Настоящий худрук – это отдельная профессия. По моим ощущениям, худруками были Андрей Гончаров, Олег Ефремов, Валентин Плучек, Галина Волчек и Марк Захаров.
Марик как-то вспоминал о своем назначении на эту должность.*
* Когда меня только что назначили в театр, мы сидели в директорской ложе и Александр Анатольевич как старожил говорил мне, кто есть кто. Особенно я запомнил, как он сказал (не буду называть фамилию): «Приготовься, сейчас выйдет самый плохой артист Советского Союза». И он действительно вышел. Добрейший, милейший человек, но как артист он был не очень убедителен. Александр Анатольевич давал мне разного рода советы, связанные с труппой. Я его сразу позвал в театр, когда меня назначили. Он сказал: «Ну зачем, я же всегда рядом. Понадоблюсь – приду».
Когда я стал худруком Театра сатиры, Марк давал мне разные советы. В частности, рецепт, как безболезненнее оттуда слинять. Как-то, лет семь назад, были вместе с Марком в эфире одной телепередачи. Я говорил о том, что невозможно составить репертуар, артисты отпрашиваются на съемки. Один не может с 1-го по 5-е, второй с 5-го по 20-е. И главное, те, кто не в репертуаре, они не отпрашиваются, а те, кто в репертуаре, отпрашиваются постоянно. На что Марк заметил: «Шурик, я тебе посоветую – всегда отпускай артистов. А не разрешает пусть кто-то другой – дирекция, заведующий режиссерским управлением, завтруппой. Сделай так, чтобы от тебя шло только добро. У меня есть такой человек, который принимает непопулярные решения». Я возразил: «Получится, во-первых, что я хороший, а они бандиты и, во-вторых, что я мягкотелый, а они борются за театр». «А может, ты просто гуманистически настроенный», – сказал Марик. Я попросил: «Запиши для меня».
Перед 85-летием Марка Анатольевича я написал предисловие к альбому, посвященному юбиляру. В альбоме скрупулезно-биографически перечислены все захаровские звания, ордена, статуэтки. Этим «призовым фондом», разделив его по совести, можно отоварить всех членов Союза театральных деятелей России.
Самобытность – непредсказуемость творческих возбуждений. Даниил Хармс умел гениально изображать муху, сидящую на стекле, в момент, когда она размышляет, куда бы ей полететь. Тот же Хармс: «В лесу меж сосен ехал всадник, / Храня улыбку вдоль щеки». Улыбку вдоль щеки Захарова было заслужить непросто. Его классическое лаконичное «не очень» как реакция на наши молодежные безумства – эталон критической мысли.
Захаров был влюблен в свою профессию. И Муза отвечала ему мощной страстью. Лет 50 назад случайно подсмотрел, как Захаров шел по Суворовскому бульвару (ходили же когда-то пешком, прелесть какая) и, беззвучно артикулируя, «репетировал» что-то, направляясь в театр. Александра Марковна в каком-то интервью обмолвилась, что отец погружает актеров в космос. Не знаю, я там не был, ей виднее, но человек, который на утреннем безлюдном бульваре интересен сам себе и занят делом, – счастливец!
Анатолий Приставкин
Дорогой Шура, Наталия Николаевна – посылаю вам мою новую книгу, буду рад, если она вам понравится.
Толя Приставкин был из тех, кто вне подозрений. Есть люди, прикидывающиеся (иногда очень талантливо) смелыми, цельными, левыми, правыми, добрыми, хлебосольными. И есть очень немногие, таковыми и являющиеся. Это, как ни странно, видно сразу.
Мы с Толей и Марком Захаровым жили в загородном писательском кооперативе «Красновидово», где у нас имелось по квартире. Так как в нем в основном проживают вдовы писателей – а вдов вообще всегда в три раза больше, чем самих писателей, – то там кипели коммунальные страсти. И лишь Толя, который был председателем правления этого кооператива, мог как-то с ними справляться. Когда Толи не стало, очередная волна интриг захлестнула все поселение и остро встал вопрос о новом председателе. В беседке посреди поляны без конца заседало правление, крик стоял истошный, но консенсуса члены правления достичь не могли. Кого бы ни выдвигали, тут же возникало контрмнение и кем-то вскрывалась гнусная сущность кандидатуры. Все это происходило несколько дней и стало попахивать бесконечностью. Но вдруг кто-то из членов осторожно намекнул, что хорошо бы выбрать председателями Захарова и Ширвиндта: поскольку они ничего в этом не понимают, то все будет решать правление, а их нужно будет только в экстремальных ситуациях посылать по начальникам, чтобы они при помощи лиц и положений добивались всего, чего правление захочет. Мы были вызваны на поляну, где нам торжественно объявили о решении, сказав, что без нас кооператив погибнет. Мы расслабились и безвольно согласились. Дома жены, услышав о нашем новом служебном положении, высказали дуэтом все, что они о нас думают. Мы скатились с лестницы, остановили уже расходившихся вдов и сказали, что мы отказываемся от должностей. Так мы с Марком Анатольевичем Захаровым были председателями правления кооператива «Красновидово» 10 минут.
Владимир Войнович
Великому Александру Ширвиндту – лицедею, острослову и рыболову, вместо (пока) обещанной пьесы.
Александру Ширвиндту – с монументальной приязнью.
Достопочтенному Александру Ширвиндту – с неуемной надеждой, что какая-то из моих сатир достигнет сцены Театра сатиры и воссияет на ней.
Дорогой Шура, пожалуйста, прочти вдумчиво.
Авторы все-таки очень любят свои произведения. И даже такой ироничный человек, как Володя, в 2008 году подарил мне свое произведение с надписью, а через пять лет подарил его же с другой надписью. Но не спьяну, а с твердой уверенностью, что за пять лет оно стало лучше.
Так мало цельных, мощных людей, которые никогда не колебались вместе с линией партии. Володя был таким. Вся его биография соткана из поступков. Володя ушел, все вспоминатели – в один голос: «Войнович, который написал “На пыльных тропинках / Далеких планет / Останутся наши следы”». И все. Как будто не было ни его личности, ни Чонкина. И ничего другого. Биография Войновича – это пособие. Сейчас говорят, что патриотизм надо где-то выискивать. Его ищут во всех щелях. Просто биография Войновича должна быть в школах, и будет патриотизм.
Марк Розовский
Шуре Ш. от Марка Р.
с пожеланием хотя бы одной улыбки при чтении этой книжечки.
Когда-то очень давно я случайно и счастливо оказался в одном купе «Красной стрелы» с Георгием Александровичем Товстоноговым. Гога (подпольная кличка Товстоногова в актерских кругах) дико мне обрадовался. Не потому, что дико обрадовался мне, а потому, что дико обрадовался свежему человеку, с которым можно поделиться тем, чем со всеми уже поделился. Кроме того, я действительно обожал Георгия Александровича, он это знал и за это меня любил. Под не помню сколько коньяка мы проболтали почти всю ночь, поведав друг другу много веселого и горького. В какой-то момент Георгий Александрович сказал: «Знаете, Шура, я всегда очень болезненно и осторожно подхожу к выбору материала. Что-то хочу поставить, потом сомневаюсь. Потом снова хочу и опять боюсь. Так продолжается иногда месяцами. И когда наконец я решаюсь и свое решение озвучиваю, мне тут же говорят: “Вчера это поставил режиссер Александр Белинский”». И действительно, Саша Белинский всегда фонтанировал идеями и опережал всех воплощением задумок. Уговаривая артистов на сотрудничество, он обычно произносил: «Не бойся, я не оскорблю тебя количеством репетиций».
Так вот, Марк Григорьевич – достойный продолжатель дела Белинского. Фраза звучит очень красиво, потому что кроме Сашки Белинского был еще Виссарион Белинский, продолжателем которого Марк Григорьевич не является. Короче, Марк Розовский – эрудит, действительно интеллигентный человек, действительно хороший писатель, действительно темпераментно-граждански настроенный в нужном направлении, действительно за свою жизнь создал массу всего, и из этой массы очень многое было не массово. Единственная моя претензия к Марку Григорьевичу – что он (благодаря невероятным усилиям, стойкости и мужеству) получил и реконструировал бывший Кинотеатр повторного фильма у Никитских ворот, в котором я провел лучшие годы моего среднего образования.
Елена Чайковская
Дорогой Наташе, жене гения, с огромной любовью и благодарностью за поддержку, за дружбу, за понимание! Желаю долго, долго жить, быть в здравии и любви!
Нас с Леной Чайковской объединяет лед. Ведь лед можно употреблять не только, как она его триумфально употребляет всю свою жизнь, но и с виски, и с водкой. Это разнообразное увлечение льдом нас и сблизило.
Леночка немножко медиум. Например, она может читать любой текст наоборот, справа налево. Она помнит наизусть все телефоны, которые когда-либо случались в ее жизни. Она чует то, что должно произойти, и поэтому… Не буду продолжать – с ней страшновато. Она, конечно, тоже гений, так как то, что она делает, немыслимо. Она красавица, и это бесит окружение. Она патологически хлебосольна. Ее девиз: «Накормить все, что голодно вокруг». Она опять стала начальницей – возглавила тренерский совет Федерации фигурного катания на коньках России. Было бы только, кого тренировать, и пустили бы тех, кого она тренирует и кормит, на Олимпийские игры. Я когда-то придумал название для ее школы фигурного катания – «Конек Чайковской». А она недавно за это подарила мне подушечку с нашими лицами. В эту подушечку удобно плакать, на ней не стыдно спать, мечтать, любить, читать и умереть. В крайнем случае, к ней очень красиво прико