«Союз русского народа» возник стихийно как народный порыв для защиты царского самодержавия, оказавшегося под ударами сорганизовавшихся сил разрушения. Пока продолжались открытые революционные выступления и нападения на власть, эта защита выражалась в разгоне революционных скопищ на улицах, в выказательстве народной преданности Царю, в демонстрациях народного убеждения в необходимости сохранения самодержавия. Но как только иудомасонство убедилось в невозможности повалить монархию открытою силою и скомандовало своим палачам и боевикам уйти в подполье, и своим пособникам и укрывателям из интеллигенции укрыться защитной одеждой «легальной» оппозиции, перед «Союзом русского народа» как организацией не только контрреволюционной, но и проти-воконституционной возник вопрос: что делать дальше?
Государь, обманутый министром Витте и либеральными петербургскими советчиками, уступил домогательствам крамоль-
ников и, издав манифест 17 октября 1905 года, дал право утверждать, что народу дарована конституция и что, следственно, Царь перестал быть самодержавным. Во всяком случае, такое именно истолкование было воспринято тогдашним правительством — с Витте во главе и высшими государственными учреждениями.
Правда, сам Государь понимал дело иначе и ряду патриотических депутаций отвечал: самодержавие мое остается, как было встарь. И при начертании новых основных законов 1906 года Государь собственноручно восстановил прежнее определение императорской власти, вписав слово «Самодержавный», которое уже было выпущено услужливыми клевретами масона Витте.
Однако Государь Император требовал признания и уважения изданных им новых законов и, следовательно, признания законодательных прав Государственной думы.
Получалось нечто вроде заколдованного круга: народная толща, мнение которой ярко выражал «Союз русского народа», в ограничении прав Самодержца чуяла величайшее для России бедствие и потому не хотела слышать о конституции, не хотела допускать мысли, что Царь более не самодержец, что воля царская отныне связана, что совесть Государева уже не свободна... С другой стороны, сам Царь-Самодержец приказывал признавать Государственную думу и законы 1906 года, содержащие в себе явные признаки ограничения и умаления самодержавия царского.
Выходило так: либо — во имя восстановления поврежденной полноты царского самодержавия — ослушаться самого Царя, стать на путь восстания против правительства и силою вернуть Царю исторгнутую у него интеллигентским обманом и революционным устрашением полноту власти... Либо покориться и признавать новые — по существу, конституционные — законы, пока Государю-Самодержцу не благоугодно будет их изменить или
заменить настоящими, полезными народу. А до той поры всячески сохранять и оберегать в народе приверженность к самодержавию и готовность во всякую минуту поддержать Государя — как полноправного Самодержца.
Первый путь — революционного восстановления царского самодержавия — казался всем верноподданным преступным нарушением присяги и для них был явно невозможен.
Верноподданный «Союз русского народа» вынужден был стать на второй путь и вступить в борьбу с разлагателями государства в самой невыгодной для простонародной организации обстановке — партийного парламентаризма.
Все партии, боровшиеся с государством, пользовались постоянной поддержкой международной темной силы и вообще всех тех, кому выгодно и желательно было если не полное уничтожение, то возможно большее умаление и обессиление Российской империи, быстрый рост и мощь которой начинали пугать едва ли не всех ближних и дальних соседей наших. Большинство, еще со школьной скамьи политически развращенной, интеллигенции нашей сочувствовало и поддерживало те или иные противомонархические предприятия. Банкиры, промышленные тузы, купеческие миллионщики, знатные самодуры отсыпали миллионы рублей в карманы злейших врагов монархии и России. Десятки противомонархических газет издавались на средства подобных «меценатов».
Земские и городские самоуправления при попустительстве либерального чиновничества были постепенно захвачены шайками пришлых интеллигентов самых крайних противогосударственных убеждений.
В министерствах и государственных управлениях кишели чиновные интеллигенты, которые в царском самодержавии видели лишь вредный пережиток азиатского варварства.
Чтобы бороться с такими злоухищренными и оснащенными противниками и с такими сложными силами государственного
развала, недостаточно было численного превосходства и монархической настроенности глубоких толщ простого народа. Необходима была соответствующая организация этих толщ и организация, конечно, не частная, не любительская, а общенародная — государственная.
«Союз русского народа» времен 1906—1907 годов с его 3— 4 тысячами местных советов представлял великолепное ядро для образования такой государственной организации всенародного монархизма. Если бы тогдашнее правительство доросло до понимания того, что впоследствии понял в Италии Муссолини, и вместо упорного противодействия Государю и руководителям монархического объединения поддержало бы и осуществило бы правильную, спасительную мысль о необходимости опереть Верховную власть на организованную в мощные монархические союзы лучшую часть народа, история России была бы совсем иная.
Но рожденные ползать не могут летать. С юных лет отравленные злыми испарениями темного культа «великой» революции, российские чиновные интеллигенты ползали перед кумирами «прогрессивной общественности», пресмыкались перед «просвещенными демократиями Запада» и больше всего страшились показаться недостаточно либеральными. Неизменно — до рокового конца —- ухаживали они за смутьянами и унижали вверенную им свыше власть перед выскочками и наглецами «антигосударственной» Государственной думы и всячески открещивались и отплевывались от общения с «черными сотнями» и от касательства к чаяниям «Союза русского народа». Они не только не поддержали и не развили великую идею доктора Дубровина и его единомышленников, но все сделали, чтобы развалить и свести на нет истинно народную организацию, уже оказавшую государству спасительную помощь в самое трудное для него время.
Доклад по основам тактики и организации Высшего монархического совета
I. Необходимость и своевременность открытого провозглашения монархической идеи.
С начала революции до последнего времени монархисты открыто не выступали на арене политической борьбы. Они настолько ушли в себя, настолько перестали вмешиваться активно в жизнь страны, что могло даже постороннему поверхностному наблюдателю казаться, что в России вообще не стало монархистов. Причин тому было несколько, но главным образом тактические. С момента революции монархисты не хотели разжигать пламя междоусобной борьбы, чтобы не помешать борьбе с внешним врагом. А засим, когда внешняя война кончилась, не хотели мешать борьбе с большевиками. Выдвижение монархической идеи в момент Белого движения знаменовало бы раскол в живой силе этих движений и прервало бы помощь союзных держав, которым была нужна Россия республиканско-демократическая, т.е. такая Россия, которая была бы достаточно сильна, чтобы уплатить военную задолженность, и достаточно слаба, чтобы говорить с союзниками на равных с ними основаниях.
Кроме этого для монархистов было ясно, что предметный урок истории, который преподавался народу русскому последовательно: кадетами Временного правительства, трудовиками, социалистами разных оттенков и наконец большевиками, был хотя и очень жестоким, но единственным способом согнать хмару лжеучений и разожженных необъятных вожделений.
Ныне цикл всевозможных политических опытов закончился, и страдания народа достигают своего апогея. Мятущийся народ обращает свои взоры в сторону монархии. Открытое поднятие монархического стяга не может уж больше помешать борьбе с внешним врагом. Этого мало — борьба за монархию теперь является синонимом борьбы за Россию, ибо для всех стало ясно, что вне монархии не может быть спасения России. Как в эмигрантской среде, так и в России монархисты в большинстве, но в то время как в России благодаря террору кристаллизация монархических сил невозможна, тем важнее как можно скорее создать ее за границей, дабы в тот момент, когда монархическое движение могучим порывом охватит всю Россию, быть в состоянии влить этот поток в заранее приготовленные каналы, иметь возможность ими управлять, руководить и идти во главе этого движения. Нужно это не в целях личных тех или иных партийных группировок, а для того, чтобы охранить это будущее движение от несправедливостей, жестокостей и уклонений в сторону, всегда присущих всякому неорганизованному движению.
Кроме того, открытое выступление монархистов покажет непредвзятым иностранным политическим деятелям, с кем им нужно и должно считаться, а монархическим силам в России будет служить маяком, на который они будут равняться.
Своевременность открытого монархического выступления, кроме изложенных уже оснований, доказывается, с одной стороны, тем, что нет довода, доказывающего обратное, а с другой стороны, вестями, приходящими из России.
Что может случиться дурного для идеи монархии, если окажется, что наше нетерпение поскорее восстановить монархию заставило нас переоценить известные нам признаки и факты? Ничего, кроме того, что рост монархического движения не пойдет тем быстрым темпом, на который мы рассчитываем. Ни затормозить, ни замедлить, ни тем паче испортить это монархическое дело не может. Между тем по точным проверенным данным, идущим из наших организаций в России, мы имеем все основания даже опасаться, что мы с нашим выступлением запаздываем, что к моменту низвержения большевиков мы не окажемся в должной мере готовыми.
II. Форма и способ начала открытого монархического движения.
Переходя к вопросу о форме и способах начать открытое монархическое движение, весьма существенно не ставить себе на первый взгляд нескольких заманчивых задач, но которые в действительности завели бы монархическое дело в тупик.