— Да, я смогу выехать в служебную командировку в Манилу. Мне нужно только знать о предстоящей поездке за несколько дней, чтобы успеть оформить визу и командировочные документы.
Умелов понял смысл сказанного японцем и, не дожидаясь перевода, ответил по-английски:
— Отлично! Я думаю, что смогу тебе все это сообщить за несколько дней до прибытия в Манилу.
Мэри удивленно посмотрела на Олега.
— Боже мой, не прошло и года, как ты заговорил по-английски!
Олег смущенно пожал плечами:
— У меня просто очень хороший учитель.
Татцуо не понял, о чем говорили русские, поскольку Мэри не стала переводить Татцуо последние несколько фраз. Но для него это было уже не так важно. Главное, что цель, которую перед ним поставили сотрудники Информационно-исследовательского бюро, была достигнута. Умелов с сегодняшнего дня полностью доверял Татцуо и рассчитывал на его поддержку и помощь в дальнейшем расследовании.
Если бы Татцуо знал тогда, что ему придется пережить в ближайшее время.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Неделя пролетела быстро. Проводив японского журналиста как положено по русскому обычаю — с рюмкой-другой крепкой водки, Умелов в сопровождении Мэри и Вадима возвращался из международного аэропорта. Олег был искренне удивлен тому, как стойко держался Татцуо после такого количества выпитого, включая «на посошок», «стременные» и «на ход ноги».
«Главное, чтобы его пропустили на борт самолета», — нетрезво размышлял Умелов, облокотившись на высокую спинку сиденья микроавтобуса, на котором они возвращались в Москву.
О, если бы видел Олег, с каким трудом Татцуо проходил паспортный контроль… В какой-нибудь другой стране в таком состоянии японского журналиста вряд ли пустили бы дальше терминала, но российские пограничники, зная ментальность и гостеприимство своих сограждан, с пониманием относились к некоторым иностранцам с осоловевшими глазами.
Да, такая она, Россия! Уж ежели кто приезжает к нам в гости, тому обязательно придется пострадать от нашего радушия и душой, и телом…
— Олег, ты спишь? — голос Мэри заставил Умелова поднять отяжелевшие веки.
Растерев виски и уши, Умелов потускневшими глазами посмотрел через забрызганное стекло салона на улицу.
— Где мы? — хрипло спросил он.
— Да, Олег Викторович, вы, я вижу, неслабо с японцем посидели, — произнес Вадим, глядя на Олега через зеркало заднего вида.
— Мы в Москве. Только что проводили твоего японского коллегу на самолет и сейчас возвращаемся к себе домой, — как можно спокойнее произнесла Мэри.
— А он улетел? — Олег понимал, что сказал глупость, но ничего не мог с собой поделать.
— Нет, остался! — не выдержав, зло парировала Мэри.
Ей не нравилось, что Умелов сегодня слишком много выпил.
Откинувшись на спинку сиденья, Олег снова закрыл глаза. Так, в тяжелой хмельной полудреме, он ехал почти до самого дома.
Когда они с Мэри переступили порог его квартиры, Умелов нетвердой походкой прошел в спальню и прямо в верхней одежде рухнул на кровать.
Вадим, вошедший следом за Мэри, посмотрел на демарш Олега и сочувственно произнес:
— Ничего страшного. Сейчас проспится пару часов и как огурчик будет. Помощь нужна?
Мэри отрицательно помотала головой:
— Нет, спасибо.
— Тогда я пошел.
— До свидания, Вадим.
— До завтра.
Не успела Мэри закрыть за Вадимом дверь, как зазвонил телефон. Она прошла в комнату и, сняв трубку, спросила:
— Алло, слушаю вас.
В трубке возникла небольшая пауза, после чего мужской голос с легким акцентом произнес:
— Я хочу поговорить с господином Умеловым.
— Извините, но сейчас он не может с вами говорить.
Мэри хотела положить трубку, но мужчина остановил ее словами:
— Скажите господину Умелову, что с ним хочет поговорить помощник господина Таканиси.
За последние несколько дней Мэри, много раз слышавшая эту японскую фамилию, на мгновение оцепенела, соображая как ей сейчас поступить.
— Подождите, пожалуйста, — скованно произнесла она в трубку.
Зайдя в спальню, она присела рядом с Олегом и слегка потрясла его за плечо. Он с трудом открыл глаза.
— Тебе звонят, — взволнованно сказала Мэри.
— Кто?
— Мужчина. Он представился помощником господина Таканиси.
Хмель тут же как рукой сняло. Умелов быстро поднялся и подошел к телефону:
— Я слушаю.
— Господин Умелов?
— Да.
— С вами говорит Ацухито. Надеюсь, вы меня помните?
— Да.
Ацухито Осака изо всех сил старался сосредоточиться, чтобы найти точку внутреннего равновесия. Но мысль, что сегодня в Японию вылетает журналист газеты «Асахи симбун», у которого в багаже может лежать оригинал злополучного предсмертного письма покойного вулканолога, не давала сделать этого.
Если письмо действительно находилось у журналиста Татцуо Нагаи, то его оябун господин Таканиси не простит Ацухито этот провал. И потерей мизинца тут явно не обойдется.
Русский «вор в законе» Угол не смог убрать Нагаи в Москве так, чтобы это походило на некую случайность или уличную драку. Убивать Татцуо, используя киллера, не было никакого смысла, потому что надо было быть на сто процентов уверенным, что письмо не попадет в средства массовой информации по другим каналам. Умелова трогать тоже было бессмысленно, поскольку пока не было точно известно, где русский журналист хранит этот компромат.
Ацухито еще раз представил себе, что может произойти с ним, если письмо окажется в японской прессе. Решив наконец покончить с тягостным неведением, он набрал номер телефона русского журналиста Умелова.
Голос Умелова в трубке придал Ацухито уверенности. Он решил идти ва-банк.
— Я сейчас в Москве …
— Я знаю, — резко перебил его Умелов.
— Вот как?
— Господин Ацухито, давайте не будем делать вид, что вы сильно удивлены. Вы прилетели в Москву практически сразу же, как только я вернулся из Японии. Я даже знаю, для чего вы появились в столице. Вам поручено выкрасть письмо, которое так интересует вашего босса или, как у вас принято говорить, оябуна.
От такого напора своего собеседника Ацухито немного опешил.
— Вы ошибаетесь, господин Умелов. Никто не собирался красть ваше письмо или отнимать его силой.
— Как же тогда понять ваши действия?
— Какие?
— Ваши подручные или ваши русские сообщники, это уж как вам будет угодно, похитили мою невесту, кстати, гражданку США, отняли у нее личные вещи и тайно сделали слепок ключей от моей квартиры. Воспользовавшись тем, что нас не было несколько дней, кто-то из ваших соучастников проник в мою квартиру и выкрал письмо. Только, к счастью, это было не то письмо, которое вас интересует.
Ацухито на мгновение замолчал, переваривая эту информацию.
«Это были люди Угла. Значит, он ведет свою игру», — подумал про себя японец.
— Что же вы замолчали? — раздался в трубке голос Умелова.
— К тому, о чем вы сейчас сказали, я не имею никакого отношения. Для меня самого это полная неожиданность. Уверяю вас, что это личная инициатива наших местных партнеров.
— А сорвавшаяся попытка убийства японского журналиста Татцуо Нагаи — это тоже инициатива ваших партнеров? — голос Умелова был жестким.
— На этот раз — нет. Я просто не мог допустить, чтобы это письмо попало в японскую прессу, — Ацухито даже не пытался оправдаться.
— Так вы считали, что японский журналист прилетел в Москву для того, чтобы получить от меня это письмо?
— Да.
Умелов рассмеялся.
— А у вас не могла возникнуть простая мысль, что он мог прилететь просто в гости, как друг?
— Так вы не передавали письмо Татцуо Нагаи? — в голосе Ацухито мелькнула надежда.
— Конечно, нет. Я не заинтересован в том, чтобы у господина Таканиси были проблемы. Вдруг мне опять потребуется вернуться в Японию? В этом случае такой уважаемый человек, как ваш босс, сможет обеспечить мне необходимую защиту или помощь. Не правда ли?
— Да, разумеется! — Ацухито уже не скрывал своей радости.
— У вас ко мне больше нет вопросов?
— Извините меня, господин Умелов, что я бросил тень сомнений на вашу порядочность. Я сообщу господину Таканиси о вашем намерении посетить Японию еще раз. Всего доброго.
— До свидания.
Ацухито положил трубку на телефонный аппарат. Посидев неподвижно несколько минут, он снова снял трубку и набрал номер сотового телефона, который знал наизусть.
— Алло. Это Ацухито. Нам нужно срочно встретиться.
— Тогда подъезжай сам. Адрес ты знаешь.
Номер телефона, который набрал Ацухито, принадлежал «вору в законе» Углу.
В знакомом ресторане рядом с Таганкой в этот поздний час вновь не было посетителей. Угол сидел на том же месте, что и в прошлый раз. Увидев вошедшего японца, он махнул ему рукой, приглашая присесть напротив.
— Какие проблемы? — пробурчал вор, находившийся явно не в духе.
— Я хотел вам сообщить, что завтра я вылетаю в Японию.
— А что за срочность такая?
Ацухито на несколько секунд задумался, стоит ли говорить Углу обо всем, и спокойно продолжил:
— Мне здесь нечего больше делать. Я получил необходимую информацию о русском журналисте, которую вы для меня собрали. Я думаю, что господин Таканиси будет удовлетворен сотрудничеством с вами.
Угол, прищурившись, посмотрел на японца.
— Не надо со мной так говорить. Ты не хочешь сказать мне все прямо? Может быть, есть причина, о которой я не знаю?
«Тем лучше, — подумал японец, — значит, сейчас я скажу ему все, что думаю».
— Господин Угол, вы могли все испортить своими действиями, не согласованными с нами. Зачем вы пытались выкрасть письмо у русского журналиста, ведь я же об этом вас не просил?
Вор, хрустнув суставами пальцев, на которых красовались две татуировки, жестко посмотрел на японца:
— Слушай сюда. Я в своей стране могу делать все, что сам решу. И никто мне не указ! Ни ты со своим оябуном, ни «мусора». Врубился?