Уношу с собой «Каталог коллекции Шерлока Холмса», на котором делаю надпись: «Куплена 23 июня 1966 года во время посещения таверны Шерлока Холмса, которая расположена в двух минутах ходьбы от Трафальгарской площади»
Успех разведчика во многом зависит от того, как сложатся его отношения с «чистыми» работниками ведомства, «под крышей» которого он работает. В моем случае – Теххимимпорта. Обязанности по работе я исполнял профессионально, рос в должностях. От меня «чистые» получали помощь не только советами, но и делами. Работы я не сторонился, и вскоре мои коллеги перестали стесняться меня. Более того – стали помогать.
Далеко не всегда надо оформлять отношения «помощник» – разведка на юридической основе. Чаще всего я имел дело с людьми, доброжелательно настроенных к органам.
Один из директоров конторы в ТХИ долго сторонился меня, но жизнь помогла и ему и мне все расставить по своим местам. Под его началом работали молодые мужчина и женщина – оба семейные. Мужчина оформлялся на работу в западную страну в качестве представителя ТХИ – в той стране шли закупки оборудования для «Большой химии». Когда билеты уже были на руках, в партком Внешторга пришло анонимное письмо. Работника обвиняли в интимной связи с женщиной из конторы. Партком потребовал разобраться.
В отчаянии директор обратился ко мне. Я знал подчиненного ему работника и плохого о нем ничего сказать не мог. Спросил своих «помощников» – те подтвердили порядочность человека.
– Валентин, можешь сказать в парткоме, что со стороны нашей службы к сотруднику претензий нет, анонимка – клевета…
Я превысил свои полномочия – это было дело контрразведчиков, но стоял вопрос о важной государственной работе в стране, решающей задачи для нужд и нашего народного хозяйства. И я взял «грех» на душу. Я не был уж столь бескорыстен, надеясь, что это зачтется мне в работе с руководством ТХИ. Так и случилось. Работник уехал за рубеж, честь женщины была спасена, а я стал обращаться с доверительными просьбами к директору, который в отношениях со мной до этого случая был весьма строптив.
В январе шестьдесят седьмого года началось мое оформление в Канаду для работы на «Экспо-67». До выезда мне было необходимо побывать в Японии для встречи с «Фузи», «Кондо» и специалистом по климатическим камерам.
Как обычно, зашел к коллеге из информационной группы НТР.
– Митя, дорогой, – с деланым радушием обратился я к симпатичному коллеге, с которым нас роднила живопись, – что привезти тебе с Японских островов? Что-нибудь из красок?
– Точно. Нужна берлинская лазурь, в общем, оттенки голубого и синего. Я что-то увлекся прозрачностью неба Подмосковья.
– Нет проблем, Митя. А нет ли у тебя какого-нибудь старого задания, еще не выполненного? Может быть, я поработаю? Ты меня знаешь – люблю что-то особенное…
– Смотри сам, – и Митя подсунул мне толстенную папку-досье с заданиями ВПК.
Я стал читать бланк заявки на указанной Митей странице. Конечно, задание по Америке, фирма «Митчелл», работают уже два года в Нью-Йорке, Париже и Лондоне. А что же нужно? Образец гелиевого ожижителя – криостат. Номер задания говорит о космической тематике: сверхнизкая температура, почти абсолютный нуль, 9 градусов по Кельвину.
– Хорошо, я возьму это задание на проработку…
– Но помни – это для космоса… Сам знаешь – важное.
– Важное? А что же оно киснет уже два года в Европе и за океаном? Они, видимо, уже давно его «рассекретили» перед американской контрразведкой. Ладно, беру – есть кое-какие задумки…
– Ты лучше посмотри внимательнее на номер задания: ведь два нуля – совершенно секретное. Да с этим заданием в нью-йоркской резидентуре никто даже и не пытался работать. Это им не по зубам. Почему оно не у вас? Так распорядились сверху.
Митя еще добавил:
– Выполнишь – крути дырку под орден. Оно на учете!
На том и расстались.
Я напрягся и вспомнил, что один из моих японцев, «Тромб», который помогал мне на границе доступного и опасного, работал в коммерческой фирме и однажды мы обсуждали с ним закупку криостатов из фирмы «Митчелл». Правда, простых, для обычных дел. Но и тогда были трудности с получением экспортной лицензии на ввоз приборов в СССР. «Тромб» особенно рисковать не хотел. Постоянно он пребывал в Осаке, во время визитов в Москву обязательно встречался со мной.
Его судьба была тесно связана с Квантунской армией, которая в годы войны оккупировала Маньчжурию. У «Тромба» был там друг. Теперь он стал большим начальником в МИТИ – Министерстве международной торговли и промышленности. Жизнью оба были обязаны нашим войскам, которые стремительно разгромили японцев в сентябре 1945 года: «Тромб» и его друг были приговорены японским военно-полевым судом к расстрелу за пораженческие настроения.
За три года плена в Сибири «Тромб» выучил русский язык и теперь занимал руководящий пост в торговой фирме, имеющей хорошие отношения с Китаем и СССР. К нему-то я и собирался обратиться, знал, что он выполнит задание, если, конечно, возьмется за него. Если же откажется, о моей просьбе никто не узнает. В Токио я позвонил «Тромбу» и, мотивируя встречу работой по ТХИ, через пару дней встретился с ним в китайском ресторане на Гинзе.
– Помнится, мы разговаривали об американской фирме «Митчелл»…
– Да, Максимов-сан, мы имеем соглашение на поставку их криостатов в Японию, но не в страны Восточного блока.
– У меня есть просьба… – И я изложил суть задания, в ответ на что бизнесмен не по-японски развел руками: «Ну что с вами поделаешь!»
– Хорошо, Максимов-сан, через три дня я дам вам ответ.
И вот мы снова сидим на Гинзе.
– Мы уже поставили два гелиевых ожижителя в Хиросимский университет. Один в работе, другой – в запасе. Конечно, вам образец нужен срочно? Как говорится, «кровь из носа!..»?
– В пределах полугода.
– Я организую поставку в Москву через три месяца. Цена – 15 000 долларов.
Я имел полномочия приобрести криостат за 7500 долларов. Но это уже были «технические» трудности. Разговор с «Тромбом» происходил в марте, и мы договорились, что к концу мая образец будет в Москве. Я разъяснил, как и кому передать образец (я в это время уже должен быть в Монреале) и как получить деньги.
«Тромб» обещание выполнил. Мой коллега из НТР, который принял от японца образец, рассказал о реакции руководства на появление криостата в здании разведки. Образец был на контроле у руководства КГБ. Связано это было с тем, что стыковки грузовых космических кораблей срывались одна за другой – лазерный прицел не давал нужной точности при сближении «грузовика» со станцией длительного использования. Нужен был криостат с температурой именно в 9° Кельвина, чтобы стабилизировать лазерный луч, направленный на стыковочный узел станции.
На вид прибор был как обычный термос, рассчитанный на литр, но его значение было более чем значительное: один за другим грузовые корабли сгорали в атмосфере Земли, не выполнив стыковку.
Мой начальник во Внешторге и коллега, получивший образец от «Тромба», принесли криостат в кабинет заместителя начальника НТР. Тот позвонил начальнику разведки и получил приказ принести криостат к нему.
– И вот эта штука может помочь нашему космосу? – начал с сомнением начальник разведки, мысля крупными государственными категориями.
– Да, это тот самый образец, наконец-то мы его достали, – сказал замнач НТР.
– Вы уверены, что тот самый?
– Абсолютно.
Через час образец был доставлен в конструкторское бюро космических ракет. А я, вернувшись из Канады осенью шестьдесят седьмого года, был награжден… почетной грамотой за подписью председателя КГБ со стандартной формулировкой «за достигнутые положительные результаты…». Я был счастлив, особенно от того, что мой пиджак не пришлось дырявить.
Порадовал меня и «Фузи». Он приготовил обширную информацию по ионообменным смолам для нужд строителей подводных лодок с атомной установкой и производства твердых ракетных топлив. Передал он и секретный доклад на конференции по стратегии и тактике в области применения амберлитовых (ионообменных) смол.
По своей инициативе «Фузи» передал мне карту Японских островов, на которой было указано размещение военно-морских и военно-воздушных баз США: назначение, состав, количество самолетов и судов, другие характеризующие сведения. Данные «Фузи» получил от своего друга по университету, который был близок к группе политиков, в число которых входили премьер-министр и министр МИТИ.
Карта была направлена в ГРУ, которое оценило сведения положительно, заметив: данные дополнили уже имеющиеся сведения о дислокации американских войск в Японии.
Я возвратился в Москву и в конце апреля пересек Атлантический океан для работы на «Экспо-67».
Глава 4. В Стране кленового листа
Приятный человек
Шел второй месяц моей работы в Коммерческом центре советской секции «Экспо-67». Остались позади открытие грандиозной международной выставки под девизом «Человек и его мир», первые впечатления о двухмиллионном городе, прозванном «Западным Гонконгом». Шли обычные оперативные будни: знакомства, беседы, первые встречи в городе с коммерсантами и специалистами, работающими к области нефтехимии, химии, пластмасс.
Через оперативные возможности и анализ обстановки на выставке было известно, что помещения советских организаций оснащены подслушивающими устройствами, телефонные разговоры контролируются. Наши граждане сообщали об их изучении спецслужбами. Работала контрразведка, и не только канадская…
В двадцатых числах июля я выехал во второй по величине город страны – Торонто, где проводилась Международная выставка пластмасс. В коммерческом центре на «Экспо-67» по линии Минвнешторга лишь я один представлял объединение «Теххимимпорт», которое закупало оборудование по производству сырья и изделий из пластмасс. Многолетняя специализация в этой области давала мне возможность завязывать полезные знакомства среди деловых людей Запада, прикрывать свой интерес в работе по НТР.