Находясь здесь, в Японии, даже под прицелом якудза, Умелов все равно ощущал себя защищенным. А вот в России такая уверенность сразу же пропадала. Чему тут было удивляться? Середина 90-х для России — страшное и жестокое время.
«Когда-нибудь мы все равно будем жить по-другому», — с надеждой подумал Умелов.
Главное, чтобы Мэри не почувствовала этот криминальный угар, в котором сейчас пребывала страна. Голос Мэри отвлек Олега от рассуждений.
— О чем задумался?
— Да так. Размышляю, как тебе историческая родина покажется. Вдруг ты испугаешься чего-нибудь и уедешь к себе в Пенсильванию, не дождавшись моей визы.
— Я так понимаю, ты переживаешь за мою психику? Но я ведь перед тем, как сюда прилететь, много газет про сегодняшнюю Россию читала. И в Интернете смотрела. Я знаю, что сейчас в России есть преступность и власти пока не могут с ней справиться. Но я еду в Россию, ничего не боясь, потому что ты будешь всегда рядом со мной, — Мэри присела к Олегу на колени.
«Если бы ты знала, что со мной во много крат опасней, чем просто одной. Ведь у журналистов столько врагов, и тайных и явных», — подумал Умелов.
Мэри расценила его молчание как согласие со своими словами.
— Ну, вот и хорошо. Сумки собраны, за номер заплачено. Так что давай ложиться спать. А то нам завтра вставать очень рано.
Олег кивнул в знак согласия.
Завершался последний, шестой день их пребывания в Саппоро.
Перелет в комфортабельном дальнемагистральном «Боинге» нисколько не утомлял. Большое пространство для ног между креслами делало многочасовое сидение не таким утомительным.
Укрывшись пледом, Мэри сладко спала в соседнем кресле. Олег приоткрыл шторку и посмотрел через стекло иллюминатора. Там, далеко внизу, проплывали хребты Саянских гор, уже покрытые белыми снегами. Облаков не было, поэтому красота горной цепи с огромной высоты была доступна взору пассажиров. Закрыв шторку, он постарался расслабиться и уснуть. Но это у него получилось не сразу.
Во время каждого перелета Олег всегда ощущал одно и то же. Под его ногами было огромное пространство. Бездонная пустота казалась спокойной и неопасной, пока был слышен шум турбин за бортом лайнера. Но каждой своей клеткой Умелов чувствовал это мощное притяжение земли.
Сегодня, садясь в самолет, он постарался настроиться, чтобы понять, не дает ли какой-нибудь сигнал опасности его внутренний индикатор. Шестое чувство молчало, а это значит, что весь полет должен был пройти нормально.
Он сидел рядом с Мэри в самолете, разрезающем пространство со скоростью девятьсот километров в час.
До Москвы оставалось шесть часов полета…
Часть четвертая
ПРОЛОГ
Москва середины 90-х была местом, где сосредоточие денег и криминала стремительно возрастало и уже превышало все мыслимые пределы, насыщая столичную жизнь темной силой. Ни один день не обходился без криминальных новостей, причем то, что выплескивалось на страницы газет, было лишь малой толикой того, что реально творилось тогда.
В отличие от всей многострадальной России Москва, как новый Вавилон, всасывала в себя не только финансы и трудовые ресурсы из других регионов, но и, если хотите, душу земли русской. Здесь все, от самого малого камня на мостовой до верхней точки шпиля Останкинской телебашни, было пропитано духом стяжательства и наживы. Как будто сам дьявол, обретя образ президента Франклина, изображенного на стодолларовой купюре, поднялся над столицей вместо образа Георгия Победоносца и усмехался над русской душой, попавшейся в сети Его Величества Доллара.
Когда-нибудь эти годы назовут смутным временем, проводя аналогию с ХVII веком, когда Россия одной ногой стояла в небытии. А пока это была ежедневная страшная реальность, где бедные становились беднее, а богатые — богаче. Принцип перераспределения денег и собственности работал как огромный насос, перекачивая ресурсы от тех, у кого их почти не было, к тем, у кого они были в избытке.
А в это же время за высокими красными стенами «кремлевские бояре» и «опричники» в генеральских погонах готовились к битве за власть, которая могла ускользнуть из их рук через полгода во время предстоящих президентских выборов. Прав был кто-то из мудрецов, сказав, что труднее всего человеку отказаться именно от власти. Даже деньги было не так страшно потерять, как эту в прямом смысле дорогую привилегию…
Но жизнь продолжалась. Как и во все времена, люди влюблялись, женились, расходились, радовались, грустили, рожали детей. Словом, продолжали жить, несмотря ни на что.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Аэропорт «Шереметьево» — главные воздушные ворота столицы. Сколько лиц он уже повидал на своем веку! И слезы расставаний, и улыбки долгожданных встреч. Этот бесконечный людской поток был неиссякаем…
Как и любой другой международный аэропорт мира, «Шереметьево» служил визитной карточкой не только Москвы, но и всей России. Любой иностранец начинал знакомство со страной, в которую он прибыл, именно с аэропорта. И от того, как его встретили, он сразу же делал определенные выводы обо всей стране сразу.
Шереметьево в списке мировых аэропортов был явно не на первом месте. Хитроватыех таксисты, бомбилы или просто банальные кидалы плотным кольцом окружали зону выхода пассажиров из терминала.
Со всех сторон неслись возгласы:
— Такси! Недорого!
Наиболее ушлые просто наглели. Они под любым предлогом брали вещи прилетевших и носили их за ними. Это был простой, но очень надежный трюк. Человек, выходя из таможенной зоны, вдруг оказывался под знаками такого внимания. Ему начинало казаться, что это кто-то из его друзей или знакомых прислал за ним машину и водитель, якобы узнав прилетевшего пассажира, сразу же взял его вещи и понес в машину.
Наивные!!! Только когда они уже подъезжали к Москве, выяснялось, что стоимость поездки равна нескольким сотням долларов. Такова была цена беспечности.
Но это было еще не самое страшное, что могло случиться с пассажиром.
Если он, решив сэкономить, все-таки выбирал поездку на такси с каким-нибудь попутчиком или попутчиками (чтобы разделить на всех стоимость поездки), то он рисковал вообще остаться без денег и багажа. Потому что с ним в такси, как правило, садились не пассажиры, а члены одной преступной шайки. Эти лихие люди по пути разыгрывали перед обалдевшим пассажиром разные лохотронские штучки: или случайную потерю кошелька одного из «подсадных», или игру в карты в салоне машины. Даже когда пассажир понимал, куда он попал, он ничего не мог сделать, потому что, как обычно бывало в этих случаях, он сидел сзади водителя, где была заблокирована пассажирская дверь, а справа от него сидел один или два сообщника, блокирующих выход…
И вот тогда под страхом неизвестности и запугиваний он мог отдать все, что у него на тот момент было.
Умелов смотрел на эту серую криминальную массу у зоны выхода пассажиров, пытаясь взглядом отыскать Игоря Мальцева.
«Ну где же он?» — Олег явно не торопился покидать это относительно безопасное место.
— Что-то случилось? — поинтересовалась Мэри.
— Нет. Просто что-то Игоря нигде не видно, — спокойным тоном ответил Умелов.
— Ну и ничего страшного. Может быть, у человека какие-нибудь проблемы возникли? Что мы, сами не доберемся, что ли? Вон, смотри, сколько таксистов.
Олег покачал головой.
— Я что-то не так сказала?
Умелов взглядом показал на стоящую за ограждениями толпу.
— Это не таксисты. Это преступники. Они обманывают и наживаются на прилетевших иностранных пассажирах.
— А почему их не арестуют или не прогонят из аэропорта?
Вопрос Мэри был верхом наивности.
— Потому что у них много покровителей.
— Каких?
Олег не успел ответить, заметив в толпе знакомое лицо. Это был Мальцев. Помахав ему рукой, Умелов подхватил вещи и, попросив Мэри не отставать, направился к выходу, в этот большой и опасный мир, который назывался — «Россия середины девяностых».
Мальцев провел их к своему служебному микроавтобусу, за рулем которого сидел широкоплечий молодой человек с суровым лицом. Открыв боковую дверь, он пригласил Мэри с Олегом в салон. Забравшись следом, он дал отмашку водителю.
— Давай, Женя, трогай. Маршрут ты знаешь.
— Понял, Игорь Сергеевич, — лаконично ответил водитель.
Мальцев подмигнул Умелову.
— Ну? Может, все-таки представишь меня своей даме?
Олег повернул голову к Мэри.
— Знакомься. Это мой друг и старший товарищ, Мальцев Игорь Сергеевич, руководитель охранной фирмы.
— Очень приятно. Мэри, — она протянула свою руку.
Мальцев пожал ее.
— Олег мне рассказывал о вас. Так что я уже с вами заочно знаком. Как долетели?
— Все хорошо, — с улыбкой ответила девушка.
Игорь не стал ее больше расспрашивать, полностью переключившись на Умелова.
— Сейчас едем ко мне.
— Нет. Мы же с дороги.
— Вот именно что с дороги. Ну, куда вы сейчас приедете? К тебе, в пустую квартиру? Где ни еды, ни питья. Не валяй дурака. Наталья уже сутки от плиты не отходит. Она что, зря старалась? Всё. Едем сначала ко мне, а потом вас мой водитель отвезет. Доставит прямо до дверей квартиры.
Умелов посмотрел на Мэри, ища в ее лице согласие. Уловив в ее глазах сомнение, Мальцев обратился к ней:
— Мария! Я вам сейчас все объясню. Наталья — это моя жена. Она очень ждала вашего приезда и готовилась к нему. Пожалуйста, не огорчайте ее. Ведь если вы сейчас к нам не заедете, то она очень расстроится.
Мэри кивнула головой.
— Я согласна.
— Вот и хорошо! — радостно отозвался Мальцев.
Оставшийся путь они ехали, наблюдая в окно за мелькавшими картинками из столичной жизни, делясь впечатлениями от сюрпризов ноябрьской погоды и обстановки на московских улицах.
Въехав во двор знакомого дома, микроавтобус остановился у подъезда.