– Здесь рядом живет моя мама, – вдруг произносит Джули. – Я с ней уже несколько лет не разговаривала, но у нас беда, правда? Она знает Люка. Она вмиг сообразит, как приготовить ему комнату. Думаете, мне стоит ей позвонить?
– Да, – говорит Шарлотта. – Быстро.
– Почему ты раньше не сказала про свою маму? – спрашивает Дэвид.
– Как-то даже не приходило в голову, – говорит Джули, доставая мобильник. Она колеблется. – Но имейте в виду: даже если я ей позвоню, я все равно не знаю, как нам до нее добираться. Может, мне стоит сначала убедиться, что мы туда доедем, а потом уж звонить.
– Езжай назад к дорожному заграждению, Джул, – говорит Шарлотта. – Я же сказала, у меня есть идея.
Пятнадцать минут спустя они в пути, и перед ними едет полицейский эскорт.
– Приколачивайте, – требует Шантель, которая снова на ногах.
– Нельзя приколачивать, когда тебя сопровождает полиция, – говорит Джули.
– Они не могут нас остановить, раз они перед нами, – замечает Дэвид.
– А как вы убедили их нас сопровождать? – спрашивает Шантель у Шарлотты.
– Я рассказала им про Люка, и они оказались просто душками. Они попробуют убрать тот сук, а потом провести нас по дорогам, которые не слишком сильно затоплены. Сказали, если придется, даже организуют лодку, чтобы доставить нас к маме Джули. Не думаю, что нам стоит баловаться наркотиками, пока они нас эскортируют. Их бы расстроило, если б они узнали, что мы такие. Типа, не уважаем их помощь.
– В любом случае я уже слишком убился, чтобы курить еще, – говорит Дэвид.
– Что они там делали посреди ночи? – спрашивает Джули.
– Местная речка вышла из берегов всего несколько часов назад, – объясняет Шарлотта. – Тогда ту деревню и затопило. Полицейские занимались спасательными работами: помогали старикам выбраться из бунгало, разбрасывали мешки с песком и так далее.
– Не похоже, чтобы мешки с песком помогли, – говорит Дэвид.
– Да уж, – кивает Шарлотта. – Бедные люди.
– Позвони-ка лучше своей маме, – говорит Шантель Джули.
Вот уже двадцать минут мобильник лежит у Джули на коленях.
– Я не могу звонить, пока я за рулем, – объясняет она. – Что скажет полиция?
– Дай мобилу, – говорит Шантель. – Я позвоню. Какой номер?
– Не знаю, – говорит Джули.
– Он не запрограммирован?
– Нет. Я его куда-то записывала…
– Ты не знаешь телефона собственной матери? – удивляется Шантель.
– Она ее уже сто лет не видела, – напоминает Шарлотта.
– Он в моей записной книжке, в сумке, – говорит Джули.
Шантель нашаривает сумку и достает книжку.
– На какую букву?
– «М», – отвечает Джули. – «мама».
– А как ее зовут?
– Хелен.
Шантель листает страницы.
– Господи, у тебя не так уж много знакомых, а? О'кей. Нашла. Так, набираем… Она очень рассердится, что мы ее разбудили? Она ведь не встает в такую рань?
– Не знаю. Она может даже не взять трубку.
– В таком случае продолжай звонить, – говорит Шарлотта. – Солнце скоро взойдет. – Она смотрит на бесформенную груду на кровати. – Люк? – Нет ответа. – Спит, похоже. Проследите, чтобы он оставался под одеялом, если проснется.
Шантель набирает номер. Прикладывает телефон к уху и тут же говорит:
– Ой, здравствуйте. Это мама Джули?
Глава 38
Сейчас около половины шестого, и все сидят в гостиной Хелен. Судя по всему, ее разбудил Дуг, позвонивший где-то в три ночи, чтобы спросить, не знает ли она, куда Джули увезла Люка. После звонка Шантель Хелен заклеила все окна коттеджа мешками для мусора и задернула шторы. Когда заговорщики прибыли, она разожгла камин и сделала им горячее питье. Полицейские уехали, и теперь все наконец могут перевести дух.
– Это очень захватывающе, – говорит Хелен, с гордостью улыбаясь Джули. – Вы в бегах.
Люк смотрит на Джули, но та не обращает на него внимания. Неудивительно – в фургоне он вел себя как полный ублюдок.
– Мы как-то не думали, что мы в бегах, – замечает Шантель. – Мы не хотели создавать никаких проблем.
– Когда Дуг мне сказал, я ушам своим не поверила, – говорит Хелен.
– А как вышло, что он вам позвонил? – спрашивает Шарлотта. – Еще час назад мы даже не знали, что поедем сюда.
– Судя по всему, Джин напрочь слетела с катушек. Дуг, Дона и Мишель, кажется, просто звонили всем, кого могли вспомнить. По-моему, они еще расспрашивали кого-то по имени Никки – она вроде как больше всех знала о том, куда вы девались. Но она, очевидно, рассердилась и отказалась что-либо говорить, кроме того, что вас, похоже, не будет минимум несколько дней.
– Никки – моя мама, – говорит Шантель. – Я ей лучше утром позвоню. Ну, сейчас уже утро, но… В более разумное время. Впрочем, надеюсь, тогда я уже буду спать. Пошлю-ка ей лучше эсэмэску. – Она достает из сумки мобильник и начинает жать на кнопки.
– Значит, ты все-таки не оставил записку? – спрашивает Шарлотта у Люка.
– Я собирался позвонить маме, когда мы доберемся, – говорит он. – Я не думал, что это займет так много времени.
– Чтобы добраться до Уэльса? По затопленной местности? И по «желтым» дорогам? – Хелен смеется. – Почему, кстати, вы ехали по «желтым» дорогам?
– Неважно, – говорит Джули.
– И вы собираетесь встретиться… – Она улыбается. – Со знахарем?
– Так точно, – говорит Люк. – Он меня вылечит. Хелен смотрит недоверчиво.
– Как? – спрашивает она.
– Пока не знаю, – отвечает Люк. – Но он очень толковый, да, Шарлотта?
Она кивает.
– Если Люка можно вылечить, он это сделает.
– Это будет стоить кучу денег? – спрашивает Хелен.
– Это на основе пожертвований, – отвечает Шарлотта. – Ты жертвуешь на благотворительность после лечения.
– Что ж, надеюсь, вы дадите мне знать о своих успехах, – говорит Хелен, зевая.
– Спасибо, что разрешила нам остаться, – вдруг произносит Джули.
– Нет проблем. Мы не виделись слишком долго, и все это очень захватывающе. Однако тебе стоит позвонить Джин, – говорит Хелен Люку. – Давай. Сделай это сейчас.
– Но она наверняка спит…
– Не думаю. Она сильно тревожилась.
– О. Я думал, мы доберемся до Уэльса к тому времени, как она вернется домой из «Бинго». Думал, тогда ей и позвоню…
Люк знает, что его голос звучит полузадушенно. От пива у него болит голова, и он опять забыл нечто важное. Ну, строго говоря, не забыл, но если бы он не вырубился в фургоне, то знал бы, что уже очень поздно и что мама вернулась из «Бинго» и очень, очень беспокоится. Впрочем, поздно было уже тогда, когда он только начал пить, но его доконало то, что он увидел в Саут-Миммзе. Он потому и напился. Так что не пиво виновато в его забывчивости. Он никак не может себе этого объяснить. Он причинил матери боль, и у него даже нет оправдания. Да что с ним такое? Все окончательно вышло из-под контроля. Ему просто хочется вернуться домой.
– Телефон в прихожей, – говорит Хелен. – Не стесняйся.
Даже с телефоном что-то не то. Это не его телефон. Люк набирает номер.
– Люк? – тут же отвечает Джин.
– Мама? Да, это я.
Она принимается рыдать.
– О, слава богу. Слава богу.
– Я не хотел, чтобы ты беспокоилась, – говорит Люк.
Несколько минут она рыдает в трубку.
– Мама? – осторожно спрашивает он.
Наконец она обретает дар речи:
– Слава богу, с тобой все в порядке. Где ты?
– Толком не знаю. На пути в Уэльс.
– В Уэльс? Какого черта?…
– Там есть один знахарь… Я хотел, чтобы это было сюрпризом.
– Сюрпризом?
– Вроде того. Ну…
– Ты хочешь сказать, что вообще не собирался мне звонить?
– Нет, собирался, то есть вот, звоню же. Слушай, прости меня.
– Я чуть не умерла, когда увидела, что тебя нет. Знахарь!
– Ну прости. Слушай, у меня все будет о'кей. Сейчас я в доме, солнечный свет сюда не проникает.
– А как твои аллергии?
– Со мной все в порядке, мам. С ними, кажется, тоже. Я взял с собой «вентолин» и адреналин. Джули знает, как сделать мне укол, если я случайно съем арахис или если еще что-нибудь случится.
Джин несколько секунд молчит.
– Мама? – произносит он. – Ты еще там?
– Стало быть, домой ты возвращаться не собираешься? – спрашивает она.
– Что? Разумеется, собираюсь!
– Ты не вернешься. Я это чувствую.
– Почему ты так говоришь?
– У меня было предчувствие, когда ушел твой отец. Ты точно такой же.
– Мам, ради бога. Я не такой, как отец, и я вернусь домой. Я просто уехал на пару дней, чтобы попробовать вылечиться. Ничего особенного.
Она вздыхает.
– Ничего особенного. Люк, я так устала. Я не ложилась всю ночь.
– Прости, – повторяет он.
– Удачи тебе, – говорит она странным голосом.
– Удачи… в чем?
– Во всем. В твоей жизни.
– Мама, ты что, хочешь сказать, что я не могу вернуться?
– Конечно, можешь. Это твой дом. – Она делает зловещую паузу. – Но я это видела.
– Видела что?
– Мне приснился сон. Я видела, как ты уходишь вдаль по длинной тропке, уходишь навсегда.
Сейчас Люк не в состоянии переварить подобное.
– Ради бога, мама. Не хочу этого слышать. У меня была ужасная, дерьмовая ночь, Джули со мной не разговаривает, потому что я вел себя как сволочь, я понятия не имею, где нахожусь, мне все время хотелось вернуться домой, но как я вернусь, если не знаю, где я, и все так милы со мной, так заботятся обо мне, что нельзя их подвести… А этот знахарь… Судя по рассказам, он совсем не шарлатан, и это мой единственный шанс вылечиться, я напуган на хер, но храбрюсь, и я скучаю по тебе, и…
– Пожалуйста, не матерись мне в ухо, Люк. Я так устала.
– А мне, по-твоему, каково? Я тоже устал.
– Ты, как всегда, только о себе, а? – говорит она.
– Нет, мама. Знаешь что? Мне кажется, что претензии тут – не ко мне.
Люк вешает трубку.
Он притворяется, что его показывают по ТВ. «Неплохо сработано», – говорит он вполголоса, как будто за ним наблюдает публика. Потом смеется искусственным смехом, хотя все это не смешно. Может, завтра у нее настроение будет получше. Усталая она всегда так разговаривает. Но… Какого хрена, почему она