босновывали на санкции “законного” революционного правительства. Хотя в глазах Русского народа санкция правительства товарищей из бывших каторжников не имела решительно никакого значения, однако даже такой незаурядный человек, как адмирал Колчак, до последних дней своей жизни изо всех сил тянулся, чтобы угодить праздноболтающей кучке государственных неучей и доказать никчемной сибирской “общественности”, что он совсем не монархист, а, наоборот, добрый народоволец и демократ.
Сменивший Деникина генерал Врангель стал вначале на почти верный путь, сурово и правдиво обличил он всю ложь и пагубу политики своего предшественника, открыто и смело провозгласил он первый и третий члены символа спасения России: Вера и Народ. Но на втором члене триединого символа генерал Врангель споткнулся, он не решился исполнить прямой долг свой, он не объявил себя верным слугой монархии, он скрыл монархическое начало в двусмысленном заявлении о Хозяине, которого народ сам себе выберет. Одним в Хозяине грезился Царь, другим – президент, третьим – диктатор на белом коне. Не найдя в себе мужества, чтобы сказать народу всю правду и во всеуслышание объявить, что без Царя России нет спасения, генерал Врангель стал на скользкий путь посулов, уступок завоеваниям революции и заискивания у виновников российского развала. Неустранимое противоречие внутреннего монархического стремления и доказательства показного “демократизма” лишило Врангеля той силы народного доверия, без которого невозможно было победить большевиков.
Ни гуманный демократизм, ни рукоплескание революционной общественности, ни восторги Бурцева, ни, полная обещаний, словесность благородной Франции, ничто не помогло – генерал Врангель не мог устоять перед напором большевиков, ибо не был поддержан Русским народом. Конечно, народ глубоко ненавидел большевиков и, конечно, всеми силами пошел бы за Врангелем, если бы только мог поверить в прочность его дела. Но народ не мог поверить в прочность белого дела Врангеля, ибо не было главного условия для успеха: за генералом Врангелем не было Русского Царя…»
Вообще, 1920-е годы в русском зарубежье прошли под знаком ренессанса монархической идеи, которая заметно поблекла за годы Гражданской войны. Легитимисты, свято соблюдавшие установленный Павлом Первым закон о престолонаследии, сделали ставку на великого князя Кирилла Владимировича, который объявил себя местоблюстителем царского престола за рубежом и вскоре был провозглашен Императором Всероссийским. Однако большинство монархистов не простили контрадмиралу Кириллу Владимировичу измену. Многим была памятна история, когда он 1 марта 1917 года пришел к зданию Государственной думы с красным бантом и предоставил офицеров и матросов своего гвардейского экипажа в распоряжение революционной власти, вынудившей императора Николая Второго отречься от престола. Да и с тем самым законом о престолонаследии все выходило не совсем гладко. Достаточно сказать, что сам великий князь нарушил статьи № 183 и № 185, так же как и его отец нарушил статью № 185 этого закона. В довершение всего были нарушены и церковные законы, в частности статья № 64.
Поэтому взоры большинства монархистов были обращены к великому князю Николаю Николаевичу, бывшему Верховному главнокомандующему русскими армиями. Экс-политики рухнувшей империи много раз обращались к нему с просьбами возглавить национальное антибольшевистское движение. Но Николай Николаевич решительно и бесповоротно отказывался. Он был убежден, что после всех потрясений революционных лет члены императорской семьи должны быть в стороне от политической деятельности. Но его продолжали уговаривать. Из России постоянно доходили слухи о подпольном монархическом движении, которое крепнет с каждым днем и готовит свержение правительства Ленина. Но необходим был авторитетный и популярный лидер. И им мог быть только великий князь Николай Николаевич.
Русский общевоинский союз, созданный генералом Врангелем из остатков белых армий, также надеялся, что именно Николай Николаевич будет вождем всей антибольшевистской эмиграции. Уговаривать его было поручено генералу от инфантерии Александру Павловичу Кутепову.
За последние 15 лет едва ли кто-то больше меня рассказывал об этом знаменитом лидере Белого движения. Например, в книге «Убить Сталина» я приводил достаточно подробную биографию Александра Павловича. Поэтому предлагаю вашему вниманию выдержки из крат кой справки, напечатанной свыше 60 лет назад в одном из эмигрантских журналов:
«А. П. Кутепов родился 16 сентября 1882 года в г. Череповце Новгородской губернии. Его отец был лесничим в селе Холмогоры. С детства чувствовал призвание к военному делу. Из седьмого класса архангельской гимназии он поступает на военную службу вольноопределяющимся и командируется во Владимирское военное училище, которое оканчивает в звании фельдфебеля.
Принимает участие в Русско-японской войне в рядах 85-го Выборгского полка. За боевые отличия был переведен в 1907 году в лейб-гвардии Преображенский полк. Первую мировую войну Кутепов начал в чине капитана. В этом полку провел всю войну, последовательно командуя ротой, батальоном и полком. Был трижды ранен. За успешно проведенную по собственной инициативе контратаку в бою 27 июля 1915 года у деревни Петрилово был награжден орденом Святого Георгия IV степени. За взятие неприятельской позиции 7–8 сентября 1916 года и удержание ее в бою с превосходящими силами противника был награжден георгиевским оружием и, наконец, за участие в Тернопольском прорыве
7 июля 1917 года был представлен к ордену Святого Георгия III степени.
После Октябрьского переворота Кутепов вступил 24 декабря 1917 года в Добровольческую армию. Он являлся одним из немногих, кто участвовал в Белом движении с первого до последнего дня. По прибытии затем в Таганрог полковник Кутепов получил ответственное назначение, став военным губернатором города. Во время героического Ледяного похода Белой армии Кутепов был назначен командиром 3-й роты Офицерского полка, получившего название Марковского. 30 марта он принял командование Корниловским полком.
Во втором Кубанском походе Кутепов принял 1-ю дивизию после смерти генерала Маркова. С августа 1918 года по 1919 год он состоял черноморским военным губернатором. В частях, подчиненных Кутепову, всегда были образцовая дисциплина и порядок. В новой роли администратора он также проявил свой организаторский талант.
В конце января 1919 года Александр Павлович снова на фронте, командует 1-м армейским корпусом. Именно под его командованием Добровольческая армия, не обладая численным превосходством, взяла Харьков, Курск и Орел. Даже во время отступления никогда отход добровольцев не был беспорядочным. Это в значительной мере было результатом того неизменного спокойствия и выдержки, которые генерал Кутепов усвоил сам и внушил своим подчиненным.
В Крыму Кутепов командовал 1-й армией. После крымской эвакуации армия расположилась на пустынном полуострове Галлиполи. Это стало одним из самых тяжелых испытаний для Белой армии. Генерал Врангель был изолирован французами от русских частей. Поддержанием духа воинов занимались Кутепов и генерал Б. А. Штейфон. Было сделано главное: потерпевшая поражение армия продолжала верить в свою правду и правоту. Был сохранен дух и воля к дальнейшему сопротивлению».
Один из офицеров вспоминал:
«В один из самых страшных моментов нашей белой жизни, в момент, казалось бы, предельного провала, на пустынной и суровой земле, в далекой чужбине вновь завеяли наши старые военные знамена. В “Голом поле” день и ночь, беспрерывной сменой молчаливых русских часовых совершалась литургия Великой России!»
Кутепову удалось невозможное. Весной 1923 года он уговорил великого князя. Для этого потребовались две встречи. Первая беседа, состоявшаяся в марте, была лапидарной. Николай Николаевич даже не пожелал говорить о своем возможном участии в антибольшевистской борьбе. Но твердый и решительный генерал от инфантерии добился второй аудиенции. Почти два часа он доказывал, что Николай Николаевич не может, не имеет права уклониться от своего долга перед Россией. И великий князь согласился:
«В течение первых дней, последовавших за его торжеством, большевизм пользовался известной популярностью среди масс, население ему верило, но это время уже прошло. Главные русские вопросы, я вас прошу особенно обратить внимание на мои слова, могут обсуждаться и разрешаться только на русской земле и в соответствии с желаниями русского народа. Сам русский народ должен разрешить свою судьбу и выбрать режим. Будущая организация России должна быть основана на законности, порядке и личной свободе. Я не претендент и не эмигрант в том смысле, который придали этим словам во время революции. Я гражданин и солдат, желающий только вернуться домой, чтобы помочь Родине и согражданам. Когда по воле Божией восторжествует наше дело, сам русский народ решит, какая форма правления ему нужна…»
Генерал от инфантерии А. П. Кутепов
Шестнадцать крупнейших эмигрантских организаций с восторгом встретили это известие. Строились планы, намечались руководители. Но прежде всего нужен был тот, кто возглавит тайную борьбу с большевиками. Выбор Николая Николаевича пал на Кутепова. Он вызвал генерала в Париж и предложил ему возглавить боевую организацию. Александр Павлович был озадачен. Он прекрасно понимал, что к такой работе абсолютно не готов. Участник трех войн, он никогда не имел дела с контрразведкой. Кутепов долго колебался. И все же принял решение: он отдает себя в распоряжение великого князя. В тот же день Александр Павлович сообщил об этом генералу Врангелю.
Председатель Русского общевоинского союза себя иллюзиями не тешил. Он понимал, что, скорее всего, боевая организация никакого грандиозного успеха не добьется, а люди погибнут. В худшем случае никаких успехов не будет вообще, ведь ЧК не дремлет и наверняка уже прорабатывает возможность внедрения в ряды кутеповцев нового Азефа. Не скрывая огорчения от решения своего друга и ближайшего помощника, 21 марта 1924 года Петр Николаевич Врангель отдал приказ об освобождении Кутепова от всех его обязанностей. В письме Врангеля к Кутепову есть весьма интересный момент: