Сразу всю сонливость как рукой сняло и пока раздумывал, как убить время до прихода царственных швей-закройщиц за шмотками — великие княжны и приперлись. Правда, пока только младшие, во главе с Маней. Мария с Екатериной тут же принялись гоняться по всему дому за Мррраськой, а та не стала отказывать им в этом удовольствие — охотно включилась в игру. А Егор ещё раз поздравил племяшку со столь удачным вчерашним выступлением, не поскупившись на комплименты:
— Ты, Мань, вчера просто всех затмила! Вся прямо такая загадошная и утонченная! Воплощение женственности!
— Правда что-ли? — Маня внимательно изучила Егора, не стебется ли дядька, у того ведь не поймешь, где он взаправду, а где глумится. Убедившись, что подвоха нет, расцвела. — Ну чо, теперь напишешь про этот концерт в своей книге?
— Не, Манюнь, — с сожалением отказался Егор. — я зарекся писать о реальных людях. Да и некогда, теперь если чо и буду строчить, так докладные и различные аналитические записки, вытаскивать из памяти, чо там осталось. А на старости лет начну бояръ-аниме или литрпг выдавать в промышленных масштабах, стану основоположником жанров новых…
Диалоги о культуре прервали цесаревны, Маська утомилась и коварно от них улизнула, теперь они, скорчив умильные рожицы — просили поиграться с Трезором. Егор не возражал, а вот Мария Сергеевна нахмурилась:
— Опять запах этот! Может не надо⁈
— Надо, Маня, надо! — Заскакали вокруг неё великие княжны. — Хотим, чтоб от нас разило псиной! Тогда хоть не так обидно, что мыть будут вечером!
Маня сдалась и повела воспитанниц во двор, откуда тотчас раздался счастливый лай Трезора, перемежаемый повизгиванием. «Как мало детям для счастья надо!» — Улыбнулся Егор: «А мне в возрасте Кати для таких эмоций требовался коробок спичек, горсть карбида и пустой баллончик от дихлофоса, а этим и пёселя хватает. Как же хорошо, что Маня со старшими сестрами из царского семейства не контачит, те хоть нормальные — пока с моей и Галкой общаются. Ксюха то не Маня, взрослая, соображает, чему наследниц можно учить, а чему нельзя. Реально, доведут ведь Марию Фёдоровну до нервного срыва…»
В дверь заглянула Маня:
— Егор, мы щенка с собой возьмем, пойдем погуляем, не теряй!
Егор кивнул, показав что понял и в наступившей тишине после ухода посетителей — решил немного поработать. Достал лист бумаги и принялся тезисно записывать карандашом (местного производства, в Миассе нашли графит и вот уже себя обеспечивали, не за горами и промышленное производство) что вспомнил. Настойчивая просьба Александра Семёновича была не из тех, что можно игнорировать. Да и знал достаточно много по этой теме, уж про что-что, а про вещества знал многое, и читал, и сталкивался непосредственно. А уж что руководитель тайной экспедиции будет делать с этой информацией — не его дело. Пусть хоть спайсом недругов травит и на синтетические опиаты подсаживает, организовать производство недолго! Успел заполнить убористым почерком почти две страницы, прежде чем отвлекли пожаловавшие старшие цесаревны.
Естественно, зачехленную тяжеленную швейную машинку и какие-то пакеты с тканью, нитками и прочими принадлежностями для кройки и шитья — девчонки не сами собрались тащить. Загрузили этим двух слуг и отправили, а сами задержались, объяснив Егору:
— Нам Ксения Борисовна сказала, чтоб все журналы сразу не забирали, а то замылим. Мы сейчас отберем половину, а как прочитаем и скопируем, вернем и остальное возьмем, можно⁈
— Да хоть всё сразу забирайте, Ваше Величества! — Великодушно разрешил Егор.
Отвернулся, чтоб не смущать девчонок, но сосредоточиться на том, чтоб продолжить меморандум — не получилось. Девицы не столько просматривали журналы, сколько пересмеивались и шушукались, причем Егор явственно ощущал на себе их любопытные взгляды. Наученный горьким опытом — прибрал уже написанное (скоро и дети приедут, вот им совсем ни к чему читать о истории наркотрафика и о эффектах веществ) подальше и стал подумывать, чего бы такого спросить у цесаревен, чтоб пообщаться. Пока раздумывал, те сами решились, как старшая — к нему обратилась Александра:
— Егор, а вы с Дуняшей знакомы же?
— Ну так, — не стал кривить душой. — Здороваемся, кровь у меня из пальца брала. Глаза зажмурила, губу прикусила. Мне самому то не по себе, тут она ещё исполняет. Слишком уж она впечатлительная для крестьянки.
— Нам тоже её жалко! — Включилась в беседу Елена. — Она такая классная, так пела вчера!
— А чо её жалеть то? — Удивился Егор. — Не каждой девчонке светит за такую фигуру выскочить, как Костян!
— Вот именно! — С жаром воскликнула старшая. — Он абьюзер, знаете, какие у них с Анной Федоровной токсичные отношения были⁈ Он её как собаку дрессировал! Лютый кринж!
«Мда, я о Ксении с Галкой был более лучшего мнения» — Слегка опешил Егор: «А Кастет то тот ещё жук, о таких нюансах не рассказывал! Всё больше юморил, как он немку троллил, заставляя на клавесине военные марши играть. Так то его тоже понять можно, поставили перед фактом, привезя кота в мешке, а там нравится, не нравится — плодитесь и размножайтесь, дичь какая-то!»
— Дуняшу то он любит! — Заступился Егор за Константина, с которым давно находился в приятельских отношениях. — Думаю, она на него благотворно повлияет! А вы сами то как Ваше Величества, не расстроены, что сюда приехали⁈ Я так понял, вы с Марией Сергеевной уже подружились?
— Не жалеем! — Перекрестилась Александра. — Я как узнала, что мне за судьба была уготована, в топку всех женихов, особенно заграничных! А как Шарлотку Ливен из воспитательниц ссаными тряпками прогнали, так мы вообще по кайфу живем! А тут и музыка, и учителя, и всё такое няшное! Кому обосралась эта Европа⁈ А с Марией Сергеевной обязательно подружимся! Мы думали что она душная, раз наши мелких воспитывает, а она клёвая!
— База! — Подтвердила свое полное согласие с мнением сестры Елена.
— Забирайте все журналы, я с Ксенией Борисовной все возникшие недоразумения улажу! — Занервничал Егор и принялся ненавязчиво выпроваживать наследниц. — Берите, берите, чо вам туда сюда таскаться!
Со всей почтительностью и тщательно следя за выражениями — Егор простился с императорскими дочурками, органично впитавшими часть субкультуры двадцать первого века. А от его мыслей по поводу всего этого — многочасовая икота была обеспеченна и Ксении, и Галие. «Зря я на Маню думал всякое, тут у взрослых баб ума меньше, чем у неё! Я тут что со старшим, что с Костяном — общаюсь как в лагере, за базаром тщательно слежу, чтоб не дай бог чего лишнего не ляпнуть. А у них никаких тормозов!» — Негодовал Егор. После всех событий и потрясений сегодняшнего дня — никакого желания и тем более настроя сидеть дома над бумагами не было, решил отправиться на площадь. Детей встретить, воздухом подышать, ну и в церковь зайти. Родноверие и язычество это одно, а свечку поставить не мешает, эвон как закрутилось, тут и мантры впору читать, с такими раскладами, и жертву принести не лишним будет!
В тишине и прохладе церкви Егор перекрестился, будь хоть трижды язычником, если ты русский — атмосфера храма действует магически, и смятенный ум приводя в спокойствие, и в душе воцаряется умиротворение. А когда узнал, что свечки — вот они, бери сколько хочешь и бесплатно, то очень удивился. Жадничать не стал, взял три, одну зажег и поставил, подумав: «За упокой умерших, всех кого знал и не знал, есть рай или нет, но хоть чтоб покой обрели их души. И за упокой того мира, который мы потеряли…» Вторую поставил за здравие всех живущих близких, особенно за своих ещё не рожденных дочерей, даже прочитал обрывок молитвы, что смог вспомнить: «Отче наш, иже на небеси, да святиться имя твое… Хлеб нам насущный дай нам здесь… А врагам — пиздец!» Последнюю свечку поставил за империю, от всего сердца: «Если и правда Ты есть, не оставляй народ и страну без своего покровительства!»
Преисполнившись благости, удивился, заметив в церкви Гнидослава. Махнул головой, вызывая его на улицу, свежим воздухом установившуюся жару язык не поворачивался назвать. Пока Егор сворачивал и прикуривал самокрутку, расстрига, предупреждая неизбежные вопросы — поведал, что помогает Савве, посвящая того в тонкости проведения церковных обрядов. Неоценимую помощь оказывая! И вообще, церковь у них хоть и православная, но пока с непонятным статусом и автономией, благодаря покровительству императора, так что не гонят заблудшего пастыря бывшего, ныне извергнутого из сана незаслуженно. А он надеется вымолить прощение у самого митрополита Гавриила, который пока в Сатке обретается. И уж никак не упустит возможности посетить храм, в котором сейчас всё императорское семейство слову божьему внимает!
— Основной постулат православия всепрощение, особливо если покаяние от сердца идет! — Проникновенно вещал Гнидослав, больше убеждая себя, чем собеседника. — Токмо об этом и молюсь! Но и вера предков в сердце живет, за ради семейства своего многочисленного гордыню смирил! А так я завсегда!
— Завсегда ты, Гнидослав, хитровыебанным был! — Заметил Егор, из которого вся было спустившаяся в храме благодать на жаре испарилась. — Ты мне вот что скажи, чо у вас за православный коммунизм, чо свечки на халяву раздаете?
— Ты прямо как наследник, — недовольно запыхтел бывший настоятель. — долгие лета ему, рабу божьему Александру! Тоже ходил, выспрашивал, почему всё бесплатно, зело недовольство высказывал!
— А у вас что, действительно всё бесплатно? И эти вот, как там, молитвы за деньги, когда платишь и за тебя поп мазу тянет перед богом, тоже без ценника⁈
— Можем себе позволить! Икспиримент! В рамках возвращения церкви былого авторитета и уважения! Паства и впрямь, не оставляет дом божий вниманием, даже ваши потянулись! — Заважничал отступник и тут же с досадой заметил. — И ходют, и ходют, свечи жгут, а они чай из воска и денег стоят…
С этой заботой о душе — Егор пропустил приезд детей из Тыгов и приплелся на площадь, когда уже там почти никого не осталось. Только Азат с пятеркой своих ближников, дети уже все разошлись. Да и Азата удалось застать лишь потому, что тот заходил в медцентр, из которого сейчас показался с довольной улыбкой. При виде Егора он расплылся ещё больше: