– Вы Коля? Тот самый?.. – вместо ответа всплеснула ладошками девушка. – Не может быть!
– Мы знакомы? – удивился Корнеев.
– Да вас весь наш партизанский отряд знает. Игорь Степанович только и повторял: «Я думаю, Коля в этом случае поступил бы вот так… Значит, и мы так сделаем». Ох, товарищ подполковник, если б вы только знали, сколько раз ваши советы спасали нам жизнь. Так что все, кто до победы дожил, до сих пор вспоминают вас только с благодарностью. А мой дядя, он теперь председатель горсовета, когда думает, что его никто не видит, тоже иной раз бормочет: «Интересно, а что бы Коля сделал на моем месте…»
– До победы? – чуть смутившийся Корнеев уловил в словах девушки нестыковку. – Ты сказала: «До победы?»
– Ой, а что, вы тоже не знаете, что война закончилась? Ну, прямо как тот фриц, что в колодец прыгнул. Так он в подземелье сидел, а вы наверху. И связь имеется, – кивнула на антенну над дотом.
Девушка смотрела прямо и так непритворно удивлялась, что усомниться в ее искренности было невозможно.
– И давно? – единственное, что умел выдавить из перехваченного спазмом горла Корнеев.
– Так прошлой зимой еще. Двадцать третьего декабря, ровно в три часа дня Германия подписала акт о безоговорочной капитуляции.
– А в каком году?
– Ну, вы даете, товарищи… В сорок четвертом, конечно. А, я поняла… Вы меня проверяете. Хотя в чем?
– Победа, парни… – Николай тяжело опустился на бочку, которую так и не докатили до бункера. – Мы победили…
– Да… – Яша Гусман потер переносицу. – Это радует. Но позволю себе спросить, а с кем же мы тогда здесь сражаемся? Шо за фрица караулит у нас в доте Ваня Гусев и чьи торпедные катера я уже минут пять как наблюдаю в море?
– Фу-ты… – Николай достал из кармана платок и вытер лицо. – С ума сойти… Тут война. Там, – кивнул на дверь, – победа. Который же из миров наш? Эй! Гусев! – крикнул, заметив лицо лейтенанта в амбразуре. – Спроси у пленного, который нынче год!
– Одну минутку, командир. Сейчас приведу его в чувство и спрошу.
– Не понял. Он что, сомлел?
– Никак нет. Как движение снаружи пошло, он напасть на меня попытался. Ну, я его и того… Маленько не рассчитал. Но он живой, дышит.
– И тут не слава богу… То щебетал, как жаворонок, и просил, чтобы не оставляли и с собой забрали, то на конвоира кидается. Ладно… Разберемся и с этим недоразумением.
Встал, заправился и рявкнул, отводя душу:
– Товарищи офицеры, я не понял! А кому мы сидим?! Кто-то отменял приказ о перемещении запасов в бункер? Яша, я с вас удивляюсь. Вы же должны пример бережливости и запасливости показывать этим шлимазлам[35]. Сами ж говорите, катера на горизонте. Давайте, давайте. Веселее… То, что у нас теперь есть второй выход, еще ничего не значит. Что можно открыть, можно и закрыть. Надеюсь, это понятно? Тогда делай как я!
Корнеев подхватил канистру и поволок ее к бункеру.
– Командир… – окликнул его Колокольчиков. – Глянь, что с трупом зверя творится. Не рванет случаем?
Три оборонительные гранаты в замкнутом пространстве – это серьезно. Несмотря на боевой запал, Игорь Степанович даже опешил чуток, не ожидал увидеть такую гору тел. Причем именно тех, которые в халатах. Видимо, обычных людей среди персонала гораздо больше, чем он предполагал. Но это ничего не меняло… Тех, кто способен превратить человека в оборотня или упыря, трудно считать людьми. Они ничем не лучше своих созданий. И череп в их любимой эмблеме лучшее тому подтверждение.
Живых фрицев и их чудовищ пока не видно. Попрятались по комнатам. Ну, правильно – где три гранаты, там и четыре… или еще больше прилететь может. Лучше переждать.
Дверь слева не просто открыта, сорвана взрывом с петель. Внутри пусто… Вернее, на полу валяется несколько трупов, но судя по окровавленной и рваной одежде, их достало осколками с гарантией. Видимо, первая «лимонка» вышибла двери, а вторая или третья – закончили дело.
Дверь справа… Такая же картина. Куча битого стекла и разметанные взрывной волной по всей комнате бумаги. А покойников нет. Не успели, видимо, с обеда вернуться.
Следующая комната… Складское помещение или бытовка. Много шкафчиков. Дверцы закрытые. На некоторых навесные замки. Этих не считаем, а подозрительные лучше проверить.
Семеняк переступил через порог и выпустил несколько коротких очередей наискосок по шкафчикам без замков. Почти все на выстрелы не отреагировали. Кроме одного… Приглушенный вскрик, и изнутри вывалился человек в мундире интенданта. Да и по внешнему виду сразу понятно – снабженец. Как только поместился внутрь? Добивать не пришлось. Не меньше двух пуль вошло в грудь, и на губах немца лопались алые пузыри. Не жилец…
Послышался сдвоенный стук сапог об пол. Не слишком громкий. Как при прыжке с табурета. Или через порог…
– Малышев на месте! Петров на месте! – доложились в два голоса. – Степаныч, ты где?
– Здесь… – Семеняк показался в дверном проеме. – Вы двигайтесь по левой стороне, я по правой. В первых комнатах чисто.
– А враги-то где? – поинтересовался Петров.
Словно в ответ на запрос саперу из помещения в глубине коридора вымахнули две черные зверюги. И скорость, скорость! Настоящие молнии.
– В укрытие! Гранаты за дверь! – отдал команду Семеняк.
Малышев и Петров метнулись каждый в свою сторону, прячась в уже проверенных Степанычем комнатах. А с гранатами получилась заминка. «Ф-1» закончились, а у немецких «колотушек» долгое зажигание… Скорость, с которой двигаются оборотни, разработчиками в расчет не принимались. Хорошо, Семеняк сориентировался. Если б гранаты метнули в нападающих, как обычно в бою, с размаха – осколки даже хвосты зверям не причесали бы. А вот всего лишь выброшенные за дверь «М-24» сработали просто великолепно. Рванув прямо перед мордами оборотней. Убить не убили, но потрепали и контузили крепко. Осталось только добить фактически беспомощного врага.
Что Игорь Степанович и проделал. Четырьмя выстрелами в голову. Потратив на каждую зверюгу ровно по два патрона.
– Андрей, Виктор, будьте внимательны. Видели, какая живучая скотина? Так это еще не самое опасное.
– Черт… Степаныч, что ж ты сразу не объяснил? – Малышев посмотрел на «наружную» дверь. – У нас же там «машингверы» имеются. Может, займете с Виктором оборону, а я назад метнусь? Вооружимся, как следует. Зачем с вилкой на медведя переть, если найдется рогатина получше?
– Не понял насчет рогатины, – на пороге возник старшина Телегин. – И про медведя тоже…
Оценил количество трупов, размеры черных бестий.
– Второй вопрос снимается.
– Степаныч говорит, что эти твари очень живучие. Пока не проверяли, но двумя гранатами уложить не удалось. Добивали… – объяснил Малышев. – А еще говорит, что они не самые опасные из гуляющих здесь существ. Вот я и подумал, что неплохо бы нам хоть один «МГ-42» в доте одолжить.
– Разумно, – поддержал капитана Телегин. – С катерами пулеметом все равно много не повоюешь, одним больше, одним меньше – без разницы. А местность зачистить надо. Запасной плацдарм не помешает. Я сейчас…
– Отставить… Виктор, не в службу… Диверсантов у нас много, а хороший сапер только один. Давай побережем тебя.
– Можно и без реверансов, – майор Петров передал Малышеву свой автомат. – Первый день, что ли, вместе воюем? Я все понимаю. Работайте… и не подставляйтесь зря. Я мигом…
Со старшиной дело пошло быстрее и проще. Хоть и Петров не первогодок, но прав сапер: специфика диверсионной работы, тем более в группе, нарабатывается годами. Ведрами пота и крови… Пота своего. Крови – чужой.
Пошли тройкой, как на сенокосе. Семеняк толкает дверь и вбрасывает гранату… Взрыв. Малышев добивает уцелевших. Если остались. Кузьмич держит под прицелом коридор. Пара-тройка фрицев пробовала высунуться – теперь лежат смирно, головой наружу. У винтовки убойная сила, не в пример автомату. А в руках таежного охотника, который белку в глаз снимает с дерева, чтобы шкурку не испортить, – и того похлеще.
Одна лаборатория, вторая… Третья… Из четвертой попытались контратаковать. Но недолго. Ровно до взрыва гранаты. Зато удалось пополнить запас. Сняли подсумок с мертвого охранника. Как раз хватило, чтоб еще две комнаты зачистить. И на этом везение закончилось…
То ли немцы поняли, что отсидеться не получится, то ли какая иная команда поступила. Скорее всего, созвонились по внутренней связи… Но во всех оставшихся шести помещениях двери распахнулись одновременно, выпуская в коридор троих оборотней и двух упырей – сигурдов. А следом за ними – люди в эсэсовской форме. К счастью, в основном офицеры. В том смысле, что с пистолетами.
Семеняк бросил им навстречу последнюю гранату, укрылся за косяком и приготовился всадить весь рожок в первого, кто приблизится. Малышев занял такую же позицию напротив. Только старшина Телегин, стоящий дальше всех, не обращая внимания на черных тварей, продолжал методично посылать пулю за пулей в пылающие зеленым светом глазницы неторопливо надвигающихся упырей. Пока безрезультатно…
– Серебряными надо… – пробормотал Кузьмич. – Но чего нет, того нет.
И тут басовито затарахтел пулемет. Вовремя. Мгновенно оценив обстановку, Петров вместе с Гусевым с ходу вступил в бой. Крупнокалиберные пули оказались для оборотней достаточно смертоносными. Все трое зверюг кувыркнулись через голову буквально после первой же очереди. Длинной, патронов на тридцать. Даже если и не наповал сразили, подняться им не дал Телегин. Разделавшись с оборотнями, пулеметчики перевели огонь на упырей, заодно прорежая ряды эсэсовцев.
Увидев более опасного врага, сигурды оживились. Бросились в атаку, но упущенное из-за первоначальной вальяжности время наверстать не удалось. А могли и успеть. Если бы находились хоть на десяток метров ближе. Да и Кузьмич не оплошал.
Рассудив, что если уж не получается врага уложить выстрелом в голову, то стоит попытаться сделать то же самое, раздробив ему коленную чашечку. Обезножить, то есть. И первый же выстрел подтвердил правильность избранного метода. Если от пуль, полученных в голову и грудь, упыри только пошатывались, но продолжали целеустремленно двигаться вперед, то потеря нижней конечности одного из них сразу заставила упасть на колени. И хоть не остановила окончательно, прыти поубавила заметно.