Интерьер чайного домика «Сакура» был полностью выполнен в японском стиле. Вместо столов со стульями — низкие татами на два, четыре или шесть посетителей, рядом — невысокие квадратные столики. В нескольких местах они были разделены плетеными бамбуковыми перегородками. Все надписи в чайном домике были сделаны иероглифами. Слова на английском языке можно было увидеть только в меню, да и то мелким шрифтом. Они лишь дублировали японские названия.
Олег шагнул следом за невысоким японцем в длинном кимоно и белой повязкой на голове, также расписанной иероглифами.
— Thank you, — поблагодарил его Умелов, располагаясь на низком татами.
Взяв в руки кожаную папку, он огляделся, пытаясь уловить, откуда могла исходить опасность. С виду все было спокойно, но внутренний индикатор, который неоднократно помогал ему в жизни, неприятно подавал сигналы тревоги. Но откуда? Для Умелова это пока было загадкой. Он посмотрел на часы: без четверти семь. Через несколько минут должна была появиться Мэри.
Внутренняя тревога нарастала все сильней и сильней. Обменные реакции в организме разом перешли на ускоренный режим, создавая временный дискомфорт.
Олег вновь взглянул на часы и решил, что успеет. Быстро поднявшись с татами, он прошел к стойке.
— Извините. Где здесь туалет? — по-английски спросил он у девушки-бармена.
Японка, стоявшая за стойкой, с улыбкой показала ему на перегородку, за которой начинался технический коридор.
Олег, поблагодарив официантку, быстро направился туда. По правой стороне коридора, начинающегося прямо за перегородкой, находились три двери с какими-то иероглифами.
«Хоть бы табличку с рисунками повесили», — с досадой подумал Умелов, пытаясь понять, какой из иероглифов означает мужской туалет.
Ему повезло. Щелкнул замок и, дальняя дверь открылась. В коридор вышел невысокий японец в темно-синей куртке с большой кожаной сумкой через плечо.
Олег быстро прошел к двери и вошел в туалетную комнату. Японец что-то крикнул Умелову, показывая в глубь помещения. Олег посмотрел на кафельную стену, где висел пустой кронштейн для туалетной бумаги, и ответил японцу на русском языке:
— Спасибо. Мне не нужна туалетная бумага.
Зайдя в кабинку, он с удивлением обнаружил, что вместо привычного унитаза в полу была вмонтирована чугунная эмалированная прямоугольная чаша. Точь-в-точь такая же, как в общественном туалете Курского вокзала в Москве.
Стоя в кабинке над этой чашей, он услышал, как сзади хлопнула дверь в туалетную комнату.
Лысый все сделал так, как ему велели японцы. Приехав в отель, он не стал ничего рассказывать Прыщу. Сообщил лишь, что, возможно, сегодня вечером все решится в их пользу. Еще раз проверив пистолет в ванной комнате, Лысый засунул его за пояс.
Не раздеваясь, он походил взад-вперед по комнате, затем попросил Прыща не уходить из номера до его звонка и вышел на улицу.
До условленного времени оставалось больше часа. Бесцельно побродив по Саппоро, он решил пораньше прийти в чайный дом «Сакура».
Оглядевшись в зале, Лысый безошибочно определил ту бамбуковую перегородку, за которой его ждал член «Ямагути гуми». Указав официанту, что хочет сесть именно туда, он смело прошел за перегородку. Человек, сидевший на татами, быстро поднялся и, не говоря ни слова, покинул заведение.
Удобно разместившись, Лысый стал ждать появления объекта. Русский журналист не заставил себя долго ждать. Он появился через пятнадцать минут. Один, без американки.
«Это упрощает дело», — обрадовался Лысый.
Нельзя было сказать, что Леха Лысенков совсем не испытывал волнения. Но нервничал он не оттого, что сейчас ему предстояло оборвать чью-то жизнь, а оттого, что ему хотелось это сделать как можно скорее. После чего так же быстро свалить на родину, где он, собрав братву, объявил бы на сходке, что Хром теперь выбыл надолго и все дела с япошками отныне будет вести он.
Задумавшись, он чуть не пропустил момент, когда журналист встал с татами и отправился в сторону туалета.
Лысый быстро надел ботинки и поспешил за ним следом. Пройдя через зал, он засунул руку под куртку и, нащупав рифленую рукоятку «Макарова», вытащил его чуть выше, чтобы было удобнее его достать в нужный момент.
Прямо за бамбуковой перегородкой начинался десятиметровый коридор. В его глубине стоял японец в синей куртке с сумкой через плечо. Увидев Лысого, тот улыбнулся и пальцем указал ему на дверь.
«Во дают якудза. На каждом метре страхуют», — про себя подумал Леха Лысенков.
Кивнув японцу, он толкнул дверь и быстро зашел внутрь.
В туалетной комнате было только две кабинки. Одна из них была открыта. Значит, журналист был в соседней. Выхватив из-за пояса пистолет, Леха снял его с предохранителя и, приблизительно определив, где могла быть грудная клетка журналиста, хладнокровно расстрелял всю обойму.
Он слышал, как тяжело упало тело. Короткий хрип и бульканье (по всей видимости, крови) возвестили о том, что объект готов.
Быстро засунув пистолет за пояс, Лысый застегнул куртку и выскочил из помещения в коридор, где его ждал странный японец в синей куртке.
Выбежав мимо него к выходу на улицу, Леха чуть не сбил в дверях американскую подругу журналиста, которая заходила в чайный дом.
Пробежав два квартала, Лысый увидел автомобиль с включенной аварийкой, стоявший на парковочном месте у бордюра. Запрыгнув на переднее сиденье, он сразу узнал человека, сидевшего за рулем. Это был Риохиро Акаши.
«Тойота» быстро вырулила со стоянки и, не нарушая правил, стремительно помчалась на юг Саппоро, то и дело сворачивая на второстепенные улицы.
Немного успокоившись, Лысый с довольным видом повернулся к Риохиро.
— Все ништяк, братан. Журналист готов. В сортире остывает…
Японец ничего не ответил, спокойно продолжая движение. Леха заметил, что на Риохиро сейчас были надеты очень тонкие кожаные перчатки. Причем левый мизинец, в них выглядел так, как будто был целым.
Проехав еще с десяток кварталов, автомобиль повернул к длинным административным зданиям. Медленно двигаясь вдоль них, Риохиро свернул в узкий проезд между двумя кирпичными зданиями без окон и сразу же остановился перед припаркованным там автомобилем. Выключив зажигание, он повернулся к русскому и, показав рукой на стоящую впереди автомашину, произнес по-японски:
— Дальше я поеду один. А ты останешься здесь. Навсегда…
Леха спокойно кивнул, думая, что японец, сказал ему: «Мол, надо пересесть в другую машину». Он повернул голову, пытаясь нащупать ручку фиксации двери. Краем глаза он заметил, как что-то черное появилось на уровне его виска.
«Ствол!» — промелькнуло в голове Лехи Лысенкова. Это была его последняя мысль, потому что пуля, выпущенная с близкого расстояния, разорвала его мозг, забрызгав боковое стекло бурыми каплями.
Через мгновение тело, столько лет удерживавшее его душу, ослабило свою хватку.
Душа, освободившись от этого бремени, выползла наружу. Просочившись сквозь крышу автомобиля, она поднялась над дорогой.
Жизнь продолжалась, но уже без него!!!
Было видно, как машина с японцем тронулась с места… А как же он?
А для грешной души Лехи Лысенкова был только один путь. Туда, сквозь длинный темный переход, в мир, где нет ни пространства, ни времени, ни СВЕТА…
Старший офицер уголовного департамента полиции Саппоро Кацудзо Ниши ехал на срочный вызов. В чайном доме «Сакура» было совершено дерзкое убийство. По предварительной информации, полученной им по телефону от коллег, убийцей был европеец, скорее всего, русский.
Около входа в заведение уже дежурило несколько полицейских, отгонявших от входа праздных зевак.
— Господин Ниши, всех, кто находился во время убийства в чайном доме, сейчас опрашивают офицеры полиции. Личность убитого выясняется, — отрапортовал своему непосредственному начальнику дежурный офицер.
Выслушав короткий доклад, Кацудзо Ниши спросил:
— Подозреваемый задержан?
— Нет, господин Ниши. По свидетельствам очевидцев, он пробежал два квартала, а затем сел в серебристую «Тойоту Камри». Сейчас эту автомашину ищут дежурные патрули. Мы также работаем с камерами наружного наблюдения. Возможно, запись что-нибудь покажет.
Кацудзо Ниши остался удовлетворен докладом подчиненного.
— Хорошо. Давайте, пройдем внутрь.
В чайном зале шла обычная оперативная работа. На каждом татами полицейские опрашивали посетителей. Пройдя мимо них, старший офицер узнал в плачущей девушке американку из «Саппоро гранд отеля». Повернувшись к подчиненному, он спросил:
— Эта особа тоже была здесь?
— Да, господин Ниши. Она столкнулась с убийцей прямо в дверях заведения.
— Я потом с ней пообщаюсь. А есть главный свидетель? — старший офицер оглядел весь зал.
— Да, господин Ниши. Свидетелей двое. Одного из них опрашивают в комнате управляющего, а второго — в комнате персонала.
— Ну, что же, пойдемте, я хочу взглянуть на них.
С этими словами Ниши прошел в коридор, за которым начинались административные помещения.
В комнате управляющего за столом спиной к нему сидел японец в синей куртке и что-то рассказывал офицеру полиции.
Кацудзо Ниши тихо прошел в помещение и, сев у стены, стал слушать этот диалог.
У работника частной компании «Коммунальные защитники» Тесуджи Такада день не задался с самого утра. Сначала начальство отправило его на срочный вызов в китайский публичный дом, где какой-то европейский посетитель в порыве экстаза ногой свернул смеситель на гидромассажной ванне. А вечером, когда он уже собирался домой, начальник попросил его съездить в чайный дом «Сакура» и устранить засор в туалетной комнате. Тесуджи Такада не стал спорить, тем более что шеф пообещал ему двойную оплату за поздний вызов.
Приехав по адресу, сантехник зашел в туалетную комнату, где в одной из кабин не смывалась вода. Закрывшись изнутри, он приступил к устранению проблемы. Через полчаса он наконец извлек из унитаза то, что мешало сливу воды. Это была разбухшая женская прокладка огромных размеров. Явно этот предмет попал туда не от жительницы Саппоро. Во-первых, очень редко можно было встретить таких больших японских женщин (разве что в сумо). А во-вторых, японка просто в силу своего воспитания не могла бросить прокладку в унитаз. Скорее всего, это была какая-то иностранка.