— Здравствуй, Сергеев, — весело изрек полковник Селезнев. — Как самочувствие, настроение?
— Здравия желаю. Все хорошо, товарищ полковник.
— Так. Скажи, железнодорожник, который напал на тебя, ты его никогда ранее не видел? — уже строго спросил полковник.
«Железнодорожник на мотоцикле?..», — напряг память Ермолай.
— Никогда не видел.
— Получается, он или вышел случайно, или сам тебя специально выследил, этот абверовец. Как сам думаешь?
«На меня на Урале вышел агент Абвера? — лихорадочно соображал Ермолай. — Случайно или специально?.. И хотел убить?.. Или…», — тихо выдавил:
— Теряюсь в догадках, товарищ полковник.
— Я тут смотрел твое личное дело. Ведь ты работал вместе с капитаном Ципок, агентом Абвера.
Ермолай моментально вспомнил яркую капитаншу, отчего-то сразу вспотел. Выдавил:
— Так получилось.
— Да я тебя ни в чем не обвиняю. Я это вот к чему, лейтенант. Эта Ципок могла о тебе сообщить в свой Центр. Поэтому и идет на тебя охота, ведь ты им сорвал важную операцию. Что скажешь?
— Ничего.
— Ну, хорошо, не буду тебя нагружать. Продолжай работать в рамках операции «Театр». И, исходя из нашего разговора, думай и действуй. Понял, лейтенант?
— Так точно…
Когда Сергеев оказался возле своего самолета, день уже клонился к закату.
Если еще недавно светило солнце, то сейчас всю ширину небосвода заволокла тяжелая, темно-свинцовая туча. Учитывая стоявшую плюсовую температуру, можно было предположить, что приближался хороший такой дождик.
— Придется переждать непогоду, — изрек появившийся возле Сергеева майор Теплов. — Небо затянуто серьезными облаками. Все нормально у тебя, лейтенант? Вид у тебя какой-то озадаченно-озабоченный.
— Да… все нормально, — медленно выдавил Ермолай. — Начальство дало ценные указания.
— Бывает, — усмехнулся майор. — Надеюсь, в нашем полетном графике ничего не меняется?
— Нет.
— Тогда давай в самолет, сейчас дождик хороший начнется.
Действительно, почти сразу обрушился шумный, настоящий летний ливень. Плотность ливневого водопада была такова, что из иллюминатора ничего не было видно.
Расположившись на своем обычном месте, Сергеев раздумывал о словах полковника Селезнева:
«…железнодорожник — агент Абвера… Он убил водителя-женщину и хотел убить меня… Так… Значит, исходя из нашего разговора, думай и действуй…».
На удивление ливень быстро закончился.
Но взлететь самолет смог лишь в полночь. После взлета Ермолай задремал…
Ленинград,
ул. Итальянская, д. 3, кв. 45…
В прекрасном настроении Сонет пил кофе с коньяком и закусывал шоколадом.
Ведь события развивались как нельзя хорошо. Сегодня он передал связному 10 картин для Риббентропа. Но главное, оставшиеся из изъятых в квартире Пехоева 13-ти холстов Сонет сумел доставить своему ленинградскому знакомому. Этот человек, разумеется за деньги, должен переправить их в Финляндию, в одно укромное местечко. Милое местечко было хорошо знакомо…
Сонет довольно улыбнулся. Как иначе! Ведь там жила его любовница, белотелая и безотказная пышечка Магда…
Кирпичный переулок, д. 4, кв. 44…
Соблюдая все меры безопасности, Сонет подошел к двери Калиновского (Негоцианта). Прочитав небольшую молитву, нажал на кнопку звонка. В телефонном разговоре Сонет соврал, что его направил Пехоев (Герцог), координаты коллекционера Калиновского он получил от Центра…
За дверью послышалось некое движение, и она распахнулась. В дверном проеме стоял пожилой мужчина и недовольно взирал на гостя.
— Здравствуйте. Я — Владимир Петрович, по договоренности к Федору Федоровичу.
Пожилой мужчина слегка кашлянул и выдавил:
— Коль пришел, проходи, голубчик…
Беседа Сонета с Калиновским, несмотря на выставленную гостем бутылку отменного коньяка, продолжалась недолго и на-сухую. Хозяин явно осторожничал, был немногословен и насторожен. Но он в итоге пообещал достать пять-шесть картин из предложенного гостем обширного списка. Калиновский даже взял предложенный небольшой аванс. Они договорились о новой встрече. Сонет покинул квартиру коллекционера в хорошем настроении…
Перед посадкой в Новосибирске Сергеев немного перекусил из своих запасов.
Приземлились рано утром. Кругом уже лежал основательный слой снега, стоял легкий морозец.
— Ну вот! — воскликнул майор Теплов. — Наконец-то настоящая сибирская погода!
У самолета встречала целая делегация: майор Апальков, директор театра Лектор и начальник службы безопасности Борода.
После приветствий серьезный майор Апальков изрек:
— Мы получили приказ, вас, уважаемые наши гости, уже с нетерпением ждут в Ленинграде. Поэтому мы изменили немного прием груза. Его прямо здесь при перегрузке из самолета в грузовики примет товарищ Лектор. Она и оформит соответствующие документы. А вы, товарищ майор Теплов и лейтенант Сергеев, сразу после выгрузки груза незамедлительно отправитесь в обратный путь.
— Приказ есть приказ, — бросил Теплов. — Тогда приступаем к выгрузке.
К самолету подъехали два грузовика. Началась выгрузка груза из самолета и погрузка его на грузовики.
Майор Апальков отозвал Сергеева в сторонку и вымолвил:
— Как Ленинград? Как там Истомин?
— Несмотря ни на что, Ленинград стоит и мужественно держится. Истомин передавал вам привет. Он с местными товарищами ловит фашистских агентов и диверсантов, их засылают в город пачками. Еще он просил узнать у вас, как продвигается дело по поджогу театра? Надеюсь, новых диверсий у вас не было?
Майор еще более посуровел лицом.
— Спасибо за привет, передавай Истомину мой, сибирский. Новых терактов у нас не было, новости по расследованию поджога следующие. Я переворошил все ведомственные архивы у нас по гражданину Удачину, на которого ссылался туповатый поджигатель. Были некоторые сомнения, что следы ведут к белякам. Я сделал запросы в Управления НКВД Иркутска и Читы. Спасибо коллегам, сработали оперативно. Так вот, из полученных материалов получается следующая картина. Этот Удачин является сыном российского штабс-капитана Ивана Удачина, сподвижника белого атамана Семенова. Смекаешь, лейтенант?
«Беляки… штабс-капитан… атаман Семенов… Как-то это кажется далеко-далеко…» — задумался Ермолай.
Медленно отрицательно покачал головой.
— Удачин-старший в 1921 году с атаманом сбежал в Маньчжурию, — продолжал майор. — Сынок с мамашей, кстати, это вторая семья штабс-капитана, остался у нас, сначала они жили в Иркутске, потом переехали в Новосибирск. Удачин-старший участвовал в антисоветской деятельности этого отщепенца Семенова и созданного им Союза белых казаков. Особенно в Забайкалье, они проводили диверсии, устраивали поджоги, убивали наших активистов, комсомольцев и так далее. Есть данные, что Удачин-старший после 1921 года нелегально проникал на нашу территорию и тоже участвовал в подрывной, преступной деятельности…
«Папаша-белогвардеец! Куда концы тянутся?.. Это надо же…» — слушая, раздумывал Ермолай.
— …В Новосибирском архиве НКВД я нашел донос соседей Черемухиных, это новая фамилия жены, второй жены штабс-капитана. Так вот, согласно доноса, мужчина, очень похожий на Удачина-старшего, неоднократно был в гостях у Черемухиных. Теперь смекаешь, лейтенант? Чем он занимался в Советском Союзе?
Исходя из услышанного, Сергеев напряг свое воображение. Кое-что прикинул и в раздумье вымолвил:
— Папаша, белый офицер, склонил к работе против Советской власти сынка! Сынок снабдил слабоумного поджигателя «коктейлем Молотова» и направил на театр! Дебил сделал свое гнусное дело, Удачин-младший свалил подальше.
— Правильный вывод, — слегка улыбнулся майор. — Кстати, сынок оставил себе фамилию отца.
— А где сейчас Удачин-младший? — спросил Ермолай.
— Сбежал гад в Маньчжурию, мы, конечно, объявили его во всесоюзный розыск. Для сведения, здесь, в Сибири, далеко не все спокойно. Кроме белогвардейского отребья, действует и японская разведка. Недавно органы задержали в Новосибирске японского агента.
— Настоящего японца? — удивился Ермолай.
— Он по национальности оказался корейцем, но был завербовал японской разведкой, на нее и работал…
Ленинград,
служебный офис ГРУ ГШ Красной армии…
В кабинете присутствовали трое офицеров: подполковник Чехов, майор Истомин и капитан Максимов. Они обсуждали ход операции «Театр».
— …мои сотрудники плотно поработали по Пехоеву, известному в определенных кругах под кличкой Герцог, — излагал подполковник. — Это еще тот фрукт, любитель сладкой жизни, девочек и еще художественных произведений искусств. Оказалась, что в рамках своей коллекционной деятельности он до войны сотрудничал со многими, в том числе и с иностранцами. В частности, с неким шведом Стэном Ульссоном. Мы не исключаем связи этого Стэна со спецслужбами Швеции, ну и соответственно фашистской Германии.
— Пехоев был в разработке нашей службы? — спросил Истомин.
— К сожалению, нет, — хмуро ответил подполковник. — Поэтому полной картины его деятельности мы не имеем.
— М-да, плохо, — хмуро выдавил Истомин. — У НКВД на него тоже ничего нет?
— Нет, — бросил подполковник.
— Как он сумел сохранить свое место после пожаров на Бадаевских складах? — энергично спросил капитан. — Ведь почти все руководство складов было отдано под суд.
Подполковник развел руками.
— Мне это неизвестно.
Капитан хотел что-то сказать. Но в это время подал сигнал телефонный аппарат. Чехов поднял трубку, какое-то время слушал абонента.
Затем со словами:
— Это тебя, из милиции, — передал трубку Максимову.
Капитан какое-то время слушал. Затем поблагодарил абонента, положил трубку, взглянул на присутствующих и вымолвил:
— Информатор у квартиры Калиновского сообщил, что к коллекционеру приходил подозрительный мужчина в коричневом пальто и шапке.