Одна из «друз», приблизилась, рассыпавшись на чинные ряды разновеликих и разноформенных зданий, перемежаемых аллеями и парками. «Стрекоза», повинуясь очередной команде, круто пошла вниз и мягко опустилась на стоянку, где обнаружился ещё десяток таких же аппаратов. Стоянка примыкала к обширной, мощённой гладкими сиреневыми плитами площади, а посреди площади высилась чёрная многогранная призма. Энергоприёмник? Памятник?
– Вот и добрались. Прошу выходить, – сообщила девушка и приказала: – Стрекоза, милая, выпусти-ка нас…
Максим прошёлся взад-вперёд вдоль фюзеляжа «Стрекозы», разминая ноги, огляделся. Безлюдно. Впрочем, в отдалении, у небольшой белой кабинки тощая очередь аборигенов. Заходят по-одному… Нуль-Т! – обалдело сообразил Максим. Этого только ещё не хватало. Невозможно. Откуда у них тут нуль-Т? Мы вон целую планету угробили на эксперименты по сигма-деритринитации, пока… Плохо дело. Очень плохо.
– Пойдёмте же! – потянула его за рукав пилотесса. – Или вы хотите осмотреть стелу Перволидеров?
– Пожалуй, хочу, любезная Кемиати, – изобразил подобие светской улыбки он.
– Ах, зовите меня просто Кеми, – кокетливо прищурилась девица. – Прошу.
Обелиск Перволидеров… Да. Зря он думал, что всё увиденное доселе – потрясение. Флаеры, нуль-Т и энергостанции. Никакое это не потрясение. Потрясением была стела. Оказалась она тринадцатигранной, и на гранях этих драгоценными камнями – на каждой своими: рубинами и изумрудами, и сапфирами, и опалом, и сверкающими бриллиантами – были выложены проклятые знакомые тринадцать символов. И был здесь, никуда не делся, знак, похожий то ли на букву «Ж», то ли – на иероглиф «сандзю». И под каждым знаком – золотом выложенная колонка местных, непонятных Максиму письмен.
– А вы ведь не знаете! – Кемиати от восторга даже хлопнула в ладоши. – Не знаете, да?
Максим нашёл в себе силы лишь неопределённо шевельнуть бровями, но и этого жизнерадостной лётчице оказалось достаточно, чтобы пуститься в объяснения.
Легендарные Перволидеры. Почти две тысячи лет назад Подземные духи вывели их народ на поверхность из другого Мирового пузыря. Ешё сохранился последний из колодцев, откуда вышли предки… и эти стёртые тысячами тысяч ног металлические лестницы… И были болезни, и были голод и смерть, и страшные дикие звери… Но Духи даровали людям Тринадцатерых Лидеров, и вот люди выжили и устроили Мир Справедливости. А письмена? Письмена описывают базовые социальные роли Лидеров. Если интересно… Конечно же!
Девушка зачитывала письмена под каждым из знаков, а Максим видел перед глазами тринадцать серых «заккурапий» и мысленно проговаривал номера. И имена.
Итак:
№ 1 «Полумесяц» – военный вождь (Джон Гибсон)
№ 2 «Косая звезда» – главный охотник (Томас Нильсон)
№ 3 «Фита» – наставник юношей (Ежи Янчевецкий)
№ 4 «Свастика» – матриарх (Мария Гинзбург)
№ 5 «Кельтский крест» – сказитель (Герман Рашке)
№ 6 «Руна Мадр» – хранительница традиций (Викке Ужусенене)
№ 7 «Сандзю» – заклинатель животных (Лев Абалкин)
№ 8 «Руна Одал» – травница (Светлана Постникова)
№ 9 «Трезубец» – звездочёт (Исидор Тяжельников)
№ 10 «Фиалка» – наставница девушек (Ирина Голуб)
№ 11 «Эльбрус» – верховный вождь (Корней Яшмаа)
№ 12 «М готическое» – прорицательница (Эдна Ласко)
№ 13 «Дзюсан» – заклинатель духов (Петр Вересаев)
Интересно, Экселенц, что скажешь ты на это распределение ролей?
– Ой, – закончила рассказ милая болтушка Кеми, – извините, но у вас скоро встреча. Важная, между прочим! Прошу за мной!..
Вид с верхнего этажа высотного здания открывался не хуже, чем из кабины «Стрекозы». Максим, в очередной раз вымытый и переодетый, сидел в кресле-качалке на открытой лоджии, когда появился абориген – средних лет человек, с крупными залысинами на высоком лбу и спокойным, чуточку рассеянным взглядом прозрачно-серых глаз. Именно появился – Максим никак не отследил момент материализации.
– Приветствую вас в Солнечном Круге! – прозвучало это на земной силингве, хотя и с ужасным акцентом, но Максим уже ничему не удивлялся. Поздно удивляться.
Между тем Высоколобый продолжил, перейдя на наречие Архипелага.
– Прошу извинить меня, я не смогу адекватно общаться с вами на вашем родном языке. Мы расшифровали его, исходя из многолетних перехватов вашей мгновенной почты, но, вы понимаете, этого недостаточно. Простите, я вижу, что вы волнуетесь.
Он нажал какую-то кнопку, и прямо из стены выдвинулся небольшой поднос с двумя высокими стаканами. Высоколобый взял свой, жестом предложил Максиму последовать его примеру.
– У вас, конечно, много вопросов. Не следует задавать их пока. Сейчас я расскажу вам об устройстве нашей Империи. Пейте, этот напиток и успокаивает, и бодрит…
Островная империя оказалась устроена с жестокой рациональностью Демиурга, отчаявшегося искоренить зло. Три Круга было в ней…
Внешний Круг был клоакой, стоком, адом этого мира – все подонки общества оказывались там, вся пьянь, рвань, дрянь, все садисты и прирождённые убийцы, насильники, агрессивные хамы, извращенцы, зверьё, нравственные уроды – гной, шлаки, фекалии социума. Там было ИХ царствие, там не знали наказаний, там жили по законам силы, подлости и ненависти. Этим Кругом Империя ощетинивалась против прочей ойкумены, держала оборону и наносила удары.
Средний, Внутренний Круг не зря имел второе название – Серая зона, ибо он населялся людьми обыкновенными, ни в чём не чрезмерными, чуть похуже, чуть получше – ещё далеко не ангелами, но уже и не демонами. Там сосредоточены были сельское хозяйство и производство – любое, кроме энергии, там изготавливали оружие и боеприпасы для Внешнего Круга…
А в Центре… в Центре, в Солнечном Круге, царил Мир Справедливости. Тёплый, приветливый, безопасный мир духа, творчества и свободы, населённый исключительно людьми талантливыми, славными, дружелюбными, свято следующими всем заповедям высокой нравственности.
Каждый, рождённый в Империи, неизбежно оказывался в «своём» круге. Всех детей с самого раннего детства обследовали – в том числе и на мощных ментоскопах – на предмет выявления врождённых способностей или, напротив, склонности к асоциальному поведению. К пятилетнему возрасту становилось обычно ясно, к какому Кругу следует отнести будущего гражданина. Ошибки случались редко, и в дальнейшем корректировались. Дети Серой зоны возвращались к родителям, если те также были её обитателями, дети Солнечного Круга – помещались в интернаты, во всём подобные земным. Прочие либо распределялись во Внешнем круге по военным, кадетским и прочим училищам, либо воспитывались в детских домах, мало отличавшихся от тюрем… Кроме того, существовало нечто вроде полиции нравов, которая отслеживала уже последние возможные ошибки – как в ту, так и в другую сторону.
А Император… никакого Императора, конечно же, не существовало. Это был виртуальный образ, симулякр, предназначенный для Внешних Кругов. Даже два виртуальных образа, для каждого Круга – свой.
Максим слушал неторопливую речь Высоколобого, удивление медленно уступало место возмущению. И абориген, разумеется, тут же учуял и, прервав объяснения, вежливо поинтересовался:
– А что, у вас разве мир устроен иначе?
И тут Максима прорвало. Он начал говорить, объяснять, втолковывать… О высокой Теории Воспитания, об Учителях, о тщательной, кропотливой работе над каждой дитячьей душой. О том, что человек изначально, по природе своей добр, что у каждого – есть свой Главный талант, и о том, как важно этот талант заметить и развить, и что нельзя же так, чтобы выносить приговор пятилетнему существу, которое… Абориген слушал, и вежливая улыбка играла у него на губах, а когда Максим наконец выдохся и в изнеможении откинулся на спинку качалки, заметил:
– Что ж, изящно. Очень красивая теория. Но, к сожалению, абсолютно не реализуемая на практике. Видите ли, человек по своей природе вовсе не добр. В каждом из нас сидит волосатая обезьяна – хитрая, жадная и, простите уж, – до одури самовлюблённая. В ком-то эта обезьяна по счастливой игре генов спит, в ком-то – лишь дремлет и иногда просыпается. В ком-то может быть усыплена воспитанием. А в ком-то нет. Вы говорите – талант? Что ж, вот вам талант прирождённого убийцы… Ну, не морщитесь, право слово, не хотите – убийцы, назовём возвышенно, воителя. Талант насильника, растлителя, шлюхи? Талант к какому-либо занятию, которому уже нет места в социуме, вроде изготовления наконечников для стрел? А то и вовсе – никакого? Вы не можете себе представить человека совсем бесталанного? Я – могу. Но у нас и такому человеку есть применение. Он пополняет безликую армию работников. Если угодно – рабов. Так что, мир не может быть построен так, как вы мне сейчас рассказали, – подытожил Высоколобый. – Боюсь, друг мой, вы живёте в мире, который кто-то придумал – до вас и без вас, – а вы не догадываетесь об этом… А вот теперь я готов ответить на ваши вопросы.
– Их два. – Масим говорил медленно, словно нехотя. – Первый. Вы недавно забрали из Внешнего Круга, из лагеря, бойца по прозвищу Чёрный Дьявол. Какова его судьба?
Абориген кивнул, извлёк на свет небольшой, с ладонь, прибор. Экранчик прибора засветился, и абориген принялся тыкать в него стилом. Портативный регистратор с выходом в местный аналог БВИ, понял Максим.
– О! – наконец изрёк Высоколобый. – Очень интересно. Как раз редчайший случай поздно исправленной ошибки. Наклонности молодого человека были ошибочно оценены как агрессивные. Что ж, теперь ошибка исправлена.
– Я хочу его видеть, – хрипло произнёс Максим.
– Нет ничего проще! – воскликнул Высоколобый. – Прошу в зал.
Максим смотрел. На большом экране было море. Теплое Внутреннее море Солнечного Круга, лишённое всякой нечисти вроде охрянки, чистое как слеза. На песчаном пляже перебрасывались мячиком юноша и девушка. Юноша был высок, бронзовотел, у него были живые карие глаза, но в очертаниях носа и губ угадывалась Рада…
– А его мать? – не глядя на Высоколобого, спросил он.