«Нападение было случайным или спланированным?..».
Закончив погрузку, Истомин, Максимов и Сергеев быстро перекусили. Трапеза проходила молча, каждый думал о своем. Истомин был определенно зол, капитан тоже постоянно хмурился.
«Видимо, хорошо досталось им от начальства», — решил Ермолай.
Он хотел спросить майора, полетит ли он с ним? Но так и не решился этого сделать.
После окончания трапезы Истомин изрек:
— Ну, Ермолай, желаю тебе удачного полета и выполнения задания. Всем знакомым передавай приветы.
— Хорошо. Какие будут особые задачи?
— Никаких особых задач не будет, обычный рейс до Новосибирска и обратно.
— Ясно. А вы?
— Мне, как видишь, работы здесь хватает.
— Кто же мог так нагло и открыто напасть на колонну?
Майор устало выдавил:
— По данным нашей разведки, Абвер забрасывает в город группы диверсантов. Вероятно, одна из них в составе двух человек и напала на нас. Одного от взрыва гранаты разнесло на мелкие кусочки. Труп второго сейчас милиция пытается идентифицировать.
Сергеев кивнул.
— Да, Ермолай, — продолжил Истомин, — в Новосибирске поговори с майором Апальковым по теракту в театре. Узнай, какие меры они принимают по усилению охраны театра, — ожесточился лицом. — Еще не хватает, чтобы диверсанты в нашем тылу спалили театр с художественными сокровищами страны. Мы здесь пластаемся, спасаем их, рискуем жизнями, а там… — выругался.
— Я все понял…
В заданное время самолет, натужно гудя и слегка вибрируя, взмыл в темное, ночное небо…
Ленинград,
Комендантский аэродром…
После отправки самолета Истомин и Максимов раздумывали о мероприятиях по усилению безопасности перевозимых с Эрмитажа на аэродром экспонатов.
— Может, стоит поменять маршрут транспортировки по городу? — предложил капитан.
Майор кивнул: — Можно и поменять. Но надо подум…
Дверь в кабинет с шумом распахнулась, и вошли две женщины. Впереди испуганная женщина в пальто, платке, со связанными руками и сумкой. За ней с винтовкой в руках — полная, раскрасневшаяся охранница аэродрома в телогрейке и шапке.
— Ты что, Мордвинова, не знаешь устав? — крикнул капитан. — Врываешься…
— Товарищ капитан, — решительно изрекла охранница, — это она, паскуда, приходила ночью, угощала, наливала мне, расспрашивала, деньги совала. И паскуда сегодня притащилась, но я ее быстро…
— Молодец, Мордвинова, — поднимаясь со стула, бросил Истомин. — Сейчас мы с ней поговорим. А ты, Мордвинова, отправляйся на пост.
— Есть, товарищ майор, — изрекла улыбающаяся охранница и вышла из кабинета.
Истомин поставил перед женщиной в пальто табурет и вымолвил:
— Присаживайтесь, нам предстоит серьезный разговор. От его исхода будет зависеть ваша жизнь.
Озираясь, женщина осторожно присела.
— Да что с ней церемонится! — крикнул капитан, ругнулся. — Расстрелять как врага!
Женщина испуганно заморгала.
— Мы будем с ней церемониться, если она честно ответит на наши вопросы, — тихо изрек Истомин. — Как, вы будете честно говорить?
— Я хочу жить, — тихо выдавила женщина. — Я буду говорить и отвечать, — заплакала.
Майор и капитан переглянулись.
— Кто вы? — спросил Истомин.
— Агент Абвера под псевдонимом Алекто. Была заброшена два месяца назад…
Сергеев как обычно оборудовал себе место у иллюминатора. По ощущениям, самолет не спешил набирать высоту. Внизу на земле сверкали редкие огни. Сверху над ними послышались звуки наших «ястребков». Но вот послышались и другие звуки…
Внезапно громко раздались звуки выстрелов, мелькнули трассирующие пулеметные очереди.
«Фашистские самолеты! — воскликнул Ермолай. — Неужели они нас поджидали?..».
Кажется, одна очередь прошлась по самолету, по задней его части. Он неприятно задрожал, сделал небольшой вираж, изменил курс.
Звуки выстрелов прекратились. Сергеев прилип к иллюминатору, но кругом была темень. Самолет пошел вверх, но как-то быстро снова лег на старый курс.
«Похоже, оторвались», — подумал Ермолай.
Дверь кабины летчиков отворилась, вышел один из членов летной команды. Он стал боком протискиваться между грузом и бортом к хвосту самолета. Недолго пробыв там, вернулся обратно. Снова, ничего не говоря, прошел в кабину.
«Ну, и ладно, фашистов миновали. Перекусить что ли?» — прикинул Ермолай…
Как ощутил Сергеев, в салоне стало холодать. За бортом слегка просветлело, в иллюминатор просматривалась земля, вернее, ее пожухший лесной покров. Изредка мелькали речки и озера. Внезапно появился и быстро проскочил одиноко стоящий белокаменный храм с колокольней и миниатюрным кладбищем рядом.
Вот дверь кабины летчиков распахнулась, показалась голова майора Теплова.
— Живой, лейтенант?
— Живой.
— Задели нас фашистские гады из крупнокалиберного пулемета по хвостовой части, нарушили герметизацию грузового салона. До Свердловска можем не дотянуть.
«То-то стало холодать», — приуныл Ермолай, бросил:
— Надо постараться, товарищ майор.
— Постараемся, но ничего не гарантирую. Возможно, придется сделать экстренную посадку.
— А где мы сейчас летим?
— В районе города Череповца…
Ленинград,
ул. Итальянская, д. 3, кв. 45…
Сонет попытался выйти еще на одного коллекционера, координаты которого ему предоставил Центр. Но безуспешно. По словам соседей, сей господин, прихватив свои художественные ценности, покинул город в первые же дни войны…
Сонет снова обратился к Кладовщику-Пехоеву. Рабочий телефон коллекционера молчал.
«Усиленно трудится», — усмехнулся Сонет.
Он уже прекрасно понял психологию коллекционера, за новую интересную картину он может продать что угодно.
Через час Сонет снова позвонил, и снова никто не ответил. Лишь на третий звонок ответил… женский голос.
— Товарищ Пехоев умер, — прозвучало как гром среди ясного неба.
— Как? — автоматически спросил Сонет.
— Я не знаю подробностей, обратитесь в милицию…
Пораженный Сонет положил трубку и глубоко задумался:
«Умер Кладовщик… Только начали работать… Это случайно, то есть естественная смерь или нет?.. Чем это грозит для меня?.. В милицию обратиться я не могу… Что делать?..».
Копаться в причинах и подробностях смерти коллекционера Пехоева определенно не хотелось.
«Впрочем, может, это и к лучшему, — быстро решил резидент. — Оборвутся его связи со мной».
Сонета очень интересовала личная коллекция Пехоева. Центр снабдил его домашним адресом Кладовщика. Действовать надо было быстро…
Набережная реки Мойки, д. 33, кв. 33…
К опечатанной двери подошел сгорбленный пожилой мужчина в шапке, телогрейке, кирзовых сапогах. Медленно осмотревшись по сторонам, что-то тихо пробубнил себе под нос. Вполне возможно, молитву. Затем достал из кармана связку ключей и стал, подбирая их, открывать дверной замок. Но он упрямо никак не хотел открываться. Мужчина проявил упорство в достижении задуманного. И лишь под напором шестого ключа непростой замок сдался, дверь распахнулась. Мужчина быстро прошел в квартиру, плотно прикрыв дверь…
Вскоре в грузовом салоне стало еще холоднее. Ермолай надел на себя все, что можно было. Самолет сделал небольшой вираж в южном направлении. В голову полезли неприятные мысли. Ермолай попытался думать о чем-то приятном, стал вспоминать девушку Раю-красу с льняными волосами и косой…
Дверь кабины летчиков распахнулась, вышел командир экипажа, озабоченный майор Теплов. Строго спросил:
— Живой, лейтенант?
Сергеев встрепенулся, выдавил:
— Пока живой. Как наши дела?
— Неважные. Из-за пробоин в корпусе и излишнего сопротивления мы вынуждены тратить больше горючего.
Сергеев кивнул.
— Я думал, — продолжал майор, — что мы дотянем до Урала, ну или хотя бы до Молотова (Перми), промышленного центра. А там подлататься можно немного, дозаправиться и прямо на Новосибирск. Но не получается, понимаешь.
— А что получается? — спросил Ермолай.
— Не дотянем мы до Перми, по-всякому. Поэтому сейчас мы идем на Горький (в настоящее время городу вернули изначальное, историческое имя — Нижний Новгород).
Ермолай включил свои географические и прочие познания. Тихо выдавил:
— В Горьком построен авиационный завод…
— Правильно мыслишь, лейтенант! — воскликнул майор. — Там нас, с помощью вашей службы, быстро и отменно подлатают, заправят. Ну, и полетим дальше. Как мой план?
— Согласен, — выдавил Ермолай.
— Правильно. Тогда пойдем к нам в кабину, лейтенант, я тебя по радиосвязи соединю с твоим ГРУ в Москве. Пусть они нам организуют теплый прием в Горьком.
— Пойдем.
Вскоре Сергеев переговорил с полковником Селезневым…
Глава 11
Ленинград,
Набережная реки Мойки, д. 33, кв. 33…
Истомин и Ильиных снова находились в большой гостиной комнате квартиры Пехоева. Но на этот раз помещение выглядит не так ярко и выразительно, как в их первое посещение. Большой стол оказался пуст, но главные изменения произошли на стенах. Почти все искусные рамки для картин зияли черной пустотой.
— …вырезаны полотна из 23 рамок, — неспешно поясняет пожилой лейтенант милиции. — Остались на своих местах 11, очевидно, наименее ценных холстов.
— М-да, — выдавил капитан Ильиных. — Пока мы оформляли документы на передачу коллекции Пехоева в музей, лица, которые несомненно знали об этой коллекции, элементарно обчистили квартиру. Как они это лихо так сделали, участковый?
— Никакой охраны квартиры не было, — вяло ответил лейтенант, — у нас просто нет людей. В соседней квартире в данный момент никто не живет. Но одна женщина из соседнего подъезда в окно видела, как из подъезда выходил пожилой, сгорбленный мужчина с большим пакетом.
Истомин и Ильиных внимательно слушали.