Северные Курильские острова. Май 1944 года.
В дверь каюты ещё раз постучали.
- Господин санса, вам радиограмма!
Поднявшись с небольшой лежанки у стены, человек в форме офицера военной разведки императорской армии открыл дверь и взял протянутый ему лист бумаги. Прочитав радиограмму, он быстро привёл себя в порядок, надел тёплую кожаную куртку с лисьим воротником и поспешил на "мостик" для встречи с капитаном.
Транспортное судно военно-морских сил Японии "Ройё-Мару", сопровождаемое фрегатом-эсминцем "Ишигаки", приближалось к конечной точке своего маршрута - острову Матуа. Там находился гарнизон под командованием полковника Уэда, который напрямую подчинялся Токио, минуя командование Северной группировкой.
Такэо Куроки (так звали офицера, получившего радиограмму) поднялся на мостик и поприветствовал командира корабля. Он попытался рассмотреть очертания острова в бинокль, но низкая облачность и небольшой туман не позволяли сделать этого. Тогда Куроки повернулся к командиру судна и тоном, не требующим возражений, произнёс:
- Мне нужна связь с эсминцем.
Через несколько минут на капитанский мостик поступило сообщение от дежурного радиста, что связь с эсминцем установлена.
- Сообщите командиру "Ишигаки", - продолжал распоряжаться Куроки, - что от полковника Уэда пришла радиограмма. В акватории острова Матуа вчера видели подводную лодку противника. Мы ложимся в дрейф и входим в режим тишины. Пусть эсминец проверит безопасность подхода к острову, особенно у берега.
Приказы майора звучали так, будто он был главным на судне. На самом деле так и было.
Когда две недели назад капитан "Ройё-Мару" получил приказ готовиться к отходу с грузом на север Японии (на острова, которые раньше русские называли Курильскими), он и предположить не мог, что его судно пойдёт в одиночку, а не караваном, как обычно. И что сопровождать его будет гроза подлодок противника - фрегат-эсминец "Ишигаки". Но самым удивительным было то, что всей операцией должен был руководить всего лишь майор разведки.
С начала военных действий в Тихом океане судно "Ройё-Мару" неоднократно совершало плавания в составе морских конвоев к Курильским островам, перевозя боеприпасы, продовольствие и строительные материалы. Но последнее задание было не обычным. Почти до самого отхода судна не было известно, что именно нужно будет перевозить. В день, когда к борту судна подъехала колонна военных грузовиков, капитан понял, что груз, который им предстояло взять на борт, был очень важным. Это было видно по уровню и количеству охраны, которая сопровождала колонну.
Перед началом погрузки вместе с местным морским командованием на борт судна поднялся представитель генерального штаба, от которого капитан как раз и узнал, что им предстоит идти к острову Матуа в сопровождении эсминца "Ишигаки". Следом за ним на "Ройё-Мару" поднялся Куроки Такэо, который по приказу высшего руководства назначался руководителем операции. Все его распоряжения во время перехода к острову Матуа должны были исполняться без промедления и без дополнительного подтверждения высшего командования.
После получения необходимых приказов капитан попросил разрешения начать погрузку. Подъём на борт и складирование в трюм груза были произведены на удивление быстро. Хотя груз представлял собой триста длинных ящиков, обитых медными листами, на которых иероглифами была выведена надпись: "Специзделия". Кроме майора, эти секретные ящики сопровождали ещё четыре младших офицера в звании лейтенантов. С первого дня появления на судне они попеременно несли круглосуточное дежурство, следя за тем, чтобы команда не имела доступа в трюм. Сам Куроки регулярно выходил на палубу и проверял их службу. Через каждые шесть часов он поднимался на мостик и сверялся с курсом, которым шло судно.
Сегодня они должны были выйти на траверс острова…
Воспоминания капитана прервал голос майора:
- Подготовьте радиограмму на Матуа, - скомандовал Куроки. - Мы ложимся в дрейф и будем ждать, пока "Ишигаки" проверит подход к острову.
- Слушаюсь, господин санса, - отчеканил капитан "Ройё-Мару" и приступил к выполнению распоряжений руководителя операции.
Подводная лодка американских военно-морских сил SS-223 "Херринг", принадлежащая к новейшему классу "Гато", уже неделю несла дежурство в районе острова Матуа. Из радиограммы, полученной вчера с подлодки SS-220 "Барб", находящейся значительно южнее, командир "Херринга" узнал, что самолёт морской разведки ВМС США засёк в Охотском море два транспорта, идущих курсом на Северные Курилы.
По данным воздушной разведки суда двигались в направлении Матуа. Командир подводной лодки - лейтенант Дэвид Забрисски-младший - принял решение встретить противника у самого острова и атаковать его при подходе к нему. Его план был прост и надёжен: требовалось незаметно подойти ближе к берегу и спрятаться под водой. .
Когда на глубиномере показалась отметка "100 метров", Забрисски-мл. отдал приказ лечь на грунт, на прибрежный шельф.
Прошло уже 28 часов с момента, как американская лодка, притаившись на дне, ждала подхода эсминца и транспортного судна противника. Экипаж соблюдал режим тишины. Акустик, несколько часов слушавший океан, устало снял наушники и закрыл глаза. Кислорода на лодке становилось всё меньше, дышать было уже тяжело. Все старались без необходимости не двигаться и не делать резких движений.
В командном отсеке, кроме несущих вахту подводников, находились командир и его старший помощник. Забрисски-мл. посмотрел на часы и негромко обратился к старпому:
- Если в течение двух часов транспорты не подойдут к острову, придётся всплывать и менять позицию.
- Понятно, сэр. Пойду проверю акустиков.
Не успел старший помощник подняться с места, как из динамика раздался голос одного из акустиков.
- Сэр, слышу слабый шум винтов, пеленг - сто сорок градусов, дальность - ориентировочно двенадцать миль. Пока не могу классифицировать цели.
Командир быстро встал и скомандовал по громкой связи:
- Всем боевая тревога!
Лодка мгновенно ожила. Уже через минуту все боевые расчёты находились на своих местах. Отсеки были задраены. И даже нехватка кислорода была уже не столь заметна.
Через пятнадцать минут акустик доложил, что одно судно по шуму винтов можно классифицировать как эсминец, а второе - скорее всего как транспортное. Напряжение на судне нарастало.
Ещё через пятнадцать минут акустик рапортовал капитану:
- Сэр, слышу только один шум винтов. Это эсминец. Пеленг - сто сорок восемь градусов, дальность - семь миль.
Отметив на карте новые координаты, Забрисски-мл. высчитал курс и скорость противника, затем скомандовал в микрофон громкой связи:
- Через тридцать минут цель будет у острова. Всем - готовность "номер один"!
Полчаса, которые японский эсминец шел к острову, людям на подлодке казались бесконечными. Ведь известно, что ожидание конца всегда страшнее, чем сам конец.
Вдруг корпус подлодки сильно качнуло. Где-то за бортом прогремел взрыв глубоководной бомбы. Следом за ним второй, показавшийся ещё мощнее предыдущего. За ним - третий, четвёртый, пятый...
Казалось, бомбы рвались прямо за стальным корпусом. На самом деле, если бы хоть один взрыв произошел рядом с субмариной, подлодка вряд ли смогла бы уцелеть.
Во время очередного, особенно мощного. взрыва по судну прокатился сухой треск, и подлодка погрузилась в темноту. В воздухе повисло гнетущее ожидание. Через несколько долгих минут появилось неяркое освещение: дежурный электрик включил резервный источник электропитания.
Взрывы прекратились. На связь с командиром снова вышел акустик:
- Сэр, шум винтов - справа по борту, дальность - пять кабельтовых.
Забрисски-мл. напряженно ждал новой информации.
- Дальность - шесть кабельтовых спереди и справа по борту, - вновь рапортовал акустик через две минуты.
Забрисски-мл. понял, что через пять минут эсминец пересечёт траекторию, по которой может всплыть его лодка.
- Внимание! - громко скомандовал он. - Всем отсекам! Начинаем всплытие. Продуть балласт. Средний - вперёд. Торпедному отсеку подготовиться к атаке.
И опять экипаж мгновенно и слаженно пришёл в движение. В выражениях лиц американских подводников, в том, как все работали и двигались, сквозили азарт и уверенность. Все восемьдесят три члена экипажа «Херринга» неистово и искренне верили в счастливую звезду своего командира Дэвида Забрисски-младшего.
Стоя на мостике "Ройё-Мару", Такэо Куроки пытался разглядеть в бинокль остров и фрегат-эсминец, ушедший к Матуа более двух часов назад. Низкая облачность и туман по-прежнему мешали это сделать. Дежурный принёс радиограмму и, поклонившись, передал её майору. Такэо быстро пробежался по ней глазами, резко протянул радиограмму капитану и, повернув голову в сторону острова, глухо произнёс:
- В двух километрах от берега подводная лодка противника атаковала "Ишигаки". Эсминец погиб.
В воздухе повисло тревожное молчание.
- Режим тишины сохраняется ещё на два часа, потом идём к острову, - добавил майор и направился к себе в каюту.
Подводная лодка "Херринг" уже три часа полным ходом шла в надводном положении к югу в открытый океан. Она меняла дислокацию, потому что Забрисски-мл. понимал, что скоро у Матуа могут появиться военные корабли Японии, чтобы найти и уничтожить противника, потопившего эсминец "Ишигаки".
Сейчас, после атаки, он мысленно перебирал всё, что произошло за эти сутки. Было очевидно, что ему опять повезло. Если бы он вовремя не получил информацию, если бы не залёг на дно и не смог верно рассчитать пересекающийся курс эсминца, то результат противостояния между "Ишигаки" и "Херрингом" был бы явно не в пользу его подлодки.