– Разумеется, в случае выхода Украины из Минских соглашений мы не будем сидеть сложа руки, – согласился президент с министром обороны, – но хотелось бы, чтобы не повторилась прошлогодняя история, когда действовать в подобном случае нам пришлось в режиме импровизации, буквально составляя свои планы на ходу. Ведь вопрос даже не в том, чтобы отбросить так называемую линию фронта от новообразованного портала на безопасное расстояние, до границы Донецкой области или даже до Днепра. Вопрос требуется ставить гораздо радикальнее, ибо мы уже предупреждали, что выход из Минских соглашений или начало активных боевых действий – что одно и то же – будет означать конец украинской государственности.
– Если кто-то думает, что сейчас пройдут выборы и на смену плохому Порошенко придет хороший Зеленский, то это все бесплодные мечты, – желчно проворчал Борис Грызлов, – Проголосовать за него, быть может, и проголосуют[19], возможно, даже в один тур, а дальше что? А дальше мы будем иметь на посту президента Украины политического паяца, человека, не имеющего за душой ни сколь-нибудь внятных убеждений, ни поддерживающей его политической силы. Идеальная, скажу я вам, фигура для манипуляций, невзирая на то, что этот человек тычет всем в нос своим дедом-фронтовиком. И не исключено, что с господином Зеленским мы еще не раз вспомним добрым словом милейшего Порошенко-Вальцмана. Тот, конечно, сволочь и гад, но, обладая чувством политического самосохранения и инстинктом жирного еврейского мальчика, прекрасно понимает, каких гусей дразнить можно, а каких не стоит…
Президент Путин вздохнул и чуть заметно пожал плечами.
– Если уже завтра в районе Иловайска откроются новые Врата, – сказал он, – то пока еще президент Порошенко своей властью может объявить военное положение, и тогда никаких выборов тридцать первого марта не будет. Одиннадцать месяцев назад он не рискнул развязать с Российской Федерацией самоубийственную войну, а вот теперь, перед уходом в политическое небытие, он вполне может хлопнуть дверью, тем более что расположены вожделенные Врата будут не на нашей территории, а на земле неподконтрольных никому республик Донбасса. Гнать его в том направлении будут со страшной силой, обещая и поддержку НАТО, и политическое убежище в ЕС, и транши МВФ в неограниченных количествах… Впрочем, вопрос не в том, как реагировать непосредственно на начало военных действий – тут двух мнений быть не может. Зубы киевской камарильи должны быть вбиты в глотку, чтобы достать их оттуда не смог бы даже самый опытный дантист. Военные должны действовать по-военному, а для политиков вопрос должен заключаться в том, что нам делать с Украиной после того как отгремят бои. Непосредственно в состав России в настоящий момент нежелательно включать не только всю территорию Украины в целом, но даже Донецкую и Луганскую области, потому что к такому повороту событий не готовы ни мы, ни они. И в то же время опасность для территории России, исходящая с украинской территории, следует исключить, а вероятность соскальзывание этого территориального образования в антироссийский альянс свести к нулю. Если при этом надо будет разделить эту территорию на несколько частей-регионов, исходя из политических симпатий населения, то мы будем ее делить.
– Ваш решительный настрой – это, конечно, хорошо, – с сомнением произнес министр иностранных дел, – но дело в том, что заложенная в российской Конституции политическая доктрина не предусматривает никаких активных действий на постсоветском пространстве, а только реакцию на враждебные проявления. Господин Ельцин и его окружение постарались обложить своих преемников таким количеством красных флажков, что единственное допустимое для нас действие – это взасос любиться с разными там американцами и европейцами…
– А мы, как гаранты мирных Минских соглашений, и будем реагировать на враждебные действия украинской стороны, – хмыкнул президент, – по крайней мере, на первых порах. А потом на основании сложившейся ситуации можно будет надавить на Госдуму, дабы та приняла наконец закон о конституционном собрании и при полном соблюдении этого закона и при всенародном обсуждении начисто поменять Конституцию, сменив редакцию тридцать седьмого – ой, простите – девяносто третьего года на текст, полностью соответствующий нынешним политическим реалиям. Но это вопрос следующего этапа нашей политики, условия для реализации которого будут созданы несколько позже. А сейчас вопрос в том, как нам официально замотивировать делегитимацию нынешней украинской власти, ведь переговоры с ней после нарушения ею Минских соглашений можно будет вести только о безоговорочной капитуляции, и в то же самое время не понаделать политического вакуума, вынуждающего включить эту территорию в состав Российской Федерации? Азамат Рахметович, вы хотите что-то сказать?
– Да, Владимир Владимирович, – сказал спецпредставитель российского МИДа по Украине, – есть тут одна зацепка, никем пока не замеченная. Украина еще в девяносто втором году отвергла правопреемственность от Украинской ССР, после чего восприняла атрибуты власти, гимн, герб и флаг от пребывавшего семьдесят лет в эмиграции «правительства» петлюровской Украинской Народной Республики. В России тогда творилось такое, что на это просто никто не обратил внимания, хотя отзывать признание этого государства требовалось немедленно.
Борис Грызлов в ответ на это скептический хмыкнул.
– Многие постсоветские государства проделали то же самое, что и Украина, – сказал он, – Грузия, Латвия, Литва, Эстония, Азербайджан и даже союзная нам Армения отвергли советское прошлое, назвав его оккупацией. В Ереване даже стоит памятник видному армянскому националисту, террористу и пособнику германских нацистов Гарегину Нжде, и мы из-за этого дипломатических отношений с официальным Ереваном не разрываем.
Азамат Кульмухаметов ответил:
– В отличие от перечисленных вами государств, Украинская ССР входила в число основателей-учредителей Советского Союза, являющегося одним из основных столпов ялтинско-потсдамского мироустройства, в том числе она была и одним из учредителей ООН. Заметьте, во всех этих документах фигурирует не петлюровская УНР, а именно советская УССР. К настоящему моменту эта система подверглась значительной эрозии, но окончательно не отменена, а место Советского Союза в Совете Безопасности ООН и вообще в мире прочно заняла Российская Федерация. А все потому, что победители в Холодной войне решили не связывать себя подписанными бумагами, предпочитая действовать как похощет их левая нога, и удовольствовались словами вашего, Владимир Владимирович, предшественника о том, что «идол коммунизма повержен»…
– В таком случае можно добавить, что нынешняя украинская власть незаконна дважды, – сказал министр иностранных дел, подхвативший мысль своего подчиненного, – ведь отношение правопреемственности к Украине образца девяносто второго года было снова разорвано переворотом четырнадцатого года. Нашему признанию правопреемниками Украинской ССР самопровозглашенных Донецкой и Луганской народных республик ощутимо мешает только то, что два этих образования предпочитают существовать по отдельности, не вступая между собой ни в какие федеративные или конфедеративные отношения, ибо и в Донецке, и в Луганске сформировались независимые элиты, которые видят на вершине политической пирамиды себя и только себя. Да и Минские соглашения тоже не предусматривают никаких надгосударственных образований на территории Донбасса.
– Погодите, Сергей Викторович, – быстро сказал президент, – кажется, я понял мысль Азамата Рахметовича. Минские соглашения предусматривают, что Донецк и Луганск после определенных процедур рано или поздно должны быть реинтегрированы в состав Украины, но только нигде не сказано, что это обязательно должна быть нынешняя Украина. В таком случае ни нынешнего режима в Киеве, который будет свергнут нами по просьбе законных украинских властей, ни вакуума власти на этой территории не образуется. Проблема только в том, чтобы заставить местных донецких и луганских вождей оставить в прошлом свои иллюзии о возможности существования в качестве независимых ни от кого микрогосударств и сразу после начала активного принуждения этой территории к миру созвать учредительный съезд Федеративной Украинской Республики. Поэтому, а еще потому, что любая инициатива наказуема ее исполнением, мы поручаем нашим специальным представителям Азамату Кульмухаметову и Борису Грызлову немедленно совершить официальные визиты в Донецк и Луганск и объяснить тамошним бонзам, что дальнейшая поддержка России может быть предоставлена им только при условии объединения этих самопровозглашенных государственных образований, которое мы тут же признаем как правопреемника Украинской ССР. И вообще, делать это надо было еще вчера – так что одна нога здесь, товарищи, а другая уже там.
Часть 23. Без пяти двенадцать
16 июля 1942 года, ранее утро. Первый Украинский (бывший Юго-Западный) фронт, село Старовойтово.
Капитан старого войска польского пан Бронислав Замостинский.
Тихо в час перед рассветом; только птицы, предчувствуя наступление утра, щебечут о чем-то своем, о птичьем. Но пройдет всего несколько минут, и эта тишина взревет залпами тысяч тяжелых орудий – и на той стороне фронта, за рекой Западный Буг, ошпаренными тараканами замечутся солдаты бесноватого Адольфа, понимая, что за ними пришли. И среди тех, кого стоит бояться людям в мундирах цвета мышиной шкурки – солдаты нашей польской штурмовой бригады имени Таудеша Костюшко. Рожденный в адском горниле Смоленского Сражения, наш штурмовой батальон бился с германцем под Борисовым, прорывал Карельский фронт; потом, уже переформированные в бригаду, мы участвовали в наступлении с Киевского плацдарма, после которого нас снова отвели в тыл. Нельзя сказать, чтобы мы понесли в той операции серьезные потери – просто штурмовики не сильны в преследовании отступающего врага, с этой задачей лучше справляются броневые части и кавалерия. К тому же как раз в это время под Черниговом формировался первый стрелковый корпус