В последний день декабря десантник Сергей Голиков напишет отцу письмо, в котором он, следуя законам акростиха, когда каждая начальная буква строки является частью слова, сообщит на станцию Шаховская Московской области о дальнейшем:
«Здравствуй, папка! С приветом, с
М оим огромным приветом, твой Сергей. Все пом
Ы слы мои сейчас о доме, как вы там Новый год в
С тречаете. У меня все в порядке, я теперь командую
О тделением, ребята отличные, мы довольно быстро
В ыяснили отношения и поняли друг друга. Я по настоящ
Е му узнал службу. Что такое караул в мокрых
Р укавицах и сапогах, Но теперь я знаю, что
Ш есть десантников стоят роты… солдатни.
И теперь стальная пружина сработает, я знаю, в
Л юбой ситуации. Папка, как ты там воюешь с зимой?
И ли у вас тоже снег по заказу? У нас так он
П ошел только 31 декабря, под Новый год. А Новый год, Е сли б ты знал, я встретил на посту
Р ядом со Знаменем, его я охранял. Сейчас сменился, и
Е сть время написать тебе. Как солдат солдату
В ыкладываю тебе свои думы. Знаешь, армия — О на многому меня научила, прежде всего ценить
Р одителей своих. Как я перед вами в долгу, О б этом я раньше мало задумывался, и только
Т еперь я научился ценить ваши заботы. Четыре дня назад, 27 го, было ровно восемь месяцев, как я расстался с вами на
В ДНХ. Как много изменилось с тех пор, особенно я, А Татьяна, наверное, совсем взрослая, как там она, Ф орсу, наверное, много? Вы следите за ней, помо
Г айте, ей сейчас трудно. Папка, как ты там?
А на охоту, наверное, так и не выбрался, ждешь меня.
Н ичего, я вот уже стрелять научился, приду, И тогда вместе сходим. Я начал немного по дому
С кучать, тем более что письма от вас получал
Т олько в прошлом году, а от Наташи уже давно, А точнее, три месяца не получал, поздравила меня моя
Н аташа с днем рождения, и все, даже не знаю, что
Е й трудно, что ли, написать…»
Так родители прочли и узнали, что «Мы совершили переворот 27 го в Афганистане». Сергей погибнет 8 августа 1980 года.
Декабрь 1979 года. ТуркВО — Баграм.
Вылет в Афганистан получился не такой уж заинтригованный и романтичный, как это представлялось солдатам из «мусульманского» батальона.
Сначала, после гибели Тараки, про них на целый месяц забыли, и прапорщики с жадностью набросились на дармовую рабсилу, доселе тщательно оберегаемую. «Камикадзе» превратились в мойщиков посуды, землекопов, каменщиков, подносчиков, просто в «стой и жди». Взвыли даже офицеры: оказывается, за эти полгода, пока они занимались боевой подготовкой, никуда не исчезли требования подметать плац, подстригать траву, красить табуретки и заниматься еще миллионом дел, нужных порой только проверяющим, Которые, кстати, тоже никуда не исчезли за это время.
Но в конце октября сверкнул для «мусульман» вдруг луч надежды: из отпусков срочно отзывали офицеров, солдат выуживали из столовых, котлованов, складов. В очередной, третий, раз приказали выстирать афганскую форму, чтобы не выглядела новой. В ноябре уже вовсю водили стреляли, а 8 декабря вечером вновь потребовали сдать в секретную часть все документы.
Единственное, что оставалось в карманах у офицеров, — алюминиевые жетоны с личными номерами. На технике в спешном порядке снимались или закрашивались номера.
Но если раньше задача батальону более менее была ясна — охранять Тараки, то теперь даже полковник Колосов разводил руками в ответ на молчаливые вопросы Халбаева: не знаю. Просто лететь в Афганистан, там все прояснится.
Лететь так лететь. 9 и 12 декабря, двумя рейсами, спокойно, без стрельбы и захвата плацдармов, батальон перелетел в Баграм, к нашим десантникам.
Необходимое послесловие. Уже там «мусульман» переоденут в афганскую форму и прикажут ждать команды. Истинное предназначение батальона в тот момент знало всего несколько человек в Москве: в день покушения на Амина, если обострится обстановка, выдвинуться к
Кабулу и стабилизировать ситуацию. Имелось в виду 16 декабря.
Если бы удалось покушение на Амина, «мусульманский» батальон и батальон Ломакина — Пустовита могли быть единственными советскими подразделениями, ступившими на афганскую землю для предотвращения кровопролития во время смены руководства. Только «гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить…».
13 декабря 1979 года. Баграм.
Старший военный советник гарнизона полковник Олег Арсентьевич Скугарев, вернувшись из
Кабула, немедленно собрал у себя в кабинете офицеров особого отдела.
— Товарищи! В стране возможен государственный переворот. Задача нам: ни под каким предлогом не дать подняться в воздух ни одному самолету.
— А когда, кто, что? — поинтересовались особисты, но тут же поняли всю бестактность вопросов и замолчали.
Скугарев удовлетворенно кивнул, благодаря за понимание.
— Кроме имеющихся самолетов два дня назад, как вы знаете, из Союза пригнали партию «мигов». Сдачу самолетов затянуть, причины любые — некомплект запчастей, плохая регулировка и тому подобное. Пока в этих машинах должны сидеть наши летчики, а не афганские. Все.
Ждите дальнейших указаний…
Третий день ждал указаний и генерал лейтенант Гуськов. 10 декабря в его бункере появились связисты, начали устанавливать новый телефон.
— Откуда связь? — шутливо спросил их Николай Никитович.
Те переглянулись, затем показали пальцами вверх.
«Космическая?» — шутливый настрой у генерала сразу исчез. Эту связь просто так устанавливать не будут. Значит, последуют команды. Какие и от кого?
И 13 декабря телефон наконец ожил.
— Николай Никитович? Это Устинов.
— Здравия желаю, товарищ Маршал Советского Союза.
— Вам товарищ Андропов еще не звонил?
— Никак нет.
— Значит, позвонит. Там самолет нужно будет один принять, обеспечьте, чтобы все было в порядке.
— Есть, обеспечим.
Слышимость была прекрасной, словно министр обороны находился где то рядом. Не успел
Николай Никитович положить трубку, как тут же вновь раздался звонок. Андропов?
Да, это был он. Хотя и вежливо, но тем не менее приказным тоном повторил уже известное: принять самолет, обеспечить скрытность и безопасность пассажиров, которые прибудут на нем.
Странную особенность стал замечать за собой генерал в Афганистане. Чувствуя, что волей судьбы оказался в какой то непонятной еще политической игре, тем не менее не стремился и не желал знать что то сверх того, что относилось лично к нему. Вот и сейчас было совершенно безразлично, кто прилетит и зачем. С него требовалось обеспечить безопасность — это он сделает, а остальное… На остальное тоже люди есть. Если Афганистаном командует не Устинов, а Андропов, вот его люди и пусть знают больше.
Необходимое послесловие. Ночью на аэродром Баграм рейсом из Ташкента приземлится Ту
154. При заходе на посадку на всем аэродроме неожиданно отключится свет — выйдет из строя электростанция. Пока будут возиться с аварийной, летчики практически вслепую посадят самолет в трех метрах от края бетонки. Нехороший симптом, если верить в судьбу…
Из самолета выйдут вначале андроповские «ребята в штатском», возьмут машину под свою охрану, а уж потом на трапе появится группа афганцев с коренастым мужчиной в центре.
Это был Бабрак Кармаль. Лидер «Парчам», сведенный в Москве судьбой и Андроповым с халькистами Гулябзоем, Ватанджаром и Сарвари, сумел перебороть в себе обиду на «Хальк» и объединиться с бывшими министрами против общего врага — Амина. Распределили будущие посты в новом правительстве и стали ждать лучших времен. И вот из Кабула пришла весть:
Амина не станет 16 декабря в 19 часов вечера. К этому времени новое правительство республики должно конечно же уже находиться в Афганистане.
Прибывших афганцев отведут в самый дальний бункер, и до 16 го числа Гуськов никого из них не увидит.
Но 16 декабря, когда среди афганских летчиков разнеслась весть, что в Кабуле предпринята попытка нападения на Амина (сам Амин не пострадал, тяжело ранен лишь его племянник
Асадулла), на связь с Гуськовым выйдет Андропов и прикажет срочно отправить «гостей» в
Союз.
Из Ферганы прилетит Ан 12. Не заглушая моторов и не выруливая со взлетной полосы, раскроет рампу. Таинственная группа афганцев скроется в чреве военно транспортного самолета, и тот сразу же возьмет курс на север. На следующее утро улетят и летчики, в одночасье сдавшие боевые «миги» афганским пилотам: улетят злые и нервные — какого черта мурыжили их здесь, самолеты ведь подготовлены были прекрасно.
Так что 16 декабря еще существовала для ОКСВ реальная возможность никуда не лететь. Но если в сентябре, во время перестрелки во Дворце, автоматная очередь не достигла Амина благодаря Таруну, то сейчас на пути выстрелов оказался уже племянник. Которого, кстати, тут же переправили в Союз, и советские врачи сделали все, чтобы спасти его от смерти.
Гуськов, пока еще ничего не ведающий ни про Бабрака, ни про политический расклад сил, после взлета Ан 12 вытрет со лба пот: «Слава Богу, что улетели. А то поседеешь с такими «гостями»…»
Документ (информация в Комитет государственной безопасности):
«13 декабря 1979 года.
Вход. Љ …
Из Брюсселя.
Министры иностранных дел стран НАТО одобрили в Брюсселе план размещения в Западной
Европе новых ракет средней дальности. Заседание названо чрезвычайной важности и успешным. Госсекретарь США, по сведениям, в частности, подчеркнул: «Мы решили привести в исполнение план модернизации ядерных сил НАТО».
На заседании было решено, что США будут производить ракеты «Круз» и «Першинг 2». Взятые на вооружение в Западной Европе, эти ракеты смогут поражать территорию Советского Союза.
На совещании упоминалось о попытках Советского Союза убедить членов НАТО отказаться от размещения этих ракет. Единственная страна, где эта попытка увенчалась успехом, — Нидерланды. Хотя есть сведения, что и они вынесут свое окончательное решение через два года.