Возможно, Боб и Иллома пытались связаться со мной, но не застали — мне много приходилось работать и вне здания Минвнешторга. А вот физическое присутствие меня на этой работе и ее точное место выяснил Стефен.
Предполагалось, что вызов на встречу в город со стороны Стефена мог быть проверкой. На встречу я мог прийти один, а это прямое нарушение правил встреч с иностранцами, которое гласило: встречаться только вдвоем с разрешения руководства. Но даже приход на встречу вдвоем означал, что кто-то санкционировал ее без достаточного обоснования деловой необходимости. Вот тогда у канадской контрразведки и возник бы вопрос: кто стоит за моей спиной?
Такого удовольствия мы канадцам доставить не имели права, и не доставили.
Всей этой перепиской и звонками Джеффри оказал канадской контрразведке еще раз услугу, выведя ее снова на «объект разработки».
Почти сразу после возвращения с Канадской национальной ярмарки на мое имя от Джеффри пришло письмо. Как обычно, оно было деловое. В то же время он писал, что в конце сентября в Москве с канадской тургруппой побывают его мать с сестрой. Возможно, они позвонят мне, чтобы передать привет. И снова высказывалось пожелание встретиться, например, в Европе, если я туда поеду. Ответ был дан по официальной линии.
В начале декабря в адрес моей работы в министерстве от Джеффри снова пришло письмо. Он направлял мне вырезку из монреальской газеты, в которой говорилось об удачной сделке советской стороны с итальянской фирмой «Монсанто». А в конце письма — традиционная приписка: «…Путешествуете ли вы, где бываете, сообщите». Однако на бланке стоял уже другой адрес — на Метрополитен-бульвар.
Еще в начале 1972 года мне показалось странным, что Джеффри снял для нескольких представляемых им фирм помещение в столь неудобном для деловых контор районе города. Место было непрестижное, а фирмы, в которых Джеффри подвизался управляющим, — достаточно солидные.
Незадолго до окончательного возвращения из Канады я побывал в этой конторе Джеффри. Тогда я обратил внимание, что ее окна располагались напротив помещения кубинского торгпредства. Их отделяло менее пятнадцати метров. А через некоторое время взрыв в торгпредстве Кубы оборвал жизнь двух его сотрудников. Случай со взрывом Джеффри обошел молчанием, хотя обычно обсуждал со мной и менее значительные события.
Видимо, забегая вперед, следует рассказать подробнее об этом террористическом акте.
В июньском номере за 1974 год канадского журнала «Маклинз» была помещена статья двух журналистов под названием «Как ЦРУ мистифицируют нас». Она начиналась с изложения трагических событий в Монреале в апреле 1972 года: взрыв бомбы в помещении торгового представительства Кубы.
По окончании разбирательства министерство иностранных дел Канады выступило с заявлением, в котором указывалось, что эта акция была совершена антикубинской организацией «Молодая Куба». Она якобы считала кубинское торгпредство в Монреале центром деятельности кубинской разведки как в самой Канаде, так и в США.
Однако расследование, которое провели авторы статьи, привело к иным результатам: акция против кубинской торговой миссии была совершена ЦРУ с целью получения секретных документов, хранящихся там. Авторы также выяснили, что КККП помогало ЦРУ в проведении этой и подобных операций на территории Канады.
Они сообщили, что раз в неделю из штаб-квартиры ЦРУ в Лэнгли направляется очередная партия разведывательной информации в Канаду. Представители канадских разведывательных органов с помощью работников резидентуры ЦРУ в Оттаве изучают и реализуют эти материалы.
Журналисты приводили данные, что связь КККП с ЦРУ осуществляется в области военной разведки и проведения тайных операций. Подчеркивалось, что ЦРУ на территории Канады могло действовать и самостоятельно, не ставя в известность канадские спецслужбы. По этому поводу бывший сотрудник Агентства национальной безопасности США Пек Уинслоу сказал: «Американское разведывательное сообщество и военная разведка считают Канаду не чем иным, как продолжением США в северном направлении».
А что, если контора Джеффри Вильямса не случайно оказалась рядом с кубинским торгпредством незадолго до взрыва? В момент взрыва Джеффри находился якобы в Ванкувере. Алиби? Не отводили ли от него подозрение в связи с реализацией акции ЦРУ против кубинцев?
Логика подсказывает, что в момент моего отъезда из Канады присутствие Джеффри было необходимо для завершения работы со мной на данном этапе. Значит, были какие-то очень важные причины в ответственный момент работы со мной вывести Джеффри за пределы Монреаля. Алиби в «кубинском деле» перевесило необходимость быть в Монреале во время нашего отъезда.
В узком кругу профессиональных разведчиков всего мира хорошо известна американская фирма «Рэнд корпорейшн». Именно она подвизалась в качестве главного консультанта по стратегии ЦРУ. Ее многочисленные филиалы во всем мире далеко не так безобидны, как выглядят на страницах проспектов и в лице обладателей визитных карточек ее сотрудников.
В Канаде эта фирма известна как «Канадиен интер-солрэнд компани лимитед». Ей подчинены, с частности, филиалы «Импрувд машинери инк» и «Импко-Негри боззи». Не служили ли обе эти фирмы для Джеффри прикрытием, от имени которых он выступал управляющим? Ведь прикрываясь ими, Джеффри в течение ряда лет сотрудничал с КККП, а значит и с ЦРУ. Он изучал попадавших в его поле зрения советских людей и граждан социалистических стран, прибывших в Канаду.
Не случайно же и Дэнтермонт и Клифф неоднократно поднимали в беседах со мной вопрос о целесообразности моей работы на американскую разведку.
Вот откуда большая вероятность, что нити трагического взрыва в кубинской торговой миссии вели и в контору Джеффри Вильямса на Метрополитен-бульваре Монреаля, где незадолго до событий он снял помещение в расположенном напротив доме, а по завершении акции сменил адрес этого прикрытия.
В 1974 году попытки привлечь внимание спецслужб Канады, США и Англии к моим выездам в Европу не увенчались успехом. Направленное весной того года из одной европейской страны в адрес Клиффа условное послание осталось без ответа. Как выяснилось позднее, Клифф якобы отсутствовал в городе в момент прихода сигнала, а когда получил его, то выезжать было поздно.
Вернее всего, КККП хотело убедиться в серьезности намерений с моей стороны, и условный сигнал — вызов на встречу из Европы позволил им уверовать в мое согласие «сотрудничать». Ехать же на встречу по вызову Клиффу было не с чем — документы готовы не были.
Таким образом, в концу 1974 года в игре наметилась тревожная пауза.
Торг здесь уместен
Весной семьдесят третьего года я побывал в одной из европейских стран в надежде, что канадская контрразведка, ЦРУ, а может быть, и СИС выйдут на меня снова.
Надежды не оправдались. Видимо, обмен информацией о появлении советского гражданина, «интересного» в оперативном отношении, в капиталистических странах-союзницах по НАТО в то время еще не был достаточно эффективным. Или КККП не хотела рисковать в разработке русского, а может быть, она не была готова к встрече со мной.
Поэтому было принято решение мне выехать в краткосрочную командировку на Канадскую национальную ярмарку, где наша страна была представлена павильоном советской печати и полиграфии.
Прикрытием была избрана должность заместителя директора павильона, которая позволяла в оперативном отношении иметь необходимую свободу действий.
Порядки для советских стендистов и сотрудников павильона были весьма строгие: о каждой отлучке из павильона нужно было докладывать, в город выходить не менее чем по два человека, поздно в гостиницу не возвращаться. Мне было проще в этом отношении не только потому, что я был из руководства, но и потому, что директору павильона я был представлен как сотрудник органов.
Но главное, нужно было думать о впечатлении, которое я произвожу на фоне инструкций о поведении советских за рубежом на канадскую контрразведку. Представлялось, что мои одиночные визиты в город могут быть достаточно хорошо обоснованны моей предыдущей работой в этой стране в торгпредстве. Но к вопросу о моей свободе передвижения я должен был готовиться.
Для канадцев отлично организованная на живописном берегу озера Онтарио ярмарка в Торонто носила и познавательный характер, и имела символическое значение при проводах лета. По многолетней традиции ярмарка завершалась в воскресенье всенародным гулянием и красочным фейерверком. А в первый понедельник сентября, вместе с началом «индейского лета», начинались трудовые будни.
В двадцатых числах августа я приехал в Торонто. Ожидалось, что канадская спецслужба незамедлительно воспользуется такой возможностью, чтобы подойти ко мне. Была отработана линия поведения, подготовлена информация, с передачей которой рекомендовалось не спешить.
Анализируя в Центре сложившуюся обстановку, мы пришли к выводу, что канадцы получили достаточно сведений о моем пристрастии к деньгам. Теперь предстояло вести линию на беспокойство за мою безопасность в случае, если я решусь работать со спецслужбой.
Безопасность… Это в первую очередь конспиративность действий канадской контрразведки в организации со мной связи. Нужно было навязать согласие с их стороны на право мне самому принимать решение по выбору места и времени встреч. Главное же — гарантии на самом высоком уровне, особенно на случай провала.
Когда речь шла об этой части легенды, в Центре вначале остановились на гарантиях уровня руководства КККП, но потом, с целью придания серьезности намерениям «вербуемого», решили не мелочиться: документальные гарантии должны быть от имени главы правительства страны на случай ухода в Канаду.
Стратегия была определена, кое-что и из тактики продумано, но конкретика в деталях… Особенно, когда возникнут неожиданные ситуации и вопросы со стороны канадцев. Это тревожило.
Бессонными ночами много раз вспоминал я подход в поезде, разговор с контрразведчиком и обдумывал «экспромты». Исходил из простейшей истины, что лучший экспромт тот, что заранее подготовлен.