риббентропа…
В комнате, все стены которой были уставлены шкафами с книгами, у шахматного столика стоял представительный мужчина в белой рубашке и зеленых военных галифе. Очевидно, он играл сам с собой и в данный момент обдумывал очередной ход. Рядом стояла тарелочка с баварским голубым сыром.
Но вот мужчина, рейхсминистр Риббентроп, решительно развернулся и обратил свой взор на восемь картин. Каждая из них находилась на подрамнике и индивидуальной подставке. Они все стояли в ряд.
«Картины из блокадного Ленинграда, — медленно обходя и рассматривая творения мастеров кисти, раздумывал рейхсминистр. — Молодец Сонет, быстро сработал. Надо будет его отметить Рыцарским крестом с дубовыми листьями (одна из высших наград Третьего рейха, награждались орденом за выполнение особо трудных заданий и проявленную отвагу в бою)».
Любуясь работами, какое-то время он раздумывал над историей их создания.
«И это только начало, малый ручеек питерский, — довольно раздумывал Риббентроп. — Скоро этот ручеек должен превратиться в настоящую полноводную реку, — улыбнулся. — Мой каталог будет стремительно расти и расти…».
Стал мечтать о своем любимом детище — музее изящных искусств своего имени… Бросил в рот кусочек сыра…
Вошел секретарь и учтиво вымолвил:
— Прошу прощения. Прибыл пастор Краузе.
«Духовный наставник прибыл в неурочное время, — подумал Риббентроп. — Значит, будет что-то просить», — вяло бросил:
— Пригласите, и сделайте нам кофе.
— Слушаюсь, — выдавил секретарь и быстро удалился…
После окончания погрузки академик Понаровский буквально прослезился. Крепко обнял Сергеева и долго напутствовал.
— Товарищ лейтенант, непременно передавайте от меня приветы сибирякам. Они великое, просто величайшее дело делают.
— Конечно-конечно, Эльдар Иосифович.
— Пусть они хорошо берегут художественные сокровища…
«Неважно академик выглядит, — рассматривая старика, раздумывал Ермолай. — Кашель у него неприятный, как бы не заболел».
Наконец колонна из легкового Газона, двух грузовых машин и бронеавтомобиля медленно двинулась в путь по вечернему городу…
Сергеев находился в кабине грузовика, следующего за легковым «газоном» с майором Истоминым. Ермолай посматривал по сторонам, прислушивался к звукам. Откуда-то издалека, возможно со стороны Карельского фронта, доносилась приглушенная канонада.
Внезапно справа послышался выстрел. Ермолай увидел, как из одной подворотни выбежал мужчина. Достал из-за пазухи что-то. О! Да это армейская граната! Размахнулся… В это время откуда-то сзади раздалась пулеметная очередь. Мужчина с гранатой содрогнулся и упал на землю. Моментально послышался взрыв, это рванула граната…
«Да!?» — успел подумать Ермолай.
Легковой ГАЗ устремился вперед. За ним, прибавив ходу, направилась машина с Ермолаем, следом второй грузовик, бронеавтомобиль…
Кенигсберг, штаб-квартира Абвера в Восточной Пруссии,
кабинет начальника
Агент Парис сработал оперативно на Урале по уточнению ситуации с агентом Яннисом.
Адмирал Канарис второй раз, уже неспешно, читал его сообщение, сообщение безрадостное. Канарис был лично знаком с Яннисом, неоднократно доверял ему сложные задания. Но это было в Европе, а в России, — в России все далеко не так… В интересах дела Яннис в 1940 году быстро освоил русский язык, с хорошей легендой закрепился на Урале, в промышленном центре России. Прислал несколько содержательных сообщений о развивающемся военно-промышленном комплексе русских…
Отложив депешу, адмирал задумался:
«Жаль погибшего Янниса, хороший был агент. Он один стоил десяти. Увы, на войне убивают, тем более в тылу врага… А русский Хранитель, этот Сергеев — живуч, снова ушел… Видимо, Яннис недооценил его… Что предпринять дальше?..».
У КПП аэродрома легковой «газон» резко затормозил. Из машины вышел майор Истомин и направился к затормозившей сзади машине Сергеева. Ермолай быстро вышел из машины. Из остановившегося за ним грузовика вышел капитан Максимов, из бронеавтомобиля — лейтенант в черной форме танкиста.
— Молодец, лейтенант! — громко бросил Истомин. — Быстро среагировал на угрозу справа. Если бы не твоя стрельба, террорист мог бы подорвать нашу машину. Мог бы завязаться бой с непредсказуемыми последствиями для нашего груза.
— Я сейчас быстро прозвоню, сообщу о нападении дежурному по городу, — сказал Максимов.
— Да, — согласился Истомин. — А вы, лейтенант, можете возвращаться на охрану музея. Мы тут сами управимся. Я доложу по инстанции о вашей хорошей и четкой работе.
— Есть, — козырнул лейтенант и направился к бронеавтомобилю.
— Сергеев, давай на выгрузку груза из машин и погрузку его в самолет. Не забыл, вылет в 4 часа утра? — строго вымолвил Истомин.
— Не забыл, — ответил Ермолай.
— А мы, Максимов, — быстро продолжил майор, — идем к тебе в кабинет. Будем докладывать о нападении по телефону начальству. Ну и получать нагоняй…
— А причем тут мы? — изрек капитан. — Мы действовали правильно, дабы сохранить груз…
— Идем-идем, узнаешь, капитан. У начальства всегда виноват подчиненный…
Ленинград,
Кирпичный переулок, д. 4, кв. 44…
В квартиру вошел Василий с сумкой в руках. Быстро сбросил пальто, шапку и прошел в гостиную.
— Федор! — воскликнул родственник. — Новость-то какая! Герцога убили!
Калиновский (Негоциант) сидел в кресле невдалеке от горящего и потрескивающего камина и просматривал архитектурный журнал.
Закрыв журнал и взглянув на взволнованного родственника, он тихо изрек:
— Ты что такое говоришь, Василий? Герцог живее всех живых!
— У продуктового магазина, что в двух кварталах, барыги болтали, что Пехоева убила его же любовница.
«Пехоев убит!? — воскликнул Калиновский. — Убит любовницей!? Да!?. Если так, то… Я его знаю, — прикинул, — э… лет 25?.. Было хорошее, плохое… Убили!? Что это мне даст сейчас?.. — задумался. — А может, это враки?..», — выдавил:
— Как-то в это не верится.
— Ну, точно, Федор, точно. Мне Глашка в магазине подтвердила. Герцог в дом девку молодую привел, ну там, покувыркались. Он уснул и… не проснулся.
«Девку в дом… похоже на него», — усмехнувшись, подумал Калиновский.
Сам он был равнодушен к женщинам. В 18 лет он по уши влюбился в красивую, но зрелую женщину, все выложил ей. Она спокойно выслушала, рассмеялась, назвала ничтожеством. После этого Калиновский утратил интерес к противоположному полу.
«Видимо, обидел девчонку, — прикидывал, — а она оказалась не промах. Наверняка, грабанула хозяина… Дела! Герцог мертв! Что будет с его коллекцией, картинами? Они у него дома и на загородной даче… Впрочем, мое дело здесь сторона…» — задумался.
Пехоев знал кое-что неприятное из биографии Негоцианта, порой давил авторитетом, заставлял проворачивать неблаговидные дела… С другой стороны, Герцог неоднократно помогал ему…
Погрузка груза с музейными экспонатами в самолет прошла по обычной схеме и в обычное время. Все это время Ермолай раздумывал о нападении на колонну. Его мучил вопрос: