— Хо-хо-хо, хе-хе-хе, хи-хи-хи, ха-ха-ха! — вторят ему другие мишени.
Про девочку Руту
Уснувший троллейбус
Спящий троллейбус я видела собственными глазами. Он стоял поперёк улицы, накренившись набок, один ус торчал вверх, окна и двери были закрыты, а изнутри доносилось тихое похрапывание и посапывание. По синему кузову стучали прохожие и водители машин, которым троллейбус загородил дорогу, но внутри все крепко спали и никто не откликался.
Представьте себе, что во всём виноват был плюшевый мишка, не желавший закрывать глаза. Его принесла с собой девочка Рута, которая вместе с мамой вошла через переднюю дверь и устроилась на маминых коленях около окна. Вокруг сидело и стояло много людей, лица у всех были усталые и заспанные.
«Наверно, мишке тоже хочется спать», — решила девочка и положила своего плюшевого друга, чтобы он закрыл глаза. Надо вам сказать, что этот медвежонок, только вчера подаренный девочке, прекрасно умел закрывать глаза, когда его укладывали, и тут же открывал, если его поднимали. Очень послушный был мишка! А тут, сколько ни клади, не закрывает. «Что случилось? Почему он не засыпает?» — удивилась девочка и тихонько запела:
— Баю-баю, баю-бай, спи, мой мишка, засыпай…
Однако мишка, хоть и устал за длинный день, никак не закрывал своих чёрных, круглых, как пуговицы, глаз.
Тогда девочка запела громче:
— Баю-баю, мой малыш, почему же ты не спишь? Поскорее засыпай, баю-баю, баю-бай…
— Рута, нельзя так громко петь в троллейбусе! — сказала мама, едва сдерживая зевок. — Вернёмся домой — тогда и уложишь.
— Но он же хочет спать, мама, только вот глазки никак не закроются, — возразила Рута и снова запела: — Баю-баю, мой медведик, баю-баюшки, малыш…
Мама собралась было снова сделать дочке замечание, но тут ей самой так захотелось спать, что она не смогла и словечка вымолвить: устала мама, целый день работала на фабрике, ходила от одного ткацкого станка к другому, а потом ещё поехала за дочкой в детский сад. Очень устала.
— Что за стыд, что за срам, всё глядишь по сторонам, надо глазки закрывать, медвежатам надо спать, — тянула девочка свою колыбельную и даже попыталась помочь мишке закрыть глаза, потрогав их пальчиком. Но упрямец продолжал смотреть в потолок.
Зато у девочкиной мамы глаза закрылись, и она сладко уснула. Посмотрела Рута на маму и рассердилась на мишку:
— Смотри, даже мама уже спит. Как тебе не стыдно! Засыпай сейчас же, а то отшлёпаю, — пригрозила она. — Баю-бай, баю-бай…
Теперь склонилась на грудь голова у сидевшей рядом старушки, и вскоре она тоже уснула. Начали слипаться глаза и у других пассажиров. Даже те, кто стоял в проходе, зевали, тёрли глаза, прислонялись друг к дружке и наконец засыпали, как будто кто-то дал им всем сонные пилюли. Кто сидел на мягких сиденьях, те заснули ещё раньше, откинувшись на спинки или положив голову на плечо соседа. Кто-то тихо посапывал, кто-то громко храпел, а кто-то даже бормотал во сне. И только упрямый мишка, тот, которого укладывали и баюкали, ни за что не желал закрывать глаз!
— Баю-баюшки, малыш, ну чего же ты не спишь?.. — терпеливо напевала девочка. — Баю-баюшки-баю…
Теперь дело зашло уже совсем далеко: начал клевать носом сам водитель! Он тоже устал — весь день за рулём. Но хотя сон одолевал его, он твёрдо знал: спать нельзя ни за что, это опасно, может случиться авария. Поэтому он гнал дремоту из последних сил, даже ущипнул себя за щёку, чтобы развеять сон. И всё же, против его воли, глаза слиплись, голова свесилась на грудь, руки выпустили руль, только нога всё ещё нажимала на педаль. Неуправляемый троллейбус проехал ещё немножко вперёд, но вдруг свернул влево и уже покатился по тротуару, к счастью, у него сорвался с проводов один ус, а то доехал бы до откоса и свалился в реку. Троллейбус встал поперёк улицы, загородив всем дорогу.
И хоть бы теперь кто-нибудь проснулся! Никто! Да и как тут проснёшься, если мишка лежал с открытыми глазами, а Рута продолжала его баюкать.
На улице возникла ужасная кутерьма. Ни в ту, ни в другую сторону не могли проехать никакие машины. Длинные вереницы их стояли по всей мостовой. Возле уснувшего троллейбуса начала собираться толпа.
— Что случилось? — спрашивали люди друг у друга, поглядывая на торчавший вверх ус троллейбуса, на его закрытые двери и на водителя, навалившегося на руль.
— Т-с-с! — прижал вдруг палец к губам один прохожий. — Послушайте!
Все смолкли, и тут стала слышна доносившаяся из троллейбуса колыбельная:
— Спи, мой мишка, милый друг, все детишки спят вокруг…
И — вы подумайте только! — то одного, то другого из любопытных прохожих, остановившихся возле троллейбуса, стало клонить в сон, некоторые, не выдержав, поплелись на газон соседнего скверика, легли на траву и так захрапели, что даже травинки вокруг заколыхались!
— Ну и девочка! — испугался кто-то из водителей. — Этак она скоро весь город усыпит!
— И начнётся у нас жизнь, как в сказке про спящую царевну, — усмехнулся другой, едва сдерживая зевок.
— Вам смешно, — откликнулся третий, — а следовало бы посмотреть, кого это она там так усердно баюкает.
Он залез на фонарный столб и заглянул в окно троллейбуса.
— Всё ясно, — сказал он, спустившись на тротуар. — Мишку своего баюкает, а у того глаза не закрываются. Баюкает мишку, а убаюкала всех пассажиров и самого водителя.
— Вот оно что… — заговорили собравшиеся, позёвывая. — Что же теперь делать?
Рута не видела и не слышала, что творится на улице. Её и саму одолевал сон. Продолжая напевать, она задремала и не почувствовала, как кто-то отодвинул в окне рядом с ней стекло и чья-то рука осторожно вынула из её объятий упрямого мишку. Скоро мишку положили назад, а девочку легонько похлопали по плечу. Она проснулась и радостно воскликнула:
— Смотрите, мишка уснул! Мама, у мишки глаза закрылись!.. Он снова умеет спать!
Проснулась мама, проснулись остальные пассажиры, и даже сам водитель протёр глаза. Увидев, что делается на улице, он ахнул и быстро выскочил из троллейбуса, чтобы поставить на место сорвавшийся ус. Дёргая штангу за верёвку, он извинялся перед другими водителями и был очень удивлён, что никто его не ругает, все улыбаются и позёвывают.
Вскоре троллейбус, очнувшись от сладкого сна, уже мчался по улицам города. Рута больше не пела. Она внимательно поглядывала на своего плюшевого друга и никак не могла понять, кто же научил его снова закрывать глаза.
Усы Деда Мороза
Случилось это весной, ранней весной, когда на карнизах повисли сосульки. Капли, падая с них, звенели, как маленькие колокольчики: трень-брень, тёплый день, трень-брень, тёплый день!.. Снег таял, и повсюду журчали бесчисленные ручейки. Вдоль одного такого ручейка бежала маленькая девочка Рута следом за красным пластмассовым корабликом, который быстро плыл по течению. Вдруг кораблик наткнулся на что-то, остановился и завертелся на месте. Рута догнала его и увидела, что он зацепился за какой-то непонятный комок. Она вытащила на берег кораблик и вместе с ним этот комок. То ли клочок шерсти, то ли спутанные нитки… Встряхнула девочка комок и даже ахнула от удивления: это же усы! Длинные седые усы — таких, пожалуй, ни у кого теперь нету. Намокшие, в грязи, выглядели они не очень солидно, даже смешно было на них смотреть. Наверное, решила Рута, всю зиму пролежали в снегу, а теперь, когда снег начал таять, течение ручейка и подхватило их.
«Кто же мог потерять усы? — раздумывала девочка, разглядывая странную находку. — И как это вообще можно — потерять усы?..»
Она было совсем уже собралась бросить их обратно в ручеёк, потому что измазала пальцы, однако что-то заставило её удержаться. Девочке показалось, что когда-то она уже видела эти усы. Но когда? Не выпуская грязный мокрый комочек, присела она на корточки возле вытащенного на берег кораблика и задумалась.
И тут вспомнился ей Новый год. С каким же нетерпением поглядывала она в тот вечер на двери, дожидаясь, когда раздастся звонок. И вот он зазвенел! Радостная выбежала она в прихожую и увидела на пороге Деда Мороза. У него были точно такие усы!
«Конечно, такие! Я же прекрасно помню. — Она вскочила на ноги. — Это его. Это усы Деда Мороза! Наверно, потерял, после того как ушёл от нас. Я ещё тогда заметила, что усы у него держатся не очень крепко… Ушёл, а они совсем оторвались и потерялись. Ну конечно, так оно и было!»
Рута бережно завернула усы в носовой платок, подхватила свой кораблик и побежала домой. Скинув пальтишко, шмыгнула в ванную, хорошенько намылила седые усы шампунем и выстирала. Потом высушила на радиаторе, аккуратно расчесала гребешком и закрутила кончики вверх. Когда всё было готово, подошла к зеркалу и приложила их к верхней губке. Сомнений больше не было: это усы Деда Мороза.
Наступил вечер. Пора ложиться спать. Рута снова завернула свою находку в носовой платок и, прежде чем лечь в постель, сунула свёрток под подушку. Легла и опять стала думать про Деда Мороза. Так разволновалась, что никак не могла заснуть.
«Сидит, наверно, сейчас на своём Северном полюсе в занесённой снегом избушке и горюет. Так огорчён, так расстроен… И всё никак не может вспомнить: где же это он мог потерять свои усы?»
Зажмурилась, хотела представить себе безусого Деда Мороза. Никак не получалось — только с усами и бородой.
«Может быть, — продолжала размышлять девочка, — сидит пригорюнившись у заиндевелого окна в своей избушке, продышал во льду дырочку и смотрит, смотрит… Ждёт: вдруг кто-нибудь да принесёт ему усы… Ведь он, Дедушка Мороз, такой добрый, ко всем ребятам в Новый год приходит, даже к непослушным. Разве легко ему у всех побывать? Ведь нас вон сколько! Но он не жалуется, всем дарит подарки. А когда с ним беда приключилась — помочь-то и некому! Что он про нас, ребят, подумает?» — переживала Рута.
Потом она решила, что Дед Мороз, чего доброго, не сможет теперь ни к кому приходить. Как же это он без усов явится? Позор. Всё равно, как если бы Кот в сапогах да появился вдруг без своих сапог! Подойдёт Новый год, будут ребята нетерпеливо топтаться у дверей, а Деда Мороза нет как нет. Это же сколько слёз прольётся, сколько горя будет! Скверно, очень скверно!