ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Умелов давно не испытывал такого расслабления, как при посещении горячего источника. Даже после бани «по-черному» в старообрядческой деревне на северо-востоке Нижегородской области он не сумел достичь подобного состояния. Хотя русский веник и пар могли сделать гораздо больше, чем это бултыхание в горячей воде.
Немного остыв в раздевалке, Олег не спеша натянул на распаренные и красные от горячей воды ступни свежие черные носки. Справившись с этим нелегким делом, он с трудом встал и попытался попасть левой ногой в брючину джинсов. Ему удалось сделать это лишь с третьей попытки.
Татцуо Нагаи тоже выглядел утомленным. Он устало улыбался Олегу, неторопливо застегивая свою белую рубашку. Страшно хотелось пить. Причем обязательно чего-нибудь холодненького. В голове постоянно вертелось слово «пиво». В принципе его можно было купить и в раздевалке у служащего, сидящего на помосте за маленькой конторкой. Но наслаждаться пенным напитком, наблюдая перед собой голые тела распаренных японцев, это было уже слишком. Олег решил немного потерпеть и, выйдя из рекана, отправиться в национальный ресторан, где можно было в спокойной обстановке, не торопясь, осушить пол-литра холодного местного «Саппоро».
От этих мыслей еще больше пересохло во рту. Олег знаком показал японцу, что он очень хочет пить, и, не дожидаясь, пока тот окончательно оденется и приведет себя в порядок, вышел из раздевалки.
Если бы не сильная жажда, которая гнала Умелова в японский ресторанчик, он наверняка бы заметил, как девушка на ресепшне пыталась привлечь его внимание. Она хотела сообщить русскому гостю, что час назад им интересовался некий мужчина. Но, ведомый жаждой, Умелов проскочил мимо нее.
Пройдя за столик, он сразу же попросил официанта принести ему две кружки холодного пива. Тот, видимо, зная, как действуют горячие источники на посетителей, не стал испытывать терпения посетителя. Через пару минут холодный хмельной напиток уже стоял у Умелова на столе.
Одним махом осушив целую кружку, Олег глубоко выдохнул и ощутил новый прилив сил. Откинувшись на стуле, он вытянул ноги, ожидая появления японского коллеги. Татцуо Нагаи не заставил себя долго ждать. Присоединившись к Умелову, он отказался от кружки пива, которую Олег всячески старался предложить ему. Нагаи решил заказать для себя и мисс Корн зеленого холодного чая.
Прошло минут десять, прежде чем Мэри появилась в ресторане.
— С легким паром, — на русский манер поприветствовал ее Умелов.
Лицо Мэри действительно было таким, как будто она только что вернулась из русской бани.
— Спасибо, — добродушно ответила она.
Олег взял ее за руку и посадил рядом.
— А мы тут без тебя в молчанку играем. Пить хочешь?
— Спрашиваешь? Конечно, хочу. Это у тебя пиво?
— Да.
— Дай глоточек…
Умелов протянул ей запотевшую кружку. Отпив немного, Мэри отдала ее Олегу.
— Закажи мне, пожалуйста, кока-колу.
— Сейчас все закажем, — весело посмотрел на Мэри Умелов. — Может, перекусим чего-нибудь? После этих процедур аппетит просто зверский.
Девушка перевела пожелание Олега японцу. Тот с радостью согласился и, подняв руку, подозвал официанта. Никто из них даже не заметил, как в ресторан не торопясь вошел коренастый японец лет тридцати пяти. Сев за отдельный столик, он не стал снимать свою куртку, а лишь расстегнул ее. Заказав себе чай, он стал всматриваться в тонированное окно, в котором (если хорошенько приглядеться) отражался весь зал ресторана.
Риохиро внимательно всматривался в оконное отражение ресторана. Со стороны казалось, что он просто наблюдает за улицей. На самом деле он следил за русским журналистом. Ему хорошо было видно все, что происходило в этот момент за столиком, где сидел Умелов. Вот японец, сидящий с русскими, подозвал официанта и что-то долго объясняет ему. Тот покорно слушает, постоянно кивая головой.
«Кажется, все идет нормально. Нужно только подождать, когда журналист захочет отлучиться из своей компании», — думал про себя Риохиро.
Аккуратно засунув руку во внутренний карман куртки, он еще раз проверил наличие ножа. Подушечки пальцев приятно коснулись рифленой круглой рукояти. Не спеша вынув руку, он взял со стола чашку с зеленым чаем. В оконном отражении было видно, что за столом, где сидел журналист, происходило какое-то оживление. Вот японец снова подозвал официанта. Тот быстро появился у стола.
По обрывкам фраз, долетавших со стороны интересующей его компании, Риохиро понял, что кто-то из них заказал мясной стейк. Официант, получив дополнительный заказ, быстро удалился на кухню отдать распоряжение о новом блюде.
Риохиро незаметно посмотрел на свои часы. Он сидел здесь уже пятнадцать минут, и куртка начинала его напрягать. В зале было тепло, и под воздействием высокой температуры и горячего чая Риохиро начал потеть. Ему очень хотелось снять верхнюю одежду, но он не мог это сделать. Потому что если русский журналист вдруг отправится в туалет, то любой человек из зала, последовавший за ним, не вызовет подозрений, даже если он будет в верхней одежде. А вот если сейчас снять куртку, а потом снова ее надеть, то это может быть расценено официантом как желание гостя уйти. И тогда он обязательно окажется под пристальным вниманием служащих ресторана.
Машина Риохиро с его водителем и напарником должна была стоять в нескольких десятках метров выше по улице.
«Надо не забыть предупредить их, чтобы подъезжали ближе, когда я начну», — подумал Риохиро.
Он еще раз посмотрел в оконное отражение. Русский сидел за своим столиком у самой стены, что-то рассказывая своим собеседникам. Вдруг он посмотрел в сторону Риохиро. От этого неожиданного взгляда японец опешил и еще сильнее вспотел.
«А вдруг он догадается, кто я такой»? — пронеслось в его голове.
Не отворачиваясь, чтобы не выдать себя, Риохиро попытался успокоиться.
«Нет. Не может быть. Он просто посмотрел в окно на улицу».
Лицо журналиста вдруг закрыла чья-то фигура. Это официант принес заказанный стейк. Риохиро увидел, что это блюдо было предназначено для Умелова.
Нагаи что-то попросил у официанта, и тот быстро сходил за стойку. Очевидно, принес столовые принадлежности.
«Кажется, показалось», — успокоившись, констатировал Риохиро, наблюдая за тем, как журналист полностью переключился на свою компанию.
Прошло еще минут десять. Риохиро начал нервничать, проклиная служащих ресторана за столь высокую температуру в помещении. Он уже несколько раз привставал на стуле, меняя позу. Решив посмотреть на русского журналиста не в отражении, а напрямую, Риохиро повернул голову. Они тут же встретились взглядами. Опять отвернувшись, японец почувствовал, что русский знает, кто он и зачем он здесь. Неожиданно завибрировал сотовый телефон во внутреннем кармане куртки. Риохиро быстро нащупал трубку. Поняв, что он сделал слишком резкое движение, японец попытался медленно вынуть руку из внутреннего кармана.
В отражении оконного стекла он отчетливо видел, как русский встал из-за стола и быстро направился в сторону технического коридора.
Умелов не сразу обратил внимание на странного японца, появившегося в зале почти одновременно с Мэри.
Только спустя какое-то время, когда неожиданная волна озноба вдруг пробежала от затылка вниз по всему позвоночнику, Олег понял, что внутренний индикатор опасности показал максимальное значение.
Умелов не знал, как появлялось это предчувствие. И самое главное, он не понимал механизма его проявления. Причем в разных ситуациях это происходило по-разному. Например, когда он был еще маленьким, то любой поход в парикмахерскую обязательно сопровождался этим странным проявлением чувства опасности в организме.
Тогда это выглядело примерно так. Когда он садился в кресло, то любые действия мастера воспринимались им абсолютно нормально, кроме одной манипуляции под самый конец стрижки. Все начиналось в тот самый момент, когда мастеру оставалось только подровнять виски и шею сзади опасной бритвой. Как только парикмахер подносил к шее свое «орудие», у Олега сразу же начинался сильный озноб, проходивший через весь позвоночник, иногда даже вызывавший легкие судороги.
Только годам к восемнадцати Умелов научился справляться с ощущениями, возникающими у него в парикмахерском кресле. Правда, иногда чувство опасности проявлялось у Олега не в позвоночнике, а в животе, чуть ниже солнечного сплетения. Причем в этом случае все внутренние процессы в организме разом переходили на ускоренный режим…
На этот раз внутренний индикатор опасности дал о себе знать легким ознобом в области шеи. Незаметно для Мэри и Татцуо Олег огляделся по сторонам и сразу же определил, откуда исходили эти сигналы. Это был странный коренастый японец, сидевший у окна. В отличие от других посетителей он сидел за столиком в верхней одежде. На первый взгляд казалось, что он просто смотрит через окно на улицу, но Умелов прекрасно знал этот трюк с тонированными стеклами, в которых можно поймать тренированным взглядом любое отражение.
«Видимо, якудза не оставят меня в покое, пока не уничтожат», — с тревогой подумал Олег, еще раз посмотрев на этого японца.
Мэри взяла Умелова за руку.
— Ты что такой напряженный?
— Я? — как можно непринужденнее улыбнулся ей Олег. — Тебе показалось.
Мэри продолжала смотреть на него изучающим взглядом.
Олег постарался улыбнуться и перевести тему разговора.
— Знаешь, я, пожалуй, кроме суши возьму еще обычного мяса. Попроси Татцуо, чтобы он заказал для меня стейк.
Японский журналист, услышав просьбу Олега, с удовольствием ее исполнил. Пока готовилось это блюдо, Умелов непринужденно беседовал с Мэри и Татцуо о разных пустяках. И это давалось ему нелегко, поскольку внутренняя тревога нарастала в нем с каждой минутой. Он понимал, что человек, сидевший у окна, — это киллер. И когда он начнет действовать, Олегу было неизвестно.